Ржев. Сталинград. Победа!

Расчет рассылки: как и в приказах, указанных в пунктах 1 и 2 основания.

Архив Министерства обороны. Ф. 6598. Оп. 393761. Д. 955. Л. 1–19.

Теперь следует сказать о летнем плане «Блау», который прикрывала фальшивая операция «Кремль». 5 апреля 1942 года верховное главнокомандование фашистской Германии издало директиву № 41 о проведении очередной летней кампании. Она, как и другие подобные документы, носила совершенно секретный характер. Узнали ли о ней советские чекисты? Внимательный историк советской внешней разведки, кандидат исторических наук В. Лота сделал выборку из поступивших сведений в ГРУ (Главное разведывательное управление) по планам фашистов на 1942 год: «Трудно сказать, когда именно в германском генштабе приступили к разработке этой директивы (№ 41 от 5 апреля – В. М.), но первое донесение о планах Гитлера по весеннему наступлению на Восточном фронте поступило в Москву от лондонских источников военной разведки Красной армии 3 марта.

Агент “Гано” в тот день сообщал, что Германия “планирует весной 1942 года начать наступление в направлении Кавказа. Для этих целей Берлин добился договоренностей о направлении на Восточный фронт 16 новых румынских, 12 итальянских, 10 болгарских, 2 словацких и нескольких венгерских дивизий полного состава…”».

В тот же день, 3 марта 1942 года, другой агент военной разведки – «Долли», тоже действовавший в Лондоне, доложил в Москву, что:

а) Германия начнет свое новое наступление против СССР между 15 апреля и 1 мая;

б) наступление немецких войск не будет иметь характера блицкрига. Немцы намерены действовать медленно, но успешно…

15 марта агент «Долли» сообщил о содержании бесед японского посла в Берлине с министром иностранных дел Германии Риббентропом, которые состоялись 18, 22 и 23 февраля. В этих беседах Риббентроп заявил, что Восточный фронт стабилизирован. На вопрос японского посла, когда следует ожидать весеннего наступления на Восточном фронте, немецкий министр ответил, что «план летней кампании разрабатывается генштабом. Пока точную дату начала наступления он сообщить не может, но в общих чертах план тот же, о котором японскому послу говорил Гитлер в личной беседе.

В операциях Германии против СССР в 1942 году первостепенное значение будет играть южный сектор Восточного фронта. Именно там начнется наступление, а сражение развернется к северу».

Далее агент сообщал, что, по данным японского посла, в Берлине немцы планируют отрезать СССР от внешней помощи, расширить наступление на юге, включая захват всего Донбасса и Кавказа. Если же не удастся, как заявил Риббентроп, совершенно сломить советский режим, то после летнего наступления СССР потеряет всякое значение и силу…

В конце марта, в апреле и мае Разведуправление продолжало получать уточняющую информацию от руководителей своих зарубежных резидентур о планах немцев. 31 марта агент «Гано» сообщил в Москву: «По данным источника из Берлина, заслуживающего доверия, план немецкого наступления на Восточном фронте предусматривает два направления:

1) Удар на Ленинград для подкрепления Финляндии и разрыва связей и поставок в СССР через Белое море.

2) Наступление на Кавказ, где главное усилие предвидится в направлении на Сталинград и второстепенное – на Ростов и, кроме того, после захвата Крыма – на Майкоп.

Главная цель наступления – захват Волги на всем ее протяжении. На западном берегу немцы намерены поставить сильные укрепления. Относительно действий на центральном участке фронта в немецком штабе были разногласия. Одни предпочитают нанести лобовой удар, другие – ликвидировать Москву путем обхода».

Как отмечено выше, директиву № 41 Гитлер утвердил 5 апреля. Данные агентов военной разведки «Долли», «Гано» и Шандора Радо позволяют утверждать, что основные положения этого секретного документа стали известны в Москве значительно раньше. Такие парадоксы возможны только в разведке. [16]

Таким образом, к 11 апреля 1942 года генеральный штаб немецких сухопутных войск разработал на основе директивы № 41 приказ о проведении операции «Блау» на южном крыле советско-германского фронта. Началась их организационная подготовка к предстоящим боевым действиям, а также усиление и перегруппировка немецких войск Восточного фронта. Основные силы немецко-фашистской армии были направлены в группу армий «Юг», о чем свидетельствует следующая таблица.

Из таблицы видно, что за период с апреля по июль 1942 года количество действовавших на советско-германском фронте вражеских дивизий возросло на 19 соединений. За это же время состав группы армий «Центр» сократился более чем на 11 дивизий, а группы армий «Юг» увеличился на 33 дивизии. Последнее было достигнуто за счет переброски на южное крыло фронта новых соединений с запада, а также с других участков советско-германского фронта, в том числе 7 дивизий и управления 4-й танковой армии из группы армий «Центр». Летом 1942 года гитлеровское военное руководство не располагало уже достаточными силами, чтобы наряду с осуществлением главной операции «Блау» на южном крыле советско-германского фронта нанести даже отвлекающий удар войсками группы армий «Центр» на московском направлении. В связи с этими же обстоятельствами фашистское высшее командование стремилось вести свои боевые действия против русских так, чтобы они, особенно на западном направлении советских фронтов, сосредоточили максимальное количество частей Красной армии и резервов, чтобы исключить их передислокацию под Сталинград или на Кавказ против частей немецкой группы армий «Юг», облегчая тем самым выполнение планов фашистов на лето 1942 года. То есть «сидение» воинских частей на захваченных рубежах под Ржевом как с той, так и с другой стороны было необходимо, чтобы у соперников не было возможности за счет передислокации дивизий усилить тот или иной участок своих фронтов. Над всеми полученными данными, пока еще не началось летнее наступление фашистов в соответствии с планом директивы № 41, очевидно, долго размышляли специалисты Генштаба Красной армии, а также и Верховный главнокомандующий.

В конце концов, как поняли советские генералы, он все-таки склонился к тому, чтобы летом 1942 года сосредоточить главные силы на защите Москвы. Военные, естественно, согласились с решением своего Главковерха – не могли ему перечить, но в разговорах между собой, наверное, осторожно делились мнениями о военной некомпетентности вождя. Некоторые из них резонно предполагали, что фюрер должен в первую очередь пойти на Кавказ, за нефтью. Вот именно в этот момент Сталин сложил хорошую «фигу» для Гитлера, как, впрочем, и для своих генералов. Он решил настойчиво показывать немцам, что советская Ставка якобы следует замыслу их фальшивки – операции «Кремль», и с мая 1942 года во всеоружии стал готовиться к отражению нового наступления фашистов на Москву, планируя организовать прочную оборону столицы СССР, чтобы не пустить фашистов далее Ржевско-Вяземского плацдарма, и даже снял часть войск с других фронтов, чтобы направить их под Ржев. А сам продолжал планировать новый замысел, размышляя, как и в какой момент лучше перехватить стратегическую инициативу у гитлеровцев в 1942 году.

Предложений по планированию стратегии советских Вооруженных сил на весну и лето 1942 года представлялось в Ставку ВГК несколько. Но для себя Верховный согласился с тем, что:

? во-первых, нужно было найти свои пути ответной дезинформации Гитлера о планах советского командования. И этим основательно запутать его и генералов вермахта;

? во-вторых, требовалось выявить самый слабый участок немецкого Восточного фронта. Затем сосредоточить там резервы Ставки ВГК и в нужное время с максимально возможной силой ударить именно на этом участке;

? в-третьих, все время держать в напряжении наступлениями Западного и Калининского фронтов немецкую группу армий «Центр», создавая видимость подготовки здесь главного удара Красной армии в 1942 году, с задачей не дать возможности перебрасывать части вермахта из-под Ржева куда бы то ни было, включая и помощь 6-й полевой армии Паулюса под Сталинградом.

Так начал реально действовать Тайный фронт маршала Сталина. Советский Верховный главнокомандующий много времени проводил над картами своих и немецких фронтов, продолжал внимательно выслушивать военных советников, фронтовиков, работников тыла, чтобы потом прийти к бесспорному выводу, что немцы быстрее могут найти себе могилу в глубине России, возможно, под Сталинградом, куда так стремятся, а потом и на Кавказе, поневоле «размазывая» свои части по огромной территории СССР.

Ведь при таком положении вряд ли у них получится своевременно обеспечить свои дивизии всем необходимым для боевых действий по этим растянувшимся тылам. Кроме того, у гитлеровцев уже не хватало своих резервов, коль скоро они согласились разместить на своем Восточном фронте армии и дивизии союзников: Италии, Румынии, Венгрии, Словакии и других.

Вот почему дезинформация фашистов в операции «Кремль» стала сильным толчком к действиям Верховного: дать в ответ фюреру нестандартный стратегический замысел боевых действий советских войск в 1942 году, который в дальнейшем смог бы привести к перехвату стратегической инициативы из рук фашистских агрессоров.

Кроме всего прочего, советского Главковерха, когда он внимательнее познакомился и полностью разобрался с фальшивкой о якобы готовящемся скором наступлении фашистской группы армий «Центр» на Москву, особо задело за живое то, что противник посчитал его за неумеху в военном деле, за простачка, если не сказать хуже. Из добытых советскими разведчиками данных он ясно видел, что планы предполагаемого захвата столицы не только не соответствовали действительности, но как бы искажались, преувеличивались. Будто специально для него, Верховного главнокомандующего, сообщалась неверная информация с целью запутать советское командование, чтобы фашистам было легче вести наступление на юге советской страны – на Сталинград, Кавказ и др. И в этом случае, разумеется, такой обман не мог не заставить взыграть восточный характер Иосифа Джугашвили, все решительное коварство «азиата» (как иногда называли советского вождя руководители западных стран), которое в дальнейшем отразилось самым успешным образом на действиях советской стороны.

Не таким простым человеком был Иосиф Виссарионович, который к годам Великой Отечественной войны прошел десятилетия испытаний в борьбе с царской охранкой, непосредственно участвовал в Гражданской войне, защищая молодую Советскую Республику на ответственных должностях, руководил строительством социализма в СССР и т. д. На базе своего полученного опыта он лучше других видел в поступках людей тот глубинный пласт намерений, который не могли иной раз разглядеть, понять даже самые опытные его соратники. И в годы войны Сталин вовремя раскусил намерения фюрера, который так нерасчетливо и грубо подбросил ему неудачно скроенную фальшивку с таким близким для Иосифа Виссарионовича названием операции – «Кремль». В ответ на ловкий ход противника он приходит к воистину гениальному заключению в стратегической борьбе с другим верховным главнокомандующим – Гитлером.

Все хорошо обдумав, Сталин принял решение дать свой ответ фашистам. И поэтому он стал серьезно… подыгрывать противнику, правильно поняв, что лучшей разрушительной силой обмана может быть только обратная искусная ложь на своем Тайном фронте. Но такое может случиться лишь в том случае, если фашисты уверуют, что советское командование примет их искаженные данные за чистую монету. Сталину в ответ нужно было также снабдить противника неверными данными в интересах дальнейших и успешных действий советской Ставки ВГК. При таком ответном обмане фашистское командование, и в первую очередь Гитлер, конечно, будет вынуждено принимать неправильные решения на своих фронтах. Между противниками наступал период жестокой борьбы по типу «кто кого перехитрит».

Первое, что сделал Верховный для достижения новой цели, подыгрывая операции «Кремль», – сознательно допустил широкое обсуждение в Генштабе, Ставке, с командующими фронтами, военными специалистами того, как лучше защитить Москву, среди других планов ведения войны на весенне-летний период 1942 года, напоминая всем, что защита столицы становится главной задачей. Общеизвестно, что чем шире состав привлеченных к обсуждению чего-нибудь тайного, а тем более совершенно секретного, тем больше вероятность утечки информации. Даже без помощи шпионов, просто по безалаберности и разгильдяйству, связанным с «тихим» обсуждением этих планов. Кроме того, конкретные подтверждения того, что советский Верховный главнокомандующий как бы идет по неверному пути, фашисты видели по данным своей агентуры. Абвер докладывал высшему командованию, что советские танки, самолеты, другая техника активно концентрируются на московском направлении.

Гитлеровцы радостно потирали руки, когда фиксировали плоды своей работы по операции «Кремль». Они специально при каждом удобном случае продолжали настойчиво трубить, что основной и почти что единственной целью частей вермахта в 1942 году по-прежнему остается Москва. Исследователь Н. Гришин пишет: «С большой уверенностью можно предположить, что Директива OKW № 41 от 05.04.1942 года(стратегический план на 1942 год) также нашла место в сейфе Верховного. Мне кажется, что Сталин очень тонко (в виде просчета) начал подыгрывать гитлеровской дезинформации… Все делалось для того, чтобы направить фашистские полчища в степные бескрайние просторы юга и в горы Кавказа. А там, измотав и обескровив их, путем неожиданного контрудара разгромить вклинившуюся группировку». [18]

Немецкая же сторона, как констатировал начальник штаба верховного главнокомандования Вооруженными силами Германии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, по этому поводу планировала свои действия так: «Суть оперативно?стратегического замысла фюрера заключалась в следующем: на подготовительном этапе операции следовало ввести русских в заблуждение, связать их резервы и перерезать коммуникации, обозначив Москву главной целью летней кампании. Затем, примерно на полпути между русской столицей и излучиной Северского Донца, совершить стремительное захождение на юг, вверх по течению Дона. В случае успешной реализации планов наступательной операции нам бы удалось не только захватить Донбасс и кавказские нефтепромыслы, но и перерезать Волгу, главную транспортную артерию, по которой, собственно, и осуществлялось снабжение бакинской нефтью русских армий, дислоцировавшихся в центральных регионах СССР. Союзные нам Румыния, Венгрия и Италия должны были выставить около 30 дивизий для прикрытия северного фланга фронта немецкого наступления и в случае необходимости удерживать оборону на рубеже реки Дон…». (Выделено мной. – В. М.) [19]

Вот почему Сталину нужно было обязательно показать фашистам, что он, уяснив их якобы реальный замысел, стал активно укреплять резервами советские войска, которые занимали рубежи на Западном и Калининском фронтах, а также планирует дальнейшие наступления под Ржевом с целью ликвидации ржевского выступа и последующего захвата Смоленска, Вязьмы, Великих Лук и других населенных пунктов. Более того, советскому Верховному главнокомандующему нужно было убедить Гитлера еще и в том, что у Красной армии действительно стало не хватать резервов для успешного обеспечения обороны Москвы, Кавказа и Сталинграда одновременно. Поэтому он и бережет личный состав Красной армии, не вступает в решительные сражения с частями вермахта на юге (по примеру русского полководца 1812 года князя Михаила Кутузова), смирился с тем, что фашисты развивают наступление, а СССР претерпевает огромные трудности по защите своей страны. Наступала пора основной операции фашистов – «Блау», – которая планировалась на начало лета, но в действительности началась только 28 июня 1942 года.

Теперь доподлинно известно, что по задачам этого нового плана предусматривался разгром советских войск на ослабленном южном фланге советско-германского фронта в два этапа. Прежде всего предполагалось достичь успеха на воронежском направлении: для этого предназначались курская и волчанская группировки фашистских войск, которые наносили удар по стыку Брянского и Юго-Западного фронтов, более уязвимых как фланги, – а затем продолжать наступление на Сталинград и Кавказ.

Глядя на карту, где стрелы фашистского наступления показывают основные цели плана «Блау», убеждаешься в том, что Воронеж в директиве № 41 был определен как один из важных пунктов. Но дальше Воронежа, чтобы, например, окружить Москву как бы с тыла, перерезая пути снабжения Красной армии из восточных районов Советского Союза, никаких стрел… не было. Становилось еще более понятным, что в таком случае цели операции «Кремль» – абсолютная фальшивка. Ведь главный план наступления «Блау» совсем не предусматривал движения частей вермахта для окружения советской столицы с северо-востока. Как видно по той же карте, силы частей вермахта, ее группы армий «А» устремляются к предгорьям Кавказа и Баку. А вторая немецкая группа армий «Б» нацелилась строго на Сталинград.

Действительно, в начале июля 1942 года обходной путь на Москву через Воронеж Гитлером был «забыт». Пауль Карель в своей книге «Гитлер идет на Восток (1941–1943)» так описывает обстановку в районе Воронежа: «К тому времени даже в ставке фюрера начали понимать, что обстоятельства развиваются не в соответствии с планом. Русские быстро отходили к Дону. А если они смогут перейти реку, пока 4?я танковая армия наступает на Воронеж? В этом случае вся первая фаза операции «Блау» летит ко всем чертям. Угроза нешуточная. Нельзя терять ни минуты. Осознав ситуацию, Гитлер 3 июля пришел к совершенно верному заключению, что, продолжая ставить на первое место взятие Воронежа, он подвергает опасности провала всю операцию «Блау». Поэтому во время короткого, как вспышка молнии, посещения штаба фон Бока фюрер сказал генерал?фельдмаршалу: “Я более не настаиваю на захвате этого города, Бок, как и вообще не считаю это необходимым. Пожалуйста, если считаете нужным, можете сейчас же наступать на юг…”». (Выделено мной. – В. М.) [21]

Теперь у автора появляется вопрос по поводу возможностей недоучившегося семинариста: мог ли Сталин рискнуть создать глубокий стратегический замысел на 1942 год, а управление им взять в свои руки? Дальнейшие действия советской Ставки ВГК показали, что да, смог! Разработку такого плана подтверждает ряд других исследователей Великой Отечественной войны. Так, например, доктор военных наук, профессор Михаил Хетчиков, а вслед за ним крупный историк, писатель Алексей Исаев уже несколько лет отстаивают тезис о наличии у Верховного командования Красной армии собственного стратегического наступательного плана кампании 1942 года, целенаправленно проводимого в жизнь и ставшего основой успехов Красной армии под Сталинградом, Ржевом и на Кавказе. [22]

В интервью тверской газете «Караван» «Победу мы не отдадим» профессор М. Хетчиков делает справедливый вывод: «Говоря о цели операции “Марс”, ее нельзя рассматривать изолированно, в отрыве от целей двух других операций. Одновременно подготовленные и проведенные по единому замыслу Ставки ВГК три стратегические операции – “Уран”, “Сатурн” и “Марс” – были объединены единой целью: перехватить у немецкого командования стратегическую инициативу. И эта цель была достигнута. – И что можно сказать об итогах “Марса”? Операция была провальной? – Ни в коем случае. Конечно, всех поставленных задач выполнить не удалось, но основные все?таки были решены. В тяжелых оборонительных боях (под Ржевом – В. М.) “завязли” крупные силы германской армии, что не позволило немецкому командованию перебросить танковые соединения под Сталинград. Более того: немецкое командование вынуждено было усиливать не группировку Манштейна под Сталинградом, а 9?ю полевую армию на Ржевско?Вяземском выступе (почти вдвое). Манштейн не получил ожидаемые танковые соединения с этого выступа и вынужден был отложить начало операции “Зимняя гроза” (операция по деблокированию сталинградской группировки), а затем нанести удар не с двух направлений, как планировалось, а с одного, из?за того, что сил не хватило». (Выделено мной. – В. М.) [23] (Вот тебе и «напрасные» сражения под Ржевом! – В. М.)

Такое стратегическое противостояние особенно отразилось на боевых действиях под Ржевом. Именно под аккомпанемент активных атак против фашистов Западного и Калининского фронтов одновременно с другими советскими фронтами, в основном под Сталинградом, решались громадные комплексы сложнейших военно-стратегических задач. С одной стороны, это были планы по сковыванию и постепенному перемалыванию значительной части войск вермахта на западном направлении с целью удержать их от искушения вновь «рвануть» на Москву, с другой – происходило провоцирование группы армий «Юг» на все большее втягивание вглубь России (за нефтью).

Это предпринималось советской Ставкой ВГК в основном за счет не контролируемого холодным рассудком азарта преследования фашистскими войсками советских дивизий, уклонявшихся по указанию той же Ставки ВГК от всяких решительных столкновений с врагом и постепенно отходивших к Волге. На южных рубежах обороны советские войска, в противовес быстрому наступлению немцев по плану «Блау» в июле 1942 года, начали «кутузовское» отступление, то есть заманивали фашистов вглубь страны.

Это был настолько неожиданный тактический прием со стороны советского командования, что даже главный официальный источник информации нацистов, газета «Фелькишер Беобахтер» («Народный обозреватель», печатный орган НСДАП. – В. М.), с нескрываемым удивлением описывала эту новую странную войну на Востоке, отличную от скоротечных и победных войн на Западе: «Русские, которые до сих пор сражались упорно за каждый километр, отошли, не сделав и выстрела. Наше наступление замедляется только разрушенными мостами и авиацией. Если же советские арьергарды все же настигались, то отступавшие советские части занимали позиции, позволяющие им продержаться до темноты… Обескураживающим является вторжение в этот огромный район, когда ты не встречаешь и признака своего противника».(Выделено мной. – В. М.) [24]

В истории войн утвердилось мнение, что такой прием – отступление для победы – был исконно русским. Это была давняя тактика князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова против французских войск Наполеона. Хотя Гитлер как-то сказал своим генералам: «Я не повторю ошибку Наполеона. Когда пойду на Москву, я выступлю достаточно рано, чтобы достичь ее до зимы…». [25]

Однако выполнить свое обещание оказалось делом далеко не простым. И план «Барбаросса» у фюрера был сорван, и зимовать фашистским воякам пришлось, и в 1942 году нужно было поступать так же, как это делали войска Наполеона, – догонять русских воинов, чтобы провести одно, но «последнее и самое решительное сражение». Не вышло…

Начальник немецкого генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер также обратил внимание на гибкую тактику ведения войны советским командованием. В своем дневнике он делает такие пометки:

ДОКУМЕНТ ИЗ АРХИВА

…9 июля 1942 года, 383?й день войны

Обстановка. Наступление южнее Дона развивается. Общее впечатление: противник удерживает позиции в районе Лисичанска и южнее Россоши, а на восточном участке отходит. Западнее Айдара, по?видимому, лишь упорно сопротивляющиеся арьергарды. Сомнительно, удержится ли противник в Айдаре и станет ли его оборонять, поскольку мы уже пересекли Богучар в районе Талого. Решение. Продвинуть 40?й танковый корпус вдоль дороги Россошь – Ростов, а потом развернуть подтягивающиеся части подвижных соединений вниз по течению Дона в юго?восточном направлении. У противника там нет никаких новых соединений.

Северный участок фронта Вейхса снова подвергается сильным атакам. Здесь появились новые соединения (из района Тулы).

Группа армий «Центр». Сильные атаки против северного участка фронта 2?й танковой армии. Целая группа новых соединений с танками!Английские танки, производства 1942 года. Значительные потери с нашей стороны. В районе Белого обнадеживающие успехи в ходе сдавливания котла. Никаких серьезных попыток прорыва. Противник подтягивает силы к внешнему кольцу окружения…» (Выделено мной. – В. М.) [26]

Арсен Мартиросян, который, на мой взгляд, очень хорошо разобрался во многих ситуациях Великой Отечественной войны, констатирует:

«Гитлер надеялся, что мероприятия по дезинформации Сталина как Верховного главнокомандующего обязательно должны достичь своей цели. Уж слишком много немецкая сторона вкладывала сил в свою операцию “Кремль”. И они не ошиблись. Сталин не раз колебался в принятии решений, держа в руках документы от своих разведчиков, где содержался иной раз, не по их вине, стопроцентный обман. Но сколько бы веревочке ни виться, а наконец и Сталин понял, что его по большому счету держат за дурачка, который обязательно “проглотит” все, что ему подбросят. А все началось через месяц после начала контрнаступления под Москвой. Первой же Ржевской операцией Сталин преднамеренно стал дурачить Гитлера и его генералитет, умышленно создавая у них ложное впечатление, что?де западное направление является главным в планах Москвы. Ради этого Сталин не очень?то и скрывал факт концентрации войск и резервов на этом направлении. Например, из шести резервных армий пять были около Москвы и лишь одна – в Сталинграде, о чем немцам было известно. Зато очень тщательно Сталин маскировал от гитлеровцев свои приготовления под Сталинградом и на подступах к Кавказу, а также на его горных перевалах». [27]