Евстрат работал допоздна.
Романа эта новизна,
Признаться, очень удивила:
«Да, творчество – большая сила,
И подлость творчеству не враг.
Кто в курсе, тот великий маг!»
Но важный факт в глаза бросался:
Онучин подлым оставался
К своим коллегам, к остальным
Он ласков был, как херувим.
Он был, без преувеличенья,
Душой заводоуправленья,
Советом многим помогал
И славу мудреца снискал
На фоне грубого Гордея,
Которого в цехах и здесь
Воспринимали как злодея
За тупоумие и спесь.
Евстрата мягкость и открытость —
Не что иное, как туман,
Скрывающий надёжно хитрость
И маскирующий обман.
Он мило обсуждал с Жидковым
Футбол, и тот ещё не знал:
Евстрата повинуясь слову,
Его Арапов наказал.
Евстрат и диаграммы помнил —
Романа как-то попросил,
Что б тот и для него построил…
Роман уловку раскусил
И тут же начал извиняться,
Уже всё зная наперёд:
Мол, если не тренироваться,
То навык долго не живёт.
8
Роман участвовал в игре…
И хоть порою было тошно
Среди забывших о добре,
Себя исследовал дотошно.
Жена посвящена была
В его проблемы, но не только —
Поддерживала, как могла,
Когда он жаловался горько:
«О, как мне хочется сбежать,
Всё высказав в лицо злодеям!» —
«И этим самым оказать
Поддержку умершим идеям:
Повсюду старших уважать,
Их слушаться и непременно
Места в трамвае уступать,