«Но в чём же смысл задач иных?
Скажите мне, что это значит?» —
«Узнаешь после!» – был ответ
Арапова. Он отвернулся,
Сжал губы и в себе замкнулся,
Как истинный анахорет
40.
Роман поставлен был в тупик:
Его обязанности зыбки,
Он до апреля – временщик,
Достаточно одной ошибки,
Чтоб все надежды и старанья
Трёхмесячного испытанья
Похоронил бездушный рок…
Ему укажут за порог.
Тогда зарплаты он лишится
(А он ведь так нуждался в ней!),
Жизнь снова в муку превратится,
И станет страх ещё сильней!
4
Его уверенность страдала
И таяла день ото дня,
Его надежда покидала,
И он, Арапова браня,
Чтоб с Картузом не повстречаться,
Боялся в цех теперь ходить.
Стал телефона опасаться:
Сам перестал в цеха звонить,
Остерегался трубку брать,
Звонок услышав беспокойный…
И вскоре стал подозревать,
Что, как сотрудник недостойный,
Гоним он будет даже здесь,
В стенах заводоуправленья,
Его благие устремленья
К нулю сведёт людская спесь.
Он страхом был парализован:
Когда начальник вызывал,
Косноязычен был и скован,
Слова внезапно забывал,
Затем от внутреннего спора
С самим собой страдал в тиши…
Страх – ненадёжная опора
Для равновесия души.
Роман стал очень возбудим,
Он на Арапова сердился,
С мечтой своей пить кофе с ним
Без сожаленья распростился.
Намучившись, Роман решил:
Январь стал месяцем фатальным!