Лунная дева

– Леди Мердина, я никогда не давал повода сомневаться в своей преданности нашему делу… Откуда взялась эта подозрительность? Просветите меня или снимите свои обвинения.

– Нет, Дьюол, это не подозрительность, а факты. Вы думали, что сможете скрыть от меня свои помыслы? Нет, Дьюол, вы слишком самоуверенны, вы не учли один маленький нюанс, что все мыслеформы без исключения имеют характерные чувственные «ароматы», пускай и слабовыраженные, но эти флюиды ещё долго витают вокруг своего хозяина. Спрятав от всех свои мысли, вы не смогли полностью замести их следы от меня. Или вы забыли, что я до сих пор являюсь жрицей земных страстей, их наречённой владычицей? Я очень хорошо разбираюсь в любых чувствах, Дьюол, меня невозможно обмануть ни вам, ни кому-то другому.

– И что же вы знаете, леди Мердина? – до последнего не сдавался Дьюол.

– Достаточно, чтобы обвинить вас в крамольных мыслях, собственной игре и в предательстве. Разве вы ещё не поняли, Дьюол, что последний наш разговор был обычной приманкой, и я уже тогда знала ваш ответ. Так что не советую больше хитрить со мной, можете пожалеть.

Судя по решительному взгляду Мердины, у Дьюола даже не возникало сомнений насчёт того, что она исполнит своё обещание. Она явно не блефовала.

– Да, недооценил я вас, леди Мердина, недооценил, вы не только красивы, но и очень умны… Так что же вы хотите за своё молчание и покровительство?

Лицо Мердины озарилось улыбкой победительницы:

– А вы мне нравитесь, Дьюол, вы умеете признавать собственные промахи, я всегда ценила вас за ум и смекалку и сейчас не ошиблась. Для начала давайте оставим всю эту церемонность для замка старика Сердвука и перейдём на – «ты». Не возражаешь, мой Дьюол?

– Что ж, любое предложение прекрасной Мердины теперь для меня закон. Я согласен.

– Согласен на всё? – с пытливой усмешкой переспросила женщина.

– Всё, что прикажет моя госпожа, я у её ног, – принял новую игру Дьюол.

– А ты хитрец, Дьюол! – рассмеялась Мердина. – Ну, коль уж так, я желаю услышать то, что ты так ловко утаил от избранных. От твоей правдивости сейчас зависит наша совместная работа, а возможно, и что-то большее. Ты, наверно, понял, что меня интересует всё, что как-то связано с вратами и нашей милой особой, с чего всё началось, как и где ты получил эти сведения и тому подобное.

– Мердина, я поделюсь с тобой информацией после того, как получу от тебя гарантии своей безопасности, – уже серьёзно заявил он. – Ты прекрасно знаешь, что я не из робкого десятка и если на меня будет объявлена охота, то терять мне уже будет нечего, я буду защищаться вместе со своими людьми, они преданы мне и исполнят все мои приказы. А это война, Мердина. Нужна ли она тебе?

– Разве моего слова тебе недостаточно? Да, я бываю вздорной и даже стервозной, но преданных себе людей в обиду не даю, ты же знаешь это, Дьюол.

– Ну, хорошо, – с некоторой паузой ответил он, – я расскажу всё, что знаю, но мой рассказ займёт какое-то время…

– Я готова пожертвовать своим драгоценным временем, – перебила его женщина, взяв под руку. – Пройдёмся, мой Дьюол?

– Не возражаю.

Они неторопливо направились по пешеходной дорожке, совершенно не отличаясь от обычных прохожих.

– Если ты не против, я начну издалека.

Мердина согласно кивнула.

– У поздних гиперборейцев, или так называемых детей Борея и Меру была одна очень любопытная легенда, она появилась уже в самом конце золотого века и до сегодняшнего времени сохранилась лишь в наскальных рисунках северного Предуралья и Кольского полуострова, да и то в отдельных фрагментах… увы, время нещадно к рукотворным творениям. Я совершено случайно наткнулся на единственный сохранившийся источник этой легенды в одной труднодоступной карстовой пещере. Тексты были оставлены на каменных скрижалях, и я частично сумел их прочесть, к сожалению, некоторые слова затёрты и плохо читаются. Так вот, эта рукопись как раз касается нынешнего времени, в ней говорится о тайне Двуликих Врат, до конца золотого века доступ к ним был разрешён гиперборейцам, а потом они были опечатаны секретными информационными замками. Насколько я понял, гиперборейцы посещали скрытую за вратами обитель, чтобы впитать в себя силу равновесия света и тени, видимо, там внутри существовала, да и сейчас существует сакральный центр этой силы. В легенде упоминается о Лунной Деве, хранительнице ключа от запечатанных врат, якобы эта Дева должна появиться в конце Кали-юги, чтобы открыть их…

За рассказом Дьюола они незаметно вышли на центральную дорожку почти безлюдного сквера, уже освещённую одинокими фонарями.

– И ты полагаешь, что это наша таинственная особа? – спросила женщина, поёжившись от дыхания осенней прохлады.

– Возможно, это простое совпадение, но она действительно родилась под знаком Девы и как раз в фазу полной Луны. Я проверял, всё так и есть.

– Но, в таком случае Девой может быть и мужчина, – предположила Мердина, теснее прижимаясь к Дьюолу.

– Не исключено. Но пока других вариантов я не вижу, да и возня вокруг неё не случайна, слишком уж многое сходится на ней.

– Допустим. Что дальше?

– А дальше в легенде говорится о том, что этот ключ имеет интересную особенность, в нём содержатся два вибрационных шифра разной тональности, один согласно текстам служит пропуском в мир Сва через стезю полночных чувств, где замирает время, увидев тень в объятиях света, а другой способен выпустить огонь дракона на волю…

– Мир Сва… Это понятие связано с изначальной мудростью, если не ошибаюсь? – спросила Мердина.

– Верно. Его даже можно назвать обителью небес.

– А стезя полночных чувств? Ты не думал, что скрыто за этим понятием?

– Думал, как не думал… Полночь – это же своеобразный чертог между днём и ночью, возможно, эта стезя – символ единства света и тьмы, видимого и незримого, что-то вроде соития полярных энергий… Но это так, наброски, глупо судить однозначно.

– Согласна, такая однобокость может быть в обман себе, надо рассмотреть и другие варианты. Но в самой идее что-то есть, её можно принять за базовую, – сказала женщина и перешла к другому вопросу:

– Теперь насчёт огня… Им можно управлять?

– Об этом аспекте ключа я нашёл информацию лишь в конце текстов и то обрывками… но, похоже, что заклинателем огня является не только Дева, а ещё кто-то… в самом начале легенды есть упоминание о тени Лунной Девы, её роль очевидна из дальнейшего текста, – проговорил Дьюол.

– М-да, занятно, – задумчиво произнесла Мердина. – Дьюол, ты можешь воспроизвести этот текст дословно?

– Могу, эти отрывки вполне читаемы: «В назначенный час придёт Лунная Дева хранительница ключа от Двуликих Врат. Ключ от этих врат спит внутри Лунной Девы, и пробудить его может только её тень, следующая впереди неё, тень знает слово, чтобы не ранить чувства Матери».

– Мать, я так понимаю – планета?

– Вероятно, но не факт.

– Значит, её тень и есть активатор ключа, – заключила Мердина. – Но кто она, Дьюол, есть идеи?

– К сожалению, пока нет, но работаю над этим.

– Тогда продолжай, я само внимание, – разрешила Мердина.

– В текстах ещё фигурирует тот самый час – икс, попробую на память: «Когда чаша ночи ополовинит себя и весы замрут в равновесии, тогда золотой луч пронзит лоно Матери и двое обручённых тайной пути станут одним у четырёх перекрёстков дорог и тот один выберет путь десяти».

– И что ты обо всём этом думаешь? Только без лишних фантазий, – пронзила его взглядом Мердина.

– Совсем без фантазий не получится, этот вариант ещё сырой и требует доработки, – предупредил мужчина.

– Ладно, говори, как есть, – усмехнулась она.

– Я думаю, что этот час – икс есть начало полной трансмутации планеты. Тексты лишь подтверждают неизбежное, когда откроется информационный накопитель – планета будет вырвана из трёхмерности, такой исход был спланирован заранее, и теперь осталось гадать, когда это произойдёт… Скорей всего, равновесие означает весеннее равноденствие, но опять же не ясен год, двое обручённых тайной – это, возможно, два диалектических начала ставшие одним целым… Мердина, если всё так, то это же смерть человеческой дуальности, возможность свободного выбора. Ну а путь десяти… хм, это пока лишь мои грубые намётки.

– Договаривай, если уж начал, – произнесла Мердина, видя, как замялся её собеседник.

– Хорошо, версия такова – если смотреть схематично, то четыре перекрёстка – это не что иное, как квадрат, если пронумеровать и сложить все его стороны, то получается число десять, потенциально оно содержит в себе весь однозначный числовой ряд, а с его помощью уже можно набрать любую комбинацию чисел. Вполне вероятно, что тексты намекают на портальную развилку пространственно-временных измерений, на врата в разномерные сферы. И если это так, то нам с тобой Мердина нужно успеть попасть туда заранее, иначе они выпустят огонь и ловушка захлопнется.

– Выводы интересные, даже очень… но, ты прав, сыроваты они. Так, что же мы имеем: обрывки легенды, наша девочка, и твои предположения, где пока больше домыслов… не густо, не густо. Дьюол, а ты уверен, что в этом наше спасение?

– А разве лучше прозябать на мёртвой планете, предложенной нам Собором? По крайней мере, у нас есть шанс вырваться на свободу, а если повезёт, то, может, присмотрим и новую обитель.

– Твой замысел очень рискованный, однако не лишён смысла. Но сначала нам нужно разобраться во всех тонкостях этой легенды, чувствую, подводных камней в ней хватает.

– Согласен, опасность есть. Да, прежде чем лезть в пасть дракона нужно всё хорошенько проверить и обдумать. Я уже занимаюсь этим.

– Дьюол, ты проделал неплохую работу, но этого мало, мы лишь в начале пути. Теперь нам нужно всерьёз заняться нашей девочкой и всем, что с ней связано, нужно собрать воедино все фрагменты этой мозаики и увидеть картину в целом. Так что будем вместе разгадывать этот замысловатый ребус.

– С легендой можем приступить хоть сейчас, все тексты прошли специальный анализ, мы даже взяли несколько фрагментов скальных пород с надписями, чтобы выявить их подлинность, теперь я могу смело утверждать, что вся рукопись соответствуют оригиналу того времени. Ты можешь лично в этом убедиться и ознакомиться с фотографиями, тексты уже переведены на современный язык.

– Непременно, но чуть позже. И ещё, Дьюол, нам не стоит посвящать кого-то в нашу маленькую тайну, пускай она пока побудет между нами. Ты не возражаешь?

– Ни в коей мере, Мердина, мы же теперь союзники. Или ты не уверена?

– Моё решение окончательно. Но мы можем стать ещё ближе, мой Дьюол, если ты заслужишь моё доверие, – томно произнесла женщина, проведя тонкой рукой по его щеке.

– О таком я даже и не мечтал… нет, лгу, мечтал, но не надеялся, – несколько растерянно проговорил он.

– Мой милый Дьюол, твоя мечта очень скоро может сбыться, если не разочаруешь, конечно. Что ты намерен делать дальше?

– Об активаторе ключа я уже говорил, в ближайшие дни мы постараемся вытащить из девочки эту тайну, а потом займёмся самим ключом. Кроме того мои «охотники» подслушали последний разговор посредника с пришельцем, из которого я сделал вывод, что подсказка о Двуликих Вратах находится в той самой картине нашего художника. Я уже распорядился, чтобы её доставили ко мне.

– Хорошо, Дьюол. Я выпрошу у Ханмары кураторство по этому делу, и сама буду докладывать избранным. Какое-то время мы сможем их водить за нос, пока у них есть в разработке более перспективные варианты, но если они не оправдают себя, о нас вспомнят и спросят сполна. Мне бы очень не хотелось до этого доводить.

– Я активизирую свои усилия, Мердина, обещаю.

– Да уж постарайся. Я же не зря сделала ставку именно на тебя, зная твою хватку. Так что – дерзай! И держи меня в курсе всего нового, меня интересуют даже незначительные мелочи, я в твоём распоряжении в любое время дня и ночи.

– Конечно, Мердина.

III

Они так и просидели до самого утра, тесно прижавшись друг к другу, чувствуя между собой какую-то необъяснимую близость. Но чувства девушки были, скорее – дружескими, сестринскими, чего нельзя было сказать о Полянском.

Уже ближе к пяти часам Татьяна чуть ли не силой уложила подуставшего Валеру в постель, пообещав навестить его вечером, и отправилась к себе.

Татьяна проспала около двух часов и занялась своими обычными утренними делами, хотя мыслями уже находилась в больнице с Вадимом. Это решение возникло у неё неожиданно и с каждой минутой только усиливалось. Позвонив на работу Ирине, чтобы та подстраховала её до обеда, Татьяна заказала такси и через пять минут уже стояла в готовности у подъезда.

Пройдя по коридорам и этажам больницы до отделения реанимации, она нажала на дверной звонок. Ей открыла дежурная сестра.

– Что вы хотите? – прозвучал её законный вопрос. – Здесь посторонним вход запрещён.

Пристально поглядев в её глаза, Татьяна спросила:

– Здравствуйте. Вадим Карсанов здесь лежит?

– Да, здесь. А вы его родственница?

– Нет, но мне нужно к нему.

– Да вы что, девушка, это же реанимация, сюда даже родственников не пускают!

– Вы не поняли, мне нужно к нему, – настойчиво повторила Татьяна.

Сестра хотела ещё что-то возразить, но не смогла. Взгляд Татьяны всё глубже и глубже проникал в сознание женщины, пока та не пропустила её внутрь. Она молча сопроводила Татьяну до палаты, где лежал Карсанов, и так же молча ушла по своим делам. В палате находилось несколько специальных кроватей, на которых лежали спящие люди, и девушка даже не сразу узнала Вадима. Его голова была перевязана, а тело основательно упаковано в гипсовый корсет. Кроме капельницы к его груди и рукам были подключены какие-то датчики с проводами, тянувшимися к сложному электронному прибору. Прихватив стульчик сестры, Татьяна присела возле кровати Вадима.

Она впервые вот так глядела на человека, душа которого была далеко отсюда.

Татьяна хотела понять, где она сейчас, девушка чувствовала в себе силы помочь ей, но пока не знала, как это сделать. Не найдя ничего лучшего, она взяла руку Вадима и попыталась ощутить слабенький маячок его сознания, чтобы слившись с ним отыскать ускользающий след его жизни.

– Помоги мне, Вадим, пожалуйста, помоги, – прошептала она, уже чувствуя, как последние часы его жизни вспышками проявляются внутри неё…

Она стояла посреди безлюдной улицы незнакомого города уже погрузившегося в вечерние сумерки. Ей казалось, что звуки навсегда покинули этот город вместе с людьми, а окна домов сроднились с безжизненной темнотой. Здесь не было ни грязи, ни мусора, а только какое-то запустение и тоска, безысходная тоска.

Озираясь, Татьяна побрела дальше по улице пытаясь осмыслить происходящее:

«Мне кажется – это часть его прошлого, его боль и одиночество… он часто плутал в нём и никак не мог найти выхода. Днём было проще, заботы хоть как-то отвлекали, он забывался на время, а с наступлением ночи всё менялось, сны терзали его душу невыносимым одиночеством».

Татьяна припомнила, как в ту самую ночь их дружеского пикника он буквально умолял её, чтобы она не отталкивала его, не оставляла его одного. Ему просто хотелось немного тепла и понимания, а она так и не поняла.

«Кто же залез к нему в душу, кто так унизил её и растоптал? И он не выдержал… не выдержал и сломался. Сильный мужчина с такой ранимой и несчастной душой».

Пройдя два или три квартала, она разглядела впереди небольшой мостик, под которым протекала речушка, разделявшая город на две части. Татьяна подняла к небу глаза, но кроме бледной одинокой луны ничего не увидела. Здесь даже не было звёзд. Луна висела над самым мостиком и освещала его вместе с небольшой полоской реки. Татьяна отметила про себя, что за её спиной, откуда она пришла, всё ещё были сумерки, а за мостом уже сгустилась непроглядная тьма. Подойдя ближе, Татьяна увидела Вадима. Он стоял посредине моста и глядел в сторону другой половины города.

– Вадим! – позвала она. – Ты меня слышишь? Вадим!

Но ответа не последовало, казалось, что он уже был в другом мире, где не слышны человеческие голоса. Татьяна сделала несколько шагов по мосту и только сейчас увидела, что происходит на той стороне. Тьма словно ожила, ощетинилась сотнями, а может, тысячами теней, тянущих руки к Вадиму. Они тоже звали его.

«Мир теней», – мелькнуло в сознании девушки.

Вадим шагнул в их сторону, но Татьяна вновь окликнула его. Он остановился. Тогда из тёмного копошащегося покрова выделился огромный тёмный силуэт, в его приглушённом голосе слышались нотки победителя:

– Нельзя войти дважды в одну и ту же воду, как нельзя вернуть того кого уже нет, эту битву ты проиграла ещё там. Теперь он наш. Оставь его и возвращайся.

– Согласна, в воду нельзя. Но ведь даже у воды есть память, тем более у человека, ей по силам вспомнить прошлое и тогда его можно переосмыслить.

– Ха-ха, какая бессмысленная риторика! Ты сама-то веришь в то, что говоришь?!

– Хорошо, оставим этот ненужный спор и проверим всё на деле. Там стоишь ты, а здесь – я, и канат натянут… Кто перетянет, тот и выиграет.

– Не обольщайся, он даже не видит тебя! – прокатился глухим эхом его ответ.

– А мы сейчас проверим, – произнесла Татьяна, вплотную приблизившись к Вадиму.

Она не стала ничего ему говорить, а просто обвила руками его шею и нежно поцеловала. Взгляд Вадима стал проясняться, наполняться осмысленностью, словно он просыпался от глубокого гипнотического сна. Он вцепился в руку Татьяны как за последнюю спасительную соломинку, и девушка повела его за собой, повела как маленького ребёнка всё дальше и дальше от этого безжизненного города. А им вдогонку ещё долго неслись вопли проклятий…

Вадим открыл глаза и улыбнулся Татьяне:

– Танечка… я всё помню, всё… спасибо тебе, родная…

– Всё хорошо, Вадик, ты жив и скоро поправишься, я тебе обещаю. Только не делай так больше никогда, ты не один, у тебя есть друзья, – ободряюще поглядела ему в глаза девушка.

– И ты…

Татьяна улыбнулась и взяла в свои ладони его ослабевшую руку, делясь с ним своей волшебной силой. Через минуту лицо Вадима окрасилось лёгким румянцем.

В этот момент в палату вихрем влетела сестра и сразу вспомнила о своих обязанностях:

– Очнулся, слава Богу! Девушка, а как вы здесь оказались? А ну-ка марш отсюда, пока врач не увидел!

– Всё, ухожу. Выздоравливай, Вадим.

– Танечка… ты придёшь?

– Конечно, приду.

– Вы ещё здесь?! – уже не на шутку осерчала сестра, вызывавшая по экстренной связи врача.

– Уже ушла, – проронила Татьяна, направляясь к выходу.

Оставшуюся часть дня Татьяна провела в магазине. Если честно, то работать ей совершенно не хотелось, её мысли витали далеко отсюда и строили разные планы. Несмотря на недавние злоключения с её друзьями, Татьяна не теряла оптимизма всё поправить и выяснить причины произошедших неприятностей. Отчасти с двумя случаями ей удалось разобраться благодаря нежданно открывшимся способностям, но оставалась ещё Света, и кроме всего она подозревала, что ситуация ещё далека от разрешения и стоит ожидать нового витка неожиданностей. Так всё и вышло. В самом конце рабочего дня, когда она уже собиралась закрываться, перед прилавком появился тот самый человек в тёмном пальто.

Внимательно осмотрев книжные полки, он обратился к Татьяне:

– Милая, что бы ты посоветовала почитать человеку, решившему проститься с прошлым и думающему начать новую жизнь?

Татьяна выдержала его немигающий взгляд и ответила:

– Это очень ответственный шаг, такому человеку следует быть искренним с самим собой, чтобы не дай Бог не обмануться своим будущим. Я бы вам предложила «Преступление и наказание» Достоевского, очень поучительная книга.

– И чем же этот роман может помочь мне? – усмехнулся незнакомец.

– Вы знаете, герой этой книги Раскольников тоже хотел изменить свою жизнь, ему никак не давала покоя мысль о своей исключительности, и чтобы проверить себя он переступил через муки своей совести и стал банальным преступником… Но совершить преступление – это одно… Как с этим жить дальше? Опять страдания, нравственные терзания до нервного истощения, упрёки за собственную слабость и обычность, но только не раскаяние, а в результате – одиночество, каторга и безысходность…

Мужчина не дал ей договорить до конца:

– Что же здесь поучительного? Как был «тварью дрожащей», так и остался. Имеющий право не мучается угрызениями совести, он свободен от подобных условностей, он выше их и всех «тварей дрожащих».

– И кто же даёт такое право? – с нескрываемой иронией поинтересовалась Татьяна.

– Девочка, такое право не даётся, оно завоёвывается силой! Сила даёт власть, а власть напитывает ещё большей силой, так было всегда и будет. В этом смысл избранности.

И тут Татьяну как прорвало:

– Какая глупость! Ваша избранность – это обычная маниакальность, болезнь с диагнозом – «синдром мании величия», а ещё – комплекс неполноценности. Таким избранным вечно чего-то не хватает в себе самом, той же искренности, душевности… Вам не кажется, что само чувство избранности загоняет в тупик самообмана? Ведь таким людям день за днём приходится доказывать и доказывать свою исключительность. Но это же не свобода, а сущее рабство! А вы знаете, что только любовь Сонечки Мармеладовой смогла спасти больную душу Раскольникова? Вот именно тогда он и начал новую жизнь…

В этот момент Татьяна увидела, как за спиной мужчины жестикулировала Ирина, предупреждая, что уходит. Татьяна помахала ей рукой. В помещении других посетителей уже не осталось, Ирина успела вывесить на дверь табличку о закрытии магазина.

– Интересная у нас с тобой беседа получается, но мы говорим на разных языках, – вывел девушку из секундного отсутствия незнакомец. – А ты, девочка, сильно изменилась после нашей последней встречи.

– Спасибо за науку. Я к вам уже стала привыкать.

Высокий мужчина пристально поглядел на неё:

– А что бы ты почувствовала, если бы лишилась всех близких тебе людей?

– Вы не посмеете! – вырвалось из Татьяны.

– Посмею, я не из тех, кого мучает совесть. А ты, вообще-то – молодец, борешься, не дала себя загнать в угол… но ведь и я пока не усложнял игру. Когда ты встанешь перед реальным выбором, то всё будет иначе. Подумай об этом, девочка, хорошенько подумай.

– Что вы от меня хотите? – не стала спорить она.

– Это уже другой разговор, – удовлетворённо кивнул он. – Для начала закончи свою книгу, она нам понадобится, срок тебе – три дня. И вспомни, о чём я тебя просил. А чтобы ты не сомневалась, я подстрахуюсь. Да, и посматривай электронную почту, там может быть нужное сообщение. Я не прощаюсь, скоро увидимся.

Когда мужчина покинул магазин, Татьяна задумалась, её очень встревожило его предупреждение о подстраховке:

«Что он имел в виду? Ведь он не просто так сказал».

Не мешкая, она обзвонила мать, отца, самых близких родственников, все ей ответили. Потом очередь дошла до Полянского, он тоже ответил, но не сразу.

– Валера, привет. Ты где?

– А, Танюша, привет! Да я в магазин заскочил, тут рядом, в холодильнике шаром покати, минут через пятнадцать буду в мастерской.

– Валера, прошу тебя, больше никуда не заходи, иди сразу домой. Я скоро приеду и всё объясню, и не открывай никому, только мне. Хорошо?

– Да что случилось-то, Тань?

– Не по телефону, я скоро буду.

Татьяна быстро сдала под охрану магазин и побежала ловить такси. Теперь у неё почти не осталось сомнений, что объектом своей подстраховки незнакомец выбрал Полянского и шантажировать Татьяну собирался именно им. После исчезновения картины этим странным людям зачем-то понадобилась её книга, а в придачу и они сами. Девушка не знала пока, как остановить незнакомца, но сидеть сложа руки – тоже не могла. Доехала она без происшествий и пулей взлетела на знакомый этаж. Дверь оказалась приоткрытой, судя по доносящимся изнутри звукам – в квартире явно что-то происходило.

Не раздумывая, Татьяна вошла внутрь.

– Валера, это ты? Ты здесь? – на ходу проговорила она, осторожно передвигаясь по коридору.

Но ответа не последовало. Уже у дверей в зал мастерской её ослепила яркая вспышка. Несколько секунд в её глазах стояла темнота, но потом всё прошло. Прищуривая глаза, Татьяна осмотрелась. В зале царил свежий беспорядок, возле стен громоздились ящики с картинами, видимо, Валера весь день занимался эвакуацией выставки. Но самого хозяина не было, он, словно испарился. Татьяна пыталась понять – откуда взялся источник вспышки, но ничего похожего, кроме ламп подсветки не обнаружила. Набрав номер телефона Полянского, она с удивлением услышала знакомую мелодию, раздававшуюся где-то со стороны кухни. Бросившись со всех ног на зов мобильника, Татьяна обнаружила его на кухонном столе вместе с пакетом продуктов.

«Он только что был здесь, даже продукты убрать не успел. Что же произошло, что? Он что-то услышал в мастерской и пошёл туда… А телефон? Может, в этот момент ему позвонили или он сам набирал кого-то? Неужели незнакомец сдержал своё обещание», – пронеслись мысли в её голове.