Новгородовская ведьма. Повесть

«А ведь придётся спускаться вниз, чтобы перейти его, или обходить там, где самое узкое место» – Опять подумал Плешаков.

Но только он обернулся, чтобы лучше рассмотреть овраг с другой стороны, как увидел наездника. Человек сидел на лошади и внимательно за ним наблюдал. Спустя несколько секунд он дёрнул лошадь за узду и быстрым ходом поскакал вдоль оврага в сторону стоящего Плешакова.

Сердце учителя забилось, в его голову стали приходить тревожные мысли.

«Неужели это один из них, из тех бандитов в Богословке, наверное, он следил за нами» Плешаков изо всех сил побежал обратно вдоль оврага, он стал забираться на сопку, но тут же упал. Встать из сугроба ему удалось не сразу, но только он встал, как упал снова.

– Игнат!!! Игнат уходи! Скорее! – Кричал Плешаков. Он с трудом переставлял ноги, пытаясь преодолеть глубокий снег, до вершины ему оставалось немного, но этот короткий путь ему казался долгим.

За своей спиной он почувствовал дыхание лошади, но нет, только не останавливаться, только вперёд.

– Игнат! – Опять крикнул Плешаков, – Игнат! Уходи!

Но тут он почувствовал сильный удар по голове, ноги подкосились, в глазах потемнело, ещё несколько секунд и он свалился в снег.

Спустя некоторое время Игнат заволновался, он докуривал вторую самокрутку, а Плешакова всё не было.

Он встал, немного потоптался на месте, пытаясь таким образом согреться. Мороз стал крепчать и долго оставаться на одном месте без движений нельзя.

– Это же надо, вот чёрт его дёрнул, вот куда он мог подеваться, – нервничал Игнат. – Это мы так до ночи не дойдём. – Эй, учитель! Э-э-э!!! – Несколько раз крикнул старик, но ответа он так и не дождался.

Он с трудом по сугробам забрался на сопку, затем спустился с другой стороны, прошёлся вдоль оврага и тут увидел следы, причём следы были не только оставленные учителем, но и лошадью.

Игнат очень удивился и ровным счётом ничего не понимал, «как же такое могло произойти, неужели учитель ускакал на лошади и ничего не сказал, да и с кем и куда он мог уехать?» Эта мысль постоянно крутилась в его голове и не давала ему покоя.

Он перешёл овраг, осмотрелся вокруг, но ничего особенного не увидел, всё было по-прежнему, чистое снежное поле, да полная тишина. Вот только свежие следы лошади оставались на снегу и вели прямо в направлении деревни.

Глава 5

Плешаков стал приходить в себя. Открыв глаза, он не понимал, где находится. Вокруг всё было не знакомое и чужое, перед глазами были толстые бревенчатые стены без окон, на глиняном полу разбросана солома, стоял сильный запах навоза.

Похоже, это был сарай или вовсе катух, но живности здесь не было.

В голове всё шумело, сильно тошнило, во всём теле была слабость.

«Где я» – подумал Плешаков. Но память возвращалась к нему медленно. Последнее, что он помнил, это погоня, как он убегал от человека, который гнался за ним на лошади и всё. Больше он ничего не помнил.

Он хотел подняться, но почувствовал сильную боль в голове, как будто она раскололась пополам кровь пульсировала, и с каждым ударом сердца он ощущал, как словно сотни иголок врезается в его голову.

Тогда он осторожно повернулся на бок, так он чувствовал себя лучше. Рукой коснулся затылка и сразу нащупал большую шишку и ещё запёкшуюся кровь.

Хотелось очень пить, в горле всё пересохло, жажда усиливалась с каждой минутой. Плешаков провёл руками по глиняному полу, но там кроме соломы ничего не было.

«Что же они собираются со мной сделать, может расстреляют или повесят» Плешаков в мыслях сам себе задавал вопрос и тут же на него сам и отвечал.

«Ну, так застрелили бы на месте, зачем было тащить сюда? Хотя, скорее всего, попытаются получить сведения, они же знают что я простой учитель. Интересно, а что же Игнат, удалось ли ему скрыться? Возможно, что его не заметили, тогда у него был шанс убежать».

Плешаков сильно переживал за старика, ведь его сведения, так же как и он сам были не нужны, поэтому его могли расстрелять прямо на месте.

Он закрыл глаза, тревога за старика не уходила, он об этом думал постоянно, но мысли приходили совсем неутешительные. Боль немного притихла, его стало клонить в сон и вскорости он уснул.

В Новгородовском сельском совете готовились к собранию, оно должно состояться сегодня вечером. Лампы заправляли керосином, устанавливали столы, лавки для сельчан, от одной стены небольшого прокуренного помещения до другой натягивали красные полотна с нарисованными на них большими белыми буквами лозунги в честь пролетариата.

Каждое собрание сельчан в сельском совете считалось в то время праздником и поэтому коммунисты, члены совета к нему готовились тщательно и особым подходом. А сельчане приходя на собрание надевали на себя всё самое лучшее и дорогое что у них было и выставляли себя на показ. Хвастаясь друг перед другом своими нарядами, они как бы повышали свой статус в достатке перед другими.

В небольшой комнатке сельсовета собрались все члены правления, до собрания ещё далеко, но дел было много. Каждый молча занимался своими непосредственными обязанностями. Слышно было как бухгалтер перебирал костяшками счёт, кто-то листал толстый сшитый и со временем потрёпанный журнал, а старый солдат прошедший не одну войну, возился у печки подсовывая в неё одно полено за другим.

В комнате стоял чад от табака, там было настолько прокурено, что дым стелился от самого потолка до пола.

Скрестив руки за спиной, около окна стоял председатель сельсовета Подкопытин. Он молча что-то рассматривал и курил папиросу. Причём папиросу он не вытаскивал изо рта, как паровоз он втягивал в себя, то выдыхал едкий дым табака.

– Вот товарищи, слышал я, что скоро будут образовываться колхозы, говорят, что сам товарищ Ленин писал об этом.

– А я тоже об этом слышал, на станции люди говорили, вот только как всё это будет выглядеть, а Василий Иванович? – Спросил Васюткин. Хотя фамилия его Прохоров, но почему-то кликали Васюткой.

Это плотник местный, молодой парень, иногда его звали в сельский совет что-нибудь починить, стекло вставить или замок отремонтировать.

– Слышал, говоришь, Васютка, молодец. Скоро наша жизнь изменится, всё будет по-другому, жить начнём по-человечески, – ответил Подкопытин.

– А что же это за штука такая колхоз. Вот вы Василий Иванович часто повторяете, а вот чего он даст нам простым людям? – Молодая девчонка стояла около двери и улыбалась. Это была Анфиса дочь бухгалтера Антипа Силуановича Дурнего. Она обычно в это время приносила ему обед.

– А ну Анфиска, ты тут вопросов не задавай, иди домой, – закричал Дурнев.

– Да что ты Антип Силуанович, нельзя же так, что здесь такого, ведь ей-то интересно, молодым жить в новом будущем, – спокойно ответил Подкопытин.

Но тут в дверь неожиданно постучали.

– Кто там ещё, входите, – не вынимая папиросы изо рта сказал председатель.

С небольшим скрипом дверь медленно отварилась, на пороге стоял человек, лица его не было видно из-за большой шапки, которая закрывала глаза и половину головы. Из огромных размеров фуфайки, от старости лезла ватина, её рукава были намного длиннее рук и свисали почти до колен. Он напоминал шута, который только что пришёл с базара, где за пятак развлекал людей.

В начале его никто не узнал, но когда он снял шапку, удивлению не было предела.

– Здравствуйте товарищи, – он с улыбкой поприветствовал всех присутствующих.

На некоторое время в конторе настала тишина, и всё же не выдержав паузы, председатель спросил:

– Игнат?!

– Он самый, вот дошёл, наконец, – ответил старик.

– Так как же, чёрт тебя побери, где ты был всё это время?

– Где был, – повторил Игнат, – эх, ребятушки ведь рассказать не поверите. Заблудился я, в родных местах заблудился.

– Как же ты мог заблудиться дед, ведь ты ближайшую округу на ощупь знаешь, – с удивлением спросил Дурнев.

– Конечно, знаю, – ответил Игнат, – так ведь метель-то какая была Антипушка, как завьюжило, совсем ничего не видно было, вот и сбились с дороги.