Питер верит в любовь

– О, а я и сам не помню. Вот вылетело из головы… Знаете ли, я в театрах не частый гость.

Врать у меня получается чертовски плохо, но, кажется, она мне поверила.

– Понятно. Хорошего дня.

– Спасибо, Мария. И вам.

Она игриво улыбнулась напоследок и красивой походкой ушла.

Слава богу. Я боялся, что она скажет что-то наподобие: «Как давно не была в театре», «Обожаю театр». Нет, ушла очень достойно. Чудесная девушка – в качестве друга женского пола…

Так странно, живешь годами, работаешь, и хоть бы одна девушка спросила, как меня зовут или как дела, хоть бы одна улыбнулась игриво, влюбленно. А может, и улыбались, а я никогда не замечал? Да, очень много работы, и так мало времени на себя. Ничего подобного не случалось годами, а тут в один день в незнакомом городе сразу две девушки увидели во мне целого мужчину, а не какого-то призрака.

Сегодня самый потрясающий день в моей жизни. Ты влюбляешь в себя, Петербург…

* * *

Перед тем, как вернуться в театр Ленсовета, я обменял некоторую часть денег для комфортного времяпрепровождения в городе. Признаться честно, цены в Ницце и ее пригороде не намного выше, чем в Петербурге. Я купил зонт в сувенирной лавке прямо на углу Невского и Литейного, в сотне метров от кафе, в котором сидел. Приобрел несколько символичных открыток для своих знакомых с надписями: «В Питере любить», «Может быть, в Питер? И все образуется», «Рву все нити и уезжаю в Питер». Последнюю открытку я подарю Жану, торговцу фруктами у нас на рынке. Он постоянно жалуется, что за свои сорок лет так ничего в своей жизни и не сделал важного. Может быть, поездка в Питер его немного подбодрит. Глядишь, и девушку всей жизни встретит. Питер влюбляет.

Сегодня на нашей центральной улице должна играть живая музыка, все будут танцевать, смеяться. Пить вино.

А у меня сегодня спектакль. У меня сегодня тоже праздничный день…

На Невском шумно, как и всегда. Хотя нет, иногда Невский полностью перекрывают, и тогда наступает особая атмосфера в центре. Представьте себе, что от Невского, который на пересечении Владимирского и Литейного проспектов, можно спокойно по проезжей части дойти до Дворцовой. Ни одной машины, ни одного троллейбуса. Только пешие прогулки, в воздухе царят смех, громкие разговоры молодежи о чем-то своем. Тихие беседы пожилых людей, у Гостиного двора продают воздушные шарики, предлагают сфотографироваться с человеком в облике панды или кого-то другого. Уличный кофе, сладкая вата, густой сигаретный дым… Состояние веселья. У здания Зингера смотришь на окна башни и вспоминаешь, как Дуров бросал прохожим пятитысячные купюры, для него это – пыль. А люди еще долго будут об этом помнить.

В эти солнечные праздничные дни нет ничего прекраснее, чем погрузиться в теплоход на Неве и податься в ближнее плаванье. Или сесть у канала Грибоедова, у реки Мойки, Фонтанки и культурно обогатиться. Узнать, где расположена квартира-музей Пушкина, увидеть легендарный крейсер Аврора. Помните эту песню: «Что тебе снится, крейсер “Аврора”, в час, когда утро встает над Невой?» Проплыть под очаровательными подвесными мостиками: Львиным и Банковским. Уверяю, это того стоит.

Кстати, в тот день, когда я попал на перекрытый Невский проспект, были «Алые паруса»…

Я шел по мокрому Владимирскому проспекту, наступая на небольшие лужи. Дождь не в силах был испортить этот день, сильный, пронизывающий ветер тоже. Люди седьмого июля ходят в кожаных куртках, плащах и пальто. Я заметил, что некоторые из прохожих – в резиновых сапогах. Грустные, хмурые, наверное, месяцами не высыпавшиеся люди встречались мне на пути. Я заглядывал иногда в лица, а иногда в лужи, но чаще всего в себя: в глаза Сонечки, в будущий спектакль (я буду сидеть в заполненном зале и смотреть, как оживает мой текст), в последний разговор с одним важным для меня человеком… Я тихо вошел в зал, оставив мокрую куртку и зонт в гардеробной. Я старался передвигаться бесшумно, чтобы меня не заметил режиссер и самое главное – Софья. Хотелось посмотреть, понаблюдать исподтишка, хорошо ли она играет без меня. Сразу вспоминается семнадцатилетняя Сибила Вэйн, которая стала отвратительно играть, когда влюбилась в Дориана. Надеюсь, наша с Софьей история закончится не так трагично… Какая ваша история? Все… Заткнись! Не твое дело.

Она играла прекрасно, восхитительно. По крайней мере, Петр молча наблюдал, глядя на нее с первого ряда. Я занял место на предпоследнем ряду. Да, в этом был особый вкус – смотреть, как люди проживают жизнь, которую создал ты. Так, наверное, чувствует Бог… «Если он есть», – тут же со мной вступил в спор я. Если есть… Не слишком ли раздуто чувство собственной важности? Что, я не могу почувствовать себя великим творцом хотя бы один день за свои двадцать пять лет? Чувствуй, да не зачувствуйся. Меньше эмоций, они мешают работать. Больше трезвости и амбиций. Пора думать о новой пьесе!

– Хорошо, – вдруг пронесся по пустому залу громкий голос режиссера. – Можете отдыхать. Очень даже неплохо. Жду вас всех в семнадцать ноль-ноль. Прошу не опаздывать.

Я тем временем спустился вниз, чтобы забрать свою сумку.

– О, Стас! Ты все это время был здесь? – обратился ко мне с ноткой удивления в голосе Петр.

– Нет, только последние несколько минут, – по-дружески улыбнулся я. – Решил не отвлекать.

Он посмотрел в мои глаза так, словно знал обо мне что-то такое, чего не знают другие. Эта улыбка с хитрецой… Он похлопал меня по плечу.

– Ну, бывай. До вечера.

– До вечера.

Я забрал свою сумку. Вся труппа тем временем, обсуждая какой-то фильм, только вышедший в прокат, покинула зал. Софья осталась на сцене и чистила влажной салфеткой свои туфли. Интересно, она специально задержалась, чтобы мы с ней оказались только вдвоем? Хотя, наверное, нет. Она меня даже не замечает. Хотя какое тебе до этого дело? Взял сумку? Проверяй содержимое и вперед: в полицию или отель! Да ну, что ты за тип такой противный, что ты ищешь во всем подвох?

– Стас…

Она вдруг обратилась ко мне со сцены. И медленно пошла в мою сторону. Я закинул сумку на плечо и двинулся ей навстречу.

– Здравствуйте… Здравствуй, Соня.

Я начал запинаться и нести какую-то чушь, когда мы остановились в двух шагах друг от друга и посмотрели глаза в глаза.

– Сонечка, – тихим и необычайно нежным голосом сказало это бесподобное создание. Такое чудо, как она, хотелось схватить на плечо, увезти в отель. Целовать и любить. Целовать и любить, пока не остановится сердце. Вот такие она во мне вызывала странные чувства. Я все еще немного пах ею.

– Сонечка… – Я постарался сказать нежно, но в силу специфики голоса у меня получилось какое-то змеиное шипение вперемежку с кудахтаньем курицы.

– Ты придешь сегодня вечером?

– Не нужно приходить?

Эй, дружок, ты что, вообще, потерялся между двух берез? Что за контузия? Что за дрожь в коленях? Обычная девка: две руки, две ноги и роза, которую ты, кстати, видел! Помолчи…

– Да нет, почему это еще? – улыбнулась как-то странно она.

– Я просто спросил… Слушайте, ты не хочешь прогуляться под дождем?

– «Слушайте, ты не хочешь?» – такого я еще не слышала, ты забавный. Хотя, когда молчишь, кажешься строгим и странным.

Я тоже улыбнулся, едва понял, какую ересь только что произнес.

– Я хотела сказать, Стас, что сейчас не готова к серьезным отношениям… – Она переменилась в лице. Ее слова были твердыми и громкими.

– Прекрасно. Я тоже сейчас не готов к этому. Хорошо, что мы с тобой обговорили все сразу.

Я обрадовался и поник одновременно.

– Нет, ты серьезно? Ты не обиделся? Просто я…

– Не нужно ничего объяснять, Сонечка, я не обиделся. Мне тоже нужно работать, писать. У меня на это просто нет времени, а к детям я еще немного не готов, – улыбнулся я, хотя сказал как-то неискренне, хоть и чистую правду.

– А я пока «много» не готова к детям, – поддержала меня она. – Но прогуляться я не против. Меньше буду нервничать перед выступлением. А то когда остаюсь одна, в голову начинают лезть всякие мысли. Вдруг растеряюсь? Вдруг забуду слова? Захочу в уборную или что-то еще. Поэтому с радостью прогуляюсь с тобой под дождем.

Глава вторая

После того, что с нами случилось этим утром, я не знал, как с ней правильно заговорить. О чем можно спросить, а о чем не следует. Между нами были чувства или просто так? Нам не нужны отношения – и это хорошо. Я не знаю, чего от меня хочет она и что от нее хочу я, а это плохо…

Мы молчали, гуляя по Невскому проспекту в сторону Московского вокзала. Она под своим зонтом, я под своим. У нас не было конкретной цели, куда идти, но по ее спешному и твердому шагу я сделал вывод, что она меня куда-то ведет.

Дождь прекратился, и теперь сквозь серые ватные тучи пробивались первые солнечные лучи. Я сложил свой зонт, спустя несколько шагов она последовала моему примеру.

И тут меня толкнул плечом человек, идущий мне навстречу. Я обернулся, он тоже остановился и посмотрел на меня. Это был высокий худощавый мужчина или, может быть, молодой человек. Мокрые длинные волосы, неряшливая борода и усы, да и одежда не первой свежести. Человек был похож на бездомного, и первое, что мне пришло в голову, что он начнет просить милостыню. Я уже хотел сказать, что денег нет, как вдруг он заговорил первым.

– Слушай, расслабиться не желаешь? Есть все, что захочешь. Вопрос только в цене.