Образ Луны. Сборник стихов
И вот уже метатель вместо рук
Обходится при помощи обрубков!
Но все не так ужасно и печально,
Когда закон не будешь забывать:
Хоть злоба существует изначально,
Не стоит с этим миром воевать.
Ведь он для нас – источник вечных знаний,
Энергии, эмоций и любви,
В нём то, что ищет каждый индивид, -
Источник исполнения желаний.
Но как узнать, какая цель твоя?
Порою тот, кто многое умеет,
Живёт, о горькой доле вопия…
Цель человека – то, что он имеет!
Но инвалид… Куда девалась злость?
Он должен быть на этот мир в обиде,
Что ярко жизнь прожить не удалось,
Но злости нет в его смиренном виде.
Не может быть, что он не виноват…
Он, несомненно, где-то оступился,
Но он решил виновных не искать,
И молча с неизбежностью смирился.
Спокойно смотрит он в глаза судьбе,
Его беззлобность просто поражает,
От этой воли мне не по себе.
Он будто знает то, что я не знаю.
В своём несчастье он почти велик,
Всё выдаёт в калеке дар природный -
Светлейший, как у мученика, лик,
Отказ от всех подачек благородный».
***
Тимуру стало вдруг не по себе:
«Таких людей не каждый день встречаешь!
Но как же быть, коль он пришёл к тебе?
Прикинуться, что ты не замечаешь?»
Ему хотелось встать и побежать,
Назвать его своим ближайшим другом!
Вот руку, к сожаленью, не пожать…
Зато он был готов к другим услугам.
Но, хоть Тимур на помощь был охоч,
Ему воображенья не хватило
Понять, чем инвалиду мог помочь…
И тут его внезапно осенило:
«Как все, ходить он должен в туалет,
И кто-то должен быть всё время рядом…
Могу ли я, как друг, быть рядом?.. Нет!
Я не смогу! Зачем мне это надо?
Их много – изувеченных ребят,
Где время взять на каждого калеку?»
Тимуру стало стыдно за себя,
Но ум уже искал ему лазейку:
«Добро уравновешивает зло -
Любого в этом мире приголубят,
И этому калеке повезло -
Ухожен он, а значит, его любят.
Пускай ты нищий или инвалид,
И пусть неловко за свои манеры,
Ты сам имеешь право не любить,
Но дай другим любить тебя без меры».
Он инвалиду счастья пожелал…
В оценке счастья разница огромна:
Одни себя оценивают скромно,
Другим для счастья свод небесный мал.
Случайностей на свете не бывает…
Несчастен тот, в чей дом приходит зло…
Но если кто-то счастья вам желает,
Считайте, что оно уже пришло.
Образ Луны
Кто пишет кровью и притчами, тот хочет, чтобы его
не читали, а заучивали наизусть.
Ф. Ницше. Так говорил Заратустра
***
Был поздний вечер октября…
Поэт над образом трудился,
Но образ так и не явился…
Выходит, день потратил зря.
Поэт откинулся устало,
Оставив неудачный стих.
Жена на кухне хлопотала,
Готовя ужин на двоих.
Стихов он сочинил немало…
Но улетел его Пегас -
И глубины недоставало…
И вдохновенья… Как сейчас…
«Как трудно сочинять стихи!
Порой сидят в мозгу занозой…
Стихи – как газа пузырьки
В бокале, что наполнен прозой.
Осколки слов, обрывки мыслей
Кружатся роем в голове,
Как мотыльки осенних листьев,
Летящих по сырой траве.
Не смог бы ключ к словам найти -
Не сочинил бы я ни строчки,
Их телец мертвые комочки
Лежали б у меня в груди.
Но есть в поэзии закон:
Чтоб в каждом слове сердце билось!
Суров и беспощаден он -
И вот мозаика сложилась!
В ней нет словесной шелухи,
Здесь ни убавить, ни прибавить:
Лишь совершенные стихи
Хранить согласна наша память.
Стихи… Всего лишь слов игра…
Но, дивной Рифме подчиняясь,
Они проникнут до нутра,
В уме и сердце воцаряясь.
Её краса нас вдохновляет,
Готовы верно ей служить…
Но строгость Рифмы подавляет,
И мы не прочь ей изменить…
Она измену нам прощает
(Я, каюсь, тоже изменял,
Когда дурным советам внял)
И в своё лоно возвращает.
Не я поэзию избрал,
Она сама меня избрала,
Чтобы мой дух не умирал,
Чтоб в ней энергия сгорала.
Давно я Рифму убедил
В том, что её служитель присный:
Меня порой с ума сводил
Клочок бумаги рукописной.
Я вправе милостыню брать,
Коль умирает вдохновенье,
Но у меня нет права врать -
Давать потугам чин творенья.
Я подпишусь под каждой строчкой,
Я самый строгий их арбитр…» -
А в голове уже цепочкой
Слова мелькали, как субтитр:
«Дождь моросит. На осень злясь,
Меся докучливую грязь…» -
Вдруг сочинил он то, что очень
Ему напоминало осень…
***
Его окликнула жена -
И от досады он скривился:
Желанный образ испарился!
Он встал и замер у окна.
К стеклу щекою прислонился,
Тайком за мыслями следя,
И с темнотой ночною слился…
Давно уж не было дождя.
Светила полная Луна,
Как будто лампа вполнакала,
Прозрачной тучки пелена
Ее легонько прикрывала…
Луну он с детства не любил,
Когда осенней тёмной ночью
Он матерью оставлен был
Один в квартире. Душу в клочья
Рвал поселившийся в ней страх,
Малыш ко комнатам метался,
Казалось: в сумрачных углах
Злой, тёмный дух обосновался.
Он вдруг увидел, что в окне
На фоне тьмы Луна сияет,
Пятном, темнеющим на ней,
Ему лицо напоминает.
Ребенок подбежал к окну,
Залез на стул, затем поднялся
На подоконник и к стеклу
С мольбой горячим лбом прижался.
Луна холодная в ответ,
Сквозя презрением, роняла
Свой тусклый, равнодушный свет
И знать ребенка не желала.
Надежды нет… Он стал рыдать…
Но дверь внезапно отворилась,
И в комнату вбежала мать -
Заохала, засуетилась:
«Я к ужину купила всё,
Но в доме соли не осталось,
Пошла к соседке, то да сё -
Ну, и немного заболталась!»
И с той поры до настоящей,
В груди комок тоски щемящей,
Растущий, как придёт беда,
Обосновался навсегда.
***
«Какая дивная Луна! -
Жена из кухни появилась,
И в восхищении она
Возле окна остановилась. -
Она скрывается от нас
За тучкой, как за занавеской…
Так в простоте наивной, детской,
Когда нас мучила вина,
И мы укрытие искали,
Или, рукой прикрыв глаза,
Вполне серьёзно полагали,
Что видеть нас теперь нельзя…
Но у меня есть подозренье,
Что всем повелевает Ночь.
За нами подсмотреть не прочь
Она, ведь у неё есть зренье:
Серебряный зрачок Луны -
Её всевидящее око,
Она из чёрной глубины
Всё видит зорко и далёко.
Быть может, кажемся мы ей
Смешными с глупостью своей
И суетою повседневной,
Ведь Ночь – владычица Вселенной!»
Растерянно спросил поэт:
«Ты это… где-то прочитала?» -
«Я это прочитала? Нет.
Так… В голову пришло – сказала…
Не знаю, есть ли в этом толк…
Ну, ты нас, женщин знаешь…
Ты, видно, голоден, как волк, -
Так почему не отвечаешь?
Пойдем же ужинать скорей,
А то одной на кухне скука!» -
Ушла, оставив у дверей
Смесь запахов духов и лука…
***
Кто из мужчин не столбенел,
Когда среди домашних дел
Из уст кухарки вдохновенной
Трактат о принципах Вселенной
Вдруг слышал? Кто не замирал,
Когда внезапно понимал:
Мысль, недоступная годами,
Плоть обрела жены устами?
И мысль поэта поневоле
Уже склоняется к крамоле:
«Чертовски женщины сильны
Тем, что божественно умны!
Но женщине прямой, логичной
Для мужа с родственным умом
Несложно скучной стать, привычной…
Любви конец… А что потом?
И, чтоб любимою остаться,
Привыкла женщина скрываться:
Себя считая всех умней,
Казаться чуточку глупей;
На логику плевать хотела,
И, поступая наобум,
Беспомощным способна сделать
Любой, пусть самый мощный ум;
Подчёркивать свою фигуру;
Слезу обильную пустить;
Капризами с ума сводить
Мужскую сильную натуру;
Внушать воспринимать как данность
Всю нелогичность и спонтанность
Желаний, помыслов и дел…
И это вовсе не предел!»
И тут поэту стало ясно,
Что в мыслях слишком воспарил:
Жену он не боготворил,
А лишь ругал… Но всё напрасно -
Ведь образ ей принадлежал,
Он был оригинален, ярок
И глубиною поражал…
Но как принять такой подарок?
***
Он трудный компромисс нашёл
Спустя лишь несколько мгновений
И следом за женой пошёл -
Подвластен голоду и гений:
«Привычка фильтровать людей
По атрибуту половому -
Как повод просто, без затей
Делить их по уму – знакома.
У каждой женщины есть муж,
Жена – у каждого мужчины,
Глуп человек и неуклюж
Без той, желанной, половины.
С женой мы связаны навек,
И не должны платить друг другу
Ни за еду, ни за услугу
Под кодовым названьем «секс».
Понять не каждому даётся
Того, что происходит, суть,
Но суть при этом остаётся
И не меняется ничуть.
Познать законы Мирозданья
Способен тот, кто лично сам
Участвовал в его созданьи…
То смертному не по зубам!
Её слова – такое ж чудо,
Как борщ, что есть сейчас я буду,
И станут мне привычны тож,
Как самый вкусный в мире борщ!»
Не ждя дальнейших уговоров,
Он шёл на кухню, трепеща, -
Тарелка вкусного борща
Важнее философских споров!
Басни
Намордник
Гулял однажды утром йоркширский терьер,
За ним на поводке плелась его хозяйка.
Имел он от природы скромный экстерьер,
Но был терьер тот просто редкостный зазнайка.
Замашками дворняг породы не марал
(А ею он, признаться, искренне кичился):
При людях он всегда с достоинством мочился -
И лапу никогда, как все, не задирал.
Дублёнка у него для Питерской зимы;
На животе его татуировка – Йорик;
Для пирсинга уж две серьги припасены.
Он, как аристократ, был модного сторонник.
Гулял он не спеша, с достоинством… И вдруг
Наш Йорик увидал огромную овчарку!
Намордник на овчарке был, и все вокруг
Старались, сторонясь её, гулять по парку.
Он стал и в восхищеньи смотрит на неё…
Но тут он замечает взгляд, презренья полный,
И, защитить стремясь достоинство своё,
Он с лаем побежал, порвать тут всех готовый…
Высокая трава некстати здесь росла —
И за неё наш грозный Йорик зацепился,
Она каким-то чудом лапы заплела,
И маленьким клубком он с визгом покатился.
Барахтаясь в траве, слова услышал он,
Отозвались они в душе терьера горько:
«Что это за порода? Новый эталон?» —
«Порода? Не смеши! Пародия – и только!»
Теперь своей хозяйке Йорик наш твердит:
«Намордник нужен мне! – он бредит о подарке. —
Допустим, у меня не очень грозный вид,
Но в злости я ничуть не уступлю овчарке!»
Хозяйка не могла поделать ничего —
Здесь вовсе не она, а Йорик всё решает —
Уважила она любимца своего:
И вот уже его намордник украшает.
Теперь, скуля от счастья, рвётся он вперёд,
Горят его глаза, блестит терьера шёрстка…
А всех, кто это видит, просто смех берет:
Ведь Йорика намордник – чуть крупней напёрстка!
История смешна…Но какова ж мораль?
О чём поведал нам столь необычный модник?
Что на своих любимцев денег нам не жаль?..
Нет! Силу нам дают – клыки, а не намордник.
Изгородь
Так повелось: в пространстве каждого двора
Газоны есть, и там гуляет детвора.
Та строгость берегла жизнь целого народа…
Пока к нам не пришла желанная Свобода!
Дворы заполонили тысячи машин,
И тот, кто был рабом, стал важный господин,
Борец непримиримый каждому запрету,
И вот уже косятся на лужайку эту.
Один с лицом: «А ну, попробуй запретить!» —
Решил через лужайку путь свой сократить.
Свободу отстоял он, по газону мчась
И вытеснив мамаш с колясками на грязь.
И многим, многим «асам», глядя на приманку,
Пришла на ум идея – сделать здесь стоянку,
Чтобы среди двора, при взгляде из окна,
Во всей красе была любимица видна…
И вдруг на тот газон является бригада,
И быстро, на глазах, растёт вокруг ограда!
К бригаде подошла одна пенсионерка,
Спросила: «Что вы строите, и что за спешка?» —
«Отгородиться надо срочно от… скотов,
Которые совсем не понимают слов!» —
И бригадир лукаво серый глаз скосил
На «Мерседес», который рядом грязь месил.
Полезна, несомненно, обществу свобода…
Когда не угрожает продолженью рода.
РЖД
Как мир устроен наш?.. Доныне споры жарки…
Мир на китах стоит, киты те – олигархи.
Вложить большие деньги может лишь делец,
Вслед за его деньгами движется прогресс.
Тут как-то РЖД (владелец – государство!)
Тем пассажирам вдруг устроила мытарство,
Что ездят в электричках за город, порой
Гораздо чаще, чем на отдых в выходной.
Стенает РЖД, что денег не хватает,
Из-за пенсионеров прибыль быстро тает…
Чтоб жалкое существованье не влачить,
Должна цена билетов резко подскочить!
Скандал тот кое-как тихонечко замяли,
Главу же РЖД немного позже сняли.
И вдруг у нас в районе, будто на дрожжах,
Растёт торговый комплекс – крыша в небесах!
И кто же тот богач, что небоскрёб построил?
Да та же РЖД!.. Не верите?.. Поспорим!
Коль не один туда потрачен миллиард,
Сверкает этот комплекс, словно бриллиант.
На башне той часы, как будто на Биг-Бене.
Для нашей деревушки чудо-украшенье!
А что в ней? Бутики, в которых пользы нет:
В районах спальных жить не любит высший свет.
Там пиджаки… в облипку… мятые – нарочно;
Да джинсы, что уже потёртые досрочно;
Есть блузки там… без формы; майки… до пупка —
Вот чем набиты все прилавки бутика!
Я честно обошёл торговое пространство…
Коль пользы больше нет, пусть радует убранство.
Расстроившись, что выгоды в том небоскрёбе нет…
Я обнаружил вдруг бесплатный туалет!
Придётся мне раскрыть интимную подробность,
Чтоб туалета лучше оценить удобность:
Мне ездить на работу – ох! не ближний свет,
А туалета в этом промежутке нет.
Спасибо РЖД: вложила миллиарды,
Чтоб для меня построить туалет шикарный!
Газета
Как много нынче тех, кто в книгах знает толк,
Кто истину нашёл в изданиях гламурных,
И наша жизнь проходит в окруженьи толп,
Умеющих читать… Но очень бескультурных.
Ну, кто из нас в метро порой не замечал,
Как тот или иной читал с умнейшим видом
Бесплатную газету или докучал
Культурою своей, газетою развитой.
Её он развивал под стук колёс в метро,
Зевоту не скрывая в утренний час ранний,
Таблоид развернув с названием «Метро» —
Единственный его источник разных знаний.
Качается вагон… А он среди толпы
Как будто не имеет связи с этим миром,
И острые углы газеты, как шипы,
Нацелены им точно в лица пассажирам…
Живём… как будто кто-то хлещет нас бичом,
И, слепо следуя сложившейся привычке,
Взахлёб читаем мы газеты ни о чём
И в никуда стремглав несёмся в электричке!
Он тычет мне в лицо газетой, пряча взгляд…
Не знаю… Может быть, кому-то и приятно…
По мне – так лучше недоучка-азиат,
Чем русский грамотей с газетою… бесплатной.
Грязь
Сергей Степанов, молодой специалист,
Был жутко недоволен: нынче на стоянке
Какой-то беззаботный автомобилист
Его облил из лужи грязью спозаранку.
«А может быть, ты сам кого-нибудь облил,
И бумеранг, круг описав, к тебе вернулся?» —
Андрей, его коллега, так предположил,
Но, видя гневный взгляд Сергея, он запнулся.
«Какой там бумеранг? От этаких идей
Ты избавляйся: мы живём в реальном мире!
Я лужи проезжаю там, где нет людей,
И пользы мало мне сейчас в твоей сатире!»
Расстроенный Андрей, что знания его,
Что получил из книг, в раздумьях на досуге,
Как оказалось вдруг, не стоят ничего,
С работы возвратясь, всё рассказал супруге.
«А если допустить, – ответила она ,—
Что грязью он облил, но… в смысле переносном?»
Андрей аж подскочил: как мысль её верна!
«Сергей наш – карьерист, не брезгует доносом.
Он хочет получить всё сразу и сполна,
Как будто он один, и часто так бывает,
Что сослуживцев он – свободная ж страна! —
Чтоб выделить себя, он грязью обливает».
Законы всё же есть, и надо жить по ним,
А мы, их отрицая, часто нарушаем…
Но, как назло, мы нарушением своим
Наличие законов этих подтверждаем.
Ты можешь жить и, от законов отступя,
Уверенный в своём решеньи судьбоносном…
Когда ж реальной грязью обдают тебя,
Знай: человеком стал ты… в смысле переносном.
Давайте о хорошем
Прогуливались вдоль Невы пенсионеры,
И обсуждали неприличные манеры,
А их, на радость им, не надо и искать,
Им надо только слово вставить успевать:
«Поставили забор…» – «Наверно, что-то строють!» —
«Отрезали наш парк…» – «Городють и городють!» —
«Всё частное теперь, нельзя им помешать…» —
«Нам скоро будет нечем у себя дышать…» —
«Ну, это далеко…» – «А ты не обольщайся:
Ведь очень скоро здесь размножатся китайцы,
Которые давно уже в стране живут,
А русские от голода сейчас, как мухи, мрут!» —
«Уже не сосчитать, китайцев сколько в мире…» —
«Да, душ по пятьдесят живут они в квартире!»
Вот несколько компаний вышли на пикник,
И новый повод для ворчания возник:
«Еды с собой, как будто голод, набирают!» —
«Как свиньи, за собой они не убирают!»
Тут, горестно вздохнув, один старик сказал,
Почувствовав, что пульс внезапно «побежал»,
Что говорило о давлении возросшем:
« Ну, что всё о плохом?.. Давайте о хорошем!»
Повисла тишина… Никто не возражал,
И каждый в голове хорошее искал.
Когда ты всё вокруг бранишь неосторожно,
Хорошее найти бывает очень сложно.
Тюльпаны
Когда уходят годы бедствий, нищеты,
И возрождается страна из запустенья,
И вновь на клумбах появляются цветы,
То у людей совсем другое настроенье.
Цветы напоминают: хаос побеждён;
И радость жизни есть в реальности суровой;
И каждый человек счастливым быть рождён;
И радуют нам глаз, как символ жизни новой…
Уже который год на клумбе у метро
Озеленители в апреле посадили
Тюльпанов алых клубней целое ведро,
А в мае уж они фурор производили
Своих бутонов крупных редкой красотой
И ровными рядами толстых сочных ножек,
Победно высясь над извечной суетой
И вынуждая шаг замедлить всех прохожих.
Но вот однажды утром некий маргинал,
Который песни пел в подземном переходе,
На этот раз букет тюльпанов предлагал,
Как выгодный товар при мизерном расходе.
Тюльпаны у него никто не покупал,
Их молча осмотрев, все тут же удалялись:
Ведь каждый в тех тюльпанах сразу узнавал
Те, что ещё вчера на клумбе красовались.
Старушка к маргиналу тихо подошла,
Внимательно его тюльпаны осмотрела
И, головою покачав, произнесла:
«Душою беден тот, кто не имеет дела…
Додумался ты радость у людей украсть…
Зло поступил ты, парень, и бесчеловечно…
Так знай: весной тюльпаны вырастут опять,
Зато твоя душа испачкана навечно!»
Ценности жизни
С тех пор, как расселился человек по свету,
Могли бы наблюдать картину мы вот эту:
Ребёнка приведя в песочницу играть,
За чадом очень зорко наблюдает мать.
Вдруг раздаётся рёв: ушиб ребёнок палец,
И к маме подбегает маленький страдалец,
Лицо его потоками залито слёз,
Глядишь, вот-вот умрёт – настолько всё всерьёз!
Ребёнка обняла взволнованная мама
И просит показать, что ж представляет рана.
Нет раны никакой!.. Но больно до зела,
Она целует пальчик трижды… Боль прошла!
Дитя уж не ревёт, лицо его сияет,
Мгновение спустя в песочнице играет…
Другая мать стоит… Курящая – увы! —
И держит сигарету… выше головы.
Ребёнок и её в песочнице играет,
Но взгляды на него лишь изредка бросает.
И вдруг бежит ребёнок что-то ей сказать,
К ней тянется, пытаясь ручками обнять.
Она перед ребёнком кое-как присела
И обняла рукою – раз такое дело!
Но вот беда: ладошку к спинке не прижать —
Ведь сигарету тоже надо ей держать.
И ей тогда пришлось ногтём большого пальца
Легонько лишь коснуться маленького тельца…
Согрелся ли ребёнок матери теплом?
Дождётся ли ребёнок нужного ответа?
Ведь мама первым делом думает о том,
Чтоб, не дай Бог, у ней не гасла сигарета.
Банкомат
В обычный банкомат на улице при банке,
Чтоб деньги получить, стояли две мещанки.
Что первою была, пыталась так и сяк,
Но деньги получить желанные – никак!
И женщина свои попытки прекращает,
А даме, что за ней, резонно замечает:
«Закончились здесь деньги!» – «Муж не будет рад!..» —
«Пойдёмте в банк, там есть такой же банкомат».
И женщины ушли… А я стоять остался:
Жену из магазина просто дожидался,
С ней вместе в банк войти и деньги наши снять,
Чтоб в очереди нудной дважды не стоять.
Тут парень подошёл – и сразу к банкомату…
Хотелось мне помочь несчастному, как брату,
Его предупредить, что банкомат пустой…
И вдруг я сам себе скомандовал: «Постой!
В судьбу чужую нам соваться не годится,
В своём несчастье каждый сам пусть убедится».
Вот парень вставил карту, вот PIN-код набрал…
И банкомат ему банкноты отсчитал!
Три тысячи рублей он взял… всего… Негусто…
Но ведь у женщин тех и вовсе было пусто!
За парнем тем, пока он денежки считал,
Уж очередь возникла снять свой капитал.
Вот женщина за парнем делает попытку —
И получает дама вместо денег пытку!
Пытается, подобно парню, так и сяк,
Но деньги получить желанные – никак!
И женщина свои усилья прекращает,
А даме, что за ней, резонно замечает:
«Закончились здесь деньги!» – «Будет сын не рад!..» —
«Пойдёмте в банк, там есть такой же банкомат».
И внутрь они идут, и очередь за ними…
Они прельстились, видно, суммами большими,
А парень был запросам очень скромным рад —
Желание его исполнил банкомат.
Тут подошла жена, и я решил проверить
Теорию свою великую на деле:
Жену предупредив себя в руках держать,
Я начал, карту вставив, кнопки нажимать.
Три тысячи я снял… Жена сняла четыре!
За нами уж толпа – снять деньги нажитые…
Мы только отошли, как слышим сзади нас:
«Нет денег в банкомате! Кончился запас!»
Хоть банкомат не Бог, в желаньях будь скромнее,
До Господа тогда они дойдут вернее.
Исполнение желаний
Старинные подруги Лера и Тамара
Решили провести в июле отпуск в Гаграх.
Приехали туда – попали будто в рай:
Так поразил подруг прекрасный этот край.
При виде тех красот подруги восторгались:
«Нам так здесь хорошо, что мы бы здесь остались!»
Но отпуск завершён, и их в аэропорт
Повёз автобус по дороге среди гор,
И не было конца их искренним восторгам…
Но мало, мало жертв опасным тем дорогам:
Поддался вдруг водитель зову красоты —
Автобус рухнул вниз с огромной высоты!
Абхазцы двух подруг за искренность любили
И, помня их слова, их здесь похоронили.
Теперь они лежат среди прекрасных гор,
Что вызывали их неистовый восторг.
История грустна… А вот и назиданье:
Не доверяй другим – сам исполняй желанье!
