Темнее ночь перед рассветом

– Я оскорблён!.. – начал он мертвенным тоном, когда зал стих. – Я оскорблён не меньше вашего. Кормить народ такими отбросами – это тягчайшее преступление.

По мере продолжения голос его креп и мужал, становясь с каждым словом свинцовее:

– Кто мог такое позволить в наше время? Прокурор!..

Пролети муха, её бы услышал каждый – так замер зал.

– Присутствует прокурор на заседании? – Крик Первого сорвался на фальцет.

Шундучков подтолкнул Ковшова. Данила поднялся.

– Ковшов, – представился он, – исполняющий обязанности прокурора области по случаю нахождения Галицкого в командировке.

– Так, так… – задумался Первый ненадолго и обратился к электорату: – За такой хлеб следует отвечать?

– В тюрьму! – Мощный гул голосов ударил в потолок и стены.

– Слышал глас народа, товарищ Ковшов?

– По всем прозвучавшим здесь фактам нарушения законности будут проведены проверки, товарищ первый секретарь, и виновные привлечены к ответственности. – Понимая, что для него всё только начинается, Данила продолжал стоять.

– Не хотелось бы сомневаться. – Первый поедал злобным взглядом Ковшова. – Однако на деле прокуратура потворствует бракоделам и безобразным фактам бесхозяйственности, в чём мы убедились с членами бюро сегодня!

За его спиной на экране тут же застрекотал ролик с выразительными картинками искорёженных барж и мелких судёнышек, ржавеющих на берегу Волги.

«Это же материалы недавней нашей проверки! – сразу узнал Данила. – Начальник экологической инспекции взялся их доработать, установить владельцев заброшенных посудин и возвратить вместе с фотоснимками для прокурорского реагирования!..» Вихрь мыслей пронёсся в его сознании: «Без Шундучкова здесь не обошлось! Несомненно, он воспользовался ими, выманив под предлогом у Нефёдова, и использовал в этой коварной комедии. Конечно, постарался устроить всё именно в отсутствие прокурора области. Но это же откровенная подлость!.. То-то он метил на вакантное место вместо Галицкого, когда решался вопрос о должности… А вкусив горечь неудачи, обозлился и ринулся всеми правдами и неправдами в обком – в заведующие именно административного отдела. Ведь партия требовала, чтобы все ей кланялись, а этот отдел курирует всю правоохранительную систему в области, следовательно, одним махом Шундучков становился на голову выше прокурора…» Выходит, зря Данила не верил слухам, что бывший транспортный прокурор, надавив на начальника аэропорта, который полностью был в его лапах, в пустом самолёте лично привёз Первого из столицы, доставив его в обком…

У Ковшова побелело лицо и свело скулы от ярости: «В клозет, наверное, за ручку водил, чтобы не качнуло, чай на блюдечке подавал, стервец, размазывал нас всех директору сегодняшнего цирка!..»

Данила заскрежетал зубами.

– И никто не несёт ответственности? – вернул его к происходящему голос Первого. – С себя надо начинать, товарищ Ковшов. Начальник милиции мне жаловался: прокуроры перестали арестовывать явных взяточников и жульё! А ведь нам как раз сейчас нужны громкие дела на зажиревших казнокрадов. Одного, другого за решётку лет на пятнадцать, и у других, глядишь, пропадёт интерес к дыркам в государственном кармане. Есть такие факты, генерал?

Сербицкий подскочил из-за длинного стола, где восседали члены бюро, лихо боднул воздух головой:

– Есть, товарищ первый секретарь! Как раз над рядом таких дел работают мои ребятки.

– Тогда не будем терять времени, – оглядел притихший зал Первый. – Заместитель, он и есть заместитель. Переговорю-ка я по этому вопросу с прокурором области. У кого он на приёме, говорите?

– У Рекункова Александра Михайловича либо у его первого заместителя Баженова. – Краем глаза Данила только теперь заметил, что Шундучков, сидевший рядом, пропал, слева его крепко подпирал коленом полковник Квашнин да за спиной покашливал время от времени подполковник Соломин.

– Если вас не затруднит, помогите мне по телефону найти ваше начальство, – подчёркнуто вежливо съязвил Первый. – Только без этих… проволочек… А мы продолжим заседание, товарищи.

Данила развернулся к дверям. Для него заседание бюро закончилось, поэтому он совершенно безразлично отнёсся к тому, что, опережая его, по другому проходу зала торопливо спешит к выходу и генерал милиции.

Операция «Снежный ком»

– Наум! Наум! Проснись же, наконец! О мой Бог! – стаскивала простыню с храпящего мужа Софья Семёновна Лировис. – К нам воры, Наум!

– Какие воры? – продрал глаза толстяк. – Что ты вздумала, Сонечка? И когда меня осчастливит Господь…

– Я встала раньше всех…

– Ну и что?

– Уснула позже…

– Зачем?

– Куда опять ты прячешь голову? О, моё наказание! Я устала кричать тебе про воров!

– Где?

– Пойдём сюда!

– Сплошное наваждение! Что тебе опять приснилось, Соня? Я уже не имею права спокойно спать в собственной квартире?!

– Иди сюда!

– Чтобы меня тоже порадовали твои галлюцинации?

– Пусть они радуют наших соседей! Этот человек всю жизнь мне не верит! Боже мой!

Наум Раумович с больной головой, обмотанной полотенцем, пошатывался посреди зала в полном отчаянии:

– Десятый час утра!.. Кто встаёт в такую рань?

Усилиями двух проснувшихся дочерей и натренированными подзатыльниками жены Наум был наконец доставлен к окну на балконе.

– И что вы мне можете показать? – ткнул он в стекло.

– Разуй зенки, балбес!

Квартира начальника главка сельского строительства располагалась на двух этажах: гордостью хозяина, воздвигавшего дом, была комната на верхнем, пятом этаже. Наум лично планировал свои апартаменты, жена и дочки занимали нижнюю площадку. Он любил засыпать, блаженствуя в одиночестве и не слыша хлопот и криков беспокойного женского окружения. Любил просыпаться от первых солнечных лучей восходящего солнца и пения птиц. Эту страсть не могло одолеть даже его фанатичное увлечением картами.

– Куда глядеть, дорогая? – блаженно потянулся Наум в сладкой полудрёме.

– Куда? – подхватили дочери, облепив родителей и подоконник.

– Видишь форточку нашего чердака? – зашептала на ухо Софья Семёновна, придавив его пышной грудью.

– Ну? – с трудом пискнул Наум.

– А что из неё торчит?

– Сонечка, ты загадываешь нелепые кроссворды.

– Там голуби, мамочка! – хором взвизгнули дочки.