Меня волнуют те событья,
Что происходят здесь, теперь.
Так что – покорно извините,
Я плохо знаю вашу Керчь!»
Как перестали называть
Народы их семьёй единой,
Роман не смог душой принять,
Что Крым теперь – под Украиной.
Отчизна, что была свята,
Явилась женщиною падшей,
А потому и красота
Казалась навсегда увядшей.
Любви исчезло волшебство
Из-за предательства былого:
Мужчину любит одного,
А замуж вышла за другого.
Знать не хотел он ничего:
Её любовь – наполовину,
Раз нелюбимого мужчину
Ласкает так же, как его…
И он вернулся к диаграмме —
Он до неё уже дорос
(Он не забыл о прежнем сраме,
Что всенародно перенёс).
Сперва построил он простую…
Не впечатляет простота…
Потом – в объём, детализуя…
И распечатал… Красота!
Настырность земляков известна —
Онучин снова тут как тут:
«А руки у кого растут…
Не из того, простите, места?..»
Короче, редкостный нахал
Бесцеремонно предлагал
Бесхитростную процедуру:
Сшить нитками его брошюру —
И на Романа всё смотрел
Да ждал, когда тот отзовётся
И, несмотря на массу дел,
Сам за «почётный» труд возьмётся…
Роман и глазом не повёл:
Евстрат нарушил все границы…
Зато Жидков встал, подошёл —
И взялся сшить его страницы.
Роман был очень возмущён
Евстрата наглостью и спесью…
Потом вернулся к равновесью —
И вскоре вновь был увлечён…
Тут подошёл к нему Онучин:
«Роман, какой ты молодец!