Прошло всего лишь полчаса —
И в комнату Гудков ворвался,
Горели бешенством глаза,
И голос у него срывался:
«Роман Евгеньевич! Не смей
Полякам оформлять поездку!
Не любит Рыбаков гостей,
И он срывает нам повестку!
Я не намерен всё терпеть,
И завтра доложу Большову,
Он будет горько сожалеть,
Наш Рыбаков, поверьте слову!»
«Была объявлена война
Техническому управленью,
Гудкова в этом есть вина, —
Пришёл Роман к такому мненью. —
Он окружил людьми себя,
Что вызывают лишь презренье…
Так думают и про меня…
Что близко к правде, к сожаленью…
И я за стареньким столом
Сидел два месяца сироткой,
Не зная, что борьба со злом
Идёт здесь исподволь, украдкой».
Гудков победу одержал —
Большов заставил Рыбакова,
Чтоб он полякам заказал
Места в гостинице… Сурово
Гудков в тот день на всех смотрел…
А вскоре сам попал в немилость
И пораженье потерпел:
Когда Цурканом проводилось,
С участием директоров,
В части финансов совещанье
(Присутствовал и сам Большов),
Намеренно или случайно
Вместо него был приглашён —
Арапов. Было жаль Гудкова,
Он был морально сокрушён,
Рассказывал всем слово в слово:
«Большова жаль, конечно, мне…
Чьи это происки – я знаю…
Из всех один я понимаю,
Что в наше непростой стране
Директором быть… даже мерзко,
Дела приходится иметь
С чиновниками в министерствах…
Мне так, поверь мне, не суметь…
И в высших коридорах власти
Нет государственных людей,