Le Comte de Мориарти. Часть 1. Рассказы Дохтурова. № 2. Сокровенный наследник. № 6. Одинокая смерть рэп звезды.

Такси остановилась у полицейского околотка. Мы стояли у входа, пока к нам не вышел парень в штатском

– Тут такое дело. У нас есть один засоня, как проснется, так ему черти мерещатся. Короче, он не был в курсе, что мелкие кражи декриминализировали, ну и закрыл его. Мы этому типу хотели вменить, что матерился в общественном месте. Потом сопротивление. И все упустили.

– Он на продлении? – спросил Холмов.

– Я говорю, все упустили. Никто не хочет заниматься, на меня скидывают. Что, жаловаться не будет?

– Так вы его регистрировали под разными именами и с разными преступлением?

– Он все равно имя свое не говорит. Говорит, конечно, но разные. Мы их и записываем.

– Рискованно, – вмешался я, абсолютно не понимая, о чем речь. – Еще раз, на чем взяли?

– Кража в универсаме. Ту такое дело, регистраторы на наряде не работали. И в магазине видеонаблюдение накрылось. Начальник сказал, что он решил с вами вопрос, и жалоб не будет. Жалоб точно не будет?

– И кто такое придумал – регистрировать в базе каждый день с другим именем и преступлением? – спросил Холмов.

– Тут такое дело. Начальник сказал отпечатки по-любому снять. Снимем, и потом уже отказное, – вместо ответа сказал парень. – Жалоб не будет?

– Били? – снова вмешался я.

– За что? Он спокойный.

– Отдай его нам, и жалоб не будет, – сказал Холмов. – Считай, что снимаем проблему полностью.

– Только отпечатки сможем снять через полчаса.

– Мы с ним побудем, поговорим, чтобы потом жалоб не было.

– В камере?!

Мы молча просиделив коридоре около час, дожидаясь, пока снимут отпечатки. Холмов сказал было, после того, как он сравнил фотографию на телефоне с мужчиной стоящим посреди камеры, что мы детективы, нанятые его женой Софией, и чтобы тот рассказал свою версию событий в любой последовательности, но осекся от моего яростного шипения.

Мы не только молчали, но и не смотрели друг на друга, словно я запретили еще и переглядываться. Так мы прошли через процедуру снятия отпечатков. Так ждали, пока он смоет остатки краски в туалете. Так отходили от здания полицейского отдела.

– Такси будет через шесть минут, – сказал Холмов мужу Софии. – Рассказывайте. Можно не по порядку.

Тут мы заметили подбегающего к нам парня в штатском. Муж Софии окаменел и начал смотреть куда-то в сторону.

– Такое дело. Пусть подпишет. Что не имеет претензий, – сказал он, прерываясь на глубокие вдохи и протягивая Холмову листок бумаги.

– Начальник в курсе? Это ты на себя явку с повинной написал, что человека незаконно свободы лишал, – Холмов, выровняв стороны, аккуратно сложил листок, порвал и отдал парню. – У него жалоб не будет, зато у прокуратуры сразу вопросы возникнут, как бумажку твою увидят. Ты в следующий раз с начальниками почаще советуйся.

Нет, Холмов точно чей-то родственник, если так раскомандовался.

– Я все мог предусмотреть, кроме того, что меня будут так держать в полицейском участке, – сказал муж Софии.

– Посмотри на себя. Выглядишь, как порядочный человек. Очень подозрительно. Я тоже бы такого держал по максимуму и пытался все о нем пробить.

У мужа Софии были близко посаженные глаза, которые мне показались мне карими, каштановые кудрявые волосы. Софию можно было понять – абсолютно нездешний тип лица. Дождавшись, когда парень отойдет далеко, он начал говорить. Почему-то его рассказ начал выстраиваться в виде таблицы. Таблицей и в памяти сохранился.

Он программист, был начальник на проекте. После того, как стал работать из дома и не вернулся в офис, дела пошли плохо. Сроки срываются, сбои множаться. Ни он, ни команда не могут устранить баги уже долго, очень долго.

С ним что-то произошло. Код пишет механически, поиск багов делает наобум. Уже физически больно от уведомлений о пришедших сообщения – пишут только о сорванных сроках и проблемах. Когда начальство переключило на него звонки от разгневанных клиентов, он даже запирался в ванной и плакал. Надо кодить, надо делать ревью чужого кода, надо что-то отвечать жене, которая ему что-то нервно говорит, а он залипает в Интернете. Интересуют только ролики, где живой человек рассказывает о своем опыте. Сейчас смотрит исключительно пчеловодов.

Переход в другую компанию сделает ему хуже. Опять онбординг. Чужой код – как красотка в красном платье, как только останешься с ней на один, превращается в чудовище. Никто нигде не знает, почему программа вдруг заработала и почему работает до сих пор.

Про работу в доставке или любую другую работу. У него немеет спина. И выяснилось, что в этот конкретный исторический момент он не любит людей.

Воровать начал, когда пошел устраиваться грузчиком в ближайший универсам. С ним разговаривали, словно он устраивался на синекуру в сверхсекретном объекте. Он пошел в другой универсам, и там на его глазах наркоман украл бутылку. Он тоже украл, но поменьше, фляжку с виски. Наркомана поймали, его нет. На уличной развале он еще украл гранатовый морс для запивки. Виски во фляжке не был самым вкусным в его жизни, но мир вернулся в норму.

Воровал он в основном в Золотом Квартале. Когда жена душилась духами Je R?vasse, это означало, что она выходила на проверку к самым серьезным клиентам, а это Золотой Квартал. Тогда он переходил в другие места. Вначале магазины определял сам, потом, когда насобирал утекших баз, полицейских и торговых, загрузил в модель. Модель определяла и место, и время для набега на магазин. Старался брать понемногу, чтобы ущерб не был криминальным.

После того, как чуть не столкнулся с женой в универсаме Золотого Квартала, пошел не в оптимальное время в неоптимальное место. Но уже заканчивались деньги. В этом магазине его прихватили с явно некриминальной мелочевкой. Заметил сами продавщицы, вызвали охрану и наряд, товар он успел сбросить. Но, возможно, жена вернулась рано домой, вытащила флешку и камеры продолжали работать.

Кражи вне Золотого квартал были технически сложными. Он через специально купленный для того дела смартфон и через свой компьютер отключал камеры видеонаблюдения. Компьютер подключался к камерам видеонаблюдения через ВПН, а к Интернету – через флешку-модем. Ничего хакерского в этом не было, в большинстве камер стоит заводской пароль доступа. Наладчикам видеонаблюдения его менять смысла нет, службе безопасности мысль о смене пароля не приходит в голову. Отключать заранее нельзя – заметят и перегрузят. И на смартфоне, который он брал на дело, и на домашнем компьютере есть опция сброса этих программ и данных, если через 4 часа после их использования не ввести код отмены. В видеосервер, к которому были подключены камеры, также загружалась код. Он в случае, если его не деактивировать, в 00:00 стирал записи за последние сутки. Поэтому ему не было смысла что-то объяснять полицейским, важнее было дождаться полуночи. В смартфоне в телефонной книжке был только телефон жены, при звонке должна быть использована система подмены номеров, так чтобы высветился его обычный номер, но с этого телефоне он жене никогда не звонил.

Про город. Это стал город из другой реальности. Его населяли племена охотников и собирателей. Даже за несколько километром он теперь мог уловить запах обмотки кабеля, которую жгут в костре, чтобы сдать медную или алюминиевую сердцевину. Полную нищенку на одном из перекрестков Золотого Квартала иногда подвозит на место дорогая машину. И эта история не про то, что ее заставляют бесстыжие внуки, а про то, чтобы ощущать себя важным для клана. Квартиры, которые заселяют очень тихие семьи. Это бизнес участковых, которые втихаря сдают квартиры умерших одиноких стариков, делая так, чтобы квартиры не попали в выморочное имущество. Барыги, которые, как лучшие биржевые трейдеры, чувствуют колебания рынка украденного. Уличные музыканты, которые пьют, когда в город приходят сонные дни, и работают до изнеможения, когда приходят дни разухабистые. Налетчики ему представляются коршунами, и места , где они разбойничают, он теперь удивительно точно определяет по крышам домов и верхушкам деревьев. Он верит в ценность алюминиевой банки, знает где переночевать в тепле и перехватить кусок, бродячие собаки выделяют его в толпе особым взглядом, но город из другой реальности до сих пор воспринимает его как непонятный источник неприятностей. Параллельный город, о котором некому рассказать.