Законопослушный гражданин

– Какой я тебе папа! На 10 лет старше! Смотри у меня, не дай бог дочка пожалуется!

– Феликс Прокрустович, ваша дочь для меня как именной ПМ – потерять не имею права!

***

Ветер играет желтыми листочками, солнышко давно высушило асфальт, воздух чист и прозрачен. Где то далеко за МКАДом. Над перекрестком многополосных дорог воздух – мечта токсикомана. Вазовские катализаторы выброшены за ненадобностью, шахи гастарбайтеров соревнуются выхлопами с КАМАЗами.

Волосы в ноздрях как фильтр противогаза после газовой атаки, в сетчатке глаз манящие белые полосы, в мозгах героическая задача – во что бы то ни стало перейти на другую сторону дороги. Обязательно на красный. Иначе не интересно, драйва нет, понимаешь! Как стадо баранов за самым героическим парнокопытным.

Сигналя сначала культурно-вежливо, потом заходясь в истерике, перед табуном останавливается потрепанная девятка. Пара тинейджеров бросают презрительный взгляд, продолжают неспешно переставлять копыта.

Визжат шины, водительская дверь распахивается – аж стойка гнется.

– У вас, что, блять, глаза ****ой обшиты? Красный с зеленым путаете? Вот сверху – это красный! Стой, значит! Снизу – зеленый, иди! – Водитель, брызгая слюнями, машет в сторону светофора.

– Хули ты разорался! – Невесть откуда взявшийся мужик с небритой харей вступается за невнимательных пешеходов.

– Чё, блять, пропустить не можешь? Охуенно крутой? – наезжает харя.

– А ты кто такой? – Стандартная ситуация, пешеходы заулыбались, предчувствую бесплатное развлечение, кто-то уже снимает на мобильник.

– И чё ты мне сделаешь? – Харя чувствует поддержку толпы.

Водитель достает из-за пояса пистолет и стреляет в живот небритому. Толпа в ужасе бежит по обе стороны дороги. Небритый корчится, прижимая руки к животу, темная кровь заливает асфальт. Стрелок садится в машину, спокойно уезжает с места происшествия. Зрители расправы не успевают придти в себя, как, воя сиреной, подруливает «Скорая помощь». Хмурые дяди в белых халатах кидают на носилки пострадавшего, щелкает подъемный механизм, никелированный катафалк проезжает мимо зевак к задним дверям. Усиливая вой, «Скорая» срывается с места – путь свободен.

***

Холодок весело забирается под юбки, стеклопакеты как чешуя золотых рыбок, солнце уже не греет, блестящим пятаком закатывается за горизонт. Это игра такая у бабулек – успеть перебежать на красный или перейти, не глядя по сторонам, испытывая мазохический оргазм.

На перекрестке с Тверской и в этот раз сборная пешеходов преимущественно женская. Девки, бабы, ребятишки. Бальзаковские шмары, мамки с дитями под мышку, божьи одуванчики – все бросаются между автомобилями, не обращая внимания на истошные гудки. Очередную группу возглавляет суровая старуха. Пальто вместо шинели, платок фашиста под Сталинградом, костылю только штыка не хватает. Бабуля машет палкой водителям – «красный, зеленый, да хоть синий – идите на ***!»

А мог бы и на капоте прокатить. Но черный Фольксваген останавливается в сантиметрах от старушки. Вылезает здоровенный лысый дядька:

– Куда вы претесь на красный, ****ы с ушами?!! – Бальзака явно не читал мужчина.

– Ты чего разорался тут, плешивый! – Бабка намахивается костылем.

Скинхед блокирует удар, апперкот, бабулька хрюкает на асфальте. Пешеходы в а*уе.

– Со всеми так будет, кто правила не соблюдает! Блеать!– трясет кулаками поборник ПДД.

Через минуту, как скрылся Фольксавген, нарисовалась «Скорая помощь». Медбратья растолкали сочувствующих, бросили бабулю на носилки. «Разойдись, реанимация!» – Реанимобиль стартует за Фольксвагеном.

– Батюшки-светы, – стонет бабка в салоне.

– Средь бела дня! Убили, ироды!

– Чё за ***ня? Уж не попутал чего Кабан? – забеспокоился санитар.

Люди в белых халатах склонились над старухой. Бабулька откинула платок, серые глаза внимательно смотрят на врачей, губы расплылись в улыбке.

– Испужались, окаянные? – мужским голосом спросила старушенция.

Ряженый встал с каталки, из за пазухи вынул помятую пластину.

– Пробил-таки Кабан, лысая башка. Ничего, скоро его очередь придет!

«Скорая» мчалась к новому перекрестку…

***

С десяток человек выстроилось на бордюре. Мужчины и женщины нервно переминаются.

– Вчера снова мужичка на перекрестке завалили! Что ж за водители пошли? Нервные все, со стволами! Двух старух позавчера до смерти забили! Куда полиция смотрит? Свидетелей сколько, номера известны, а поймать никого не могут! Все, зеленый – можно идти!

Обеспокоенный положением на дорогах гражданин посмотрел по сторонам и марафонским шагом пересек проезжую часть. В забеге приняли участие все пешеходы плечом к плечу.

***

Моргнули желтые светодиоды, белая Калина остановилась в левом ряду. Звуковая волна прошила кузов. «Что еще за паровоз такой?» Петр Петрович, поджав губы, наблюдал в зеркало, как «Хонда Пилот» выруливает на встречку. Едва не задевая левую фару, встает на пешеходном переходе.  Мажорики ***вы, вздыхает Петр Петрович.

***

«… в связи с осложнением оперативной обстановки срок командировки продлен на два месяца. Выслугу командированным сотрудникам исчислять как 1 месяц за 3  с соответствующими выплатами…»

– Твою мать! Чем они только там занимаются?! – стукнул по столу Феликс Прокрустович.

2011

Блогерам посвящается

Тонкие кожаные перчатки фирмы ESMEE без подкладки. Все равно трудно привыкнуть к тактильным ощущениям. Чистыми руками все ощущается емче, правдивей. «Чистые руки» остались в прошлом. Облаченные в кожу подушечки пальцев не оставляют папиллярных узоров на клавиатуре. Ноутбук на столе как менеджер с Уолл-стрит в гарлеме. Тарелки с заветренными роллами, окурки в лужах сивушных масел, бутылки, грязные бокалы как в тумане в свете ночника. Один из бокалов со следами помады бородатый мужчина сунул в карман куртки. Бородач двигал мышью по очищенному участку, границей которого была затворная рама ПМ. Глушитель направлен в сторону дивана. Металлический цилиндр придавил банковскую платежку, свидетельствующую о получении 20 000 рублей со счета веб-мани господином Кревлецким В. К.

Сам Виталий Казимирович сидел на диване в одних джинсах. Заплывшее салом тело 30 лет отроду имело вид просроченного товара.

Виталий оторвал затылок от подушки, в голове затолкались полушария. Разлепив веки, Кревлецкий увидел, что за его родным ноутбуком сидит обезьяна в кепке. Нет, это бородатый мужик! Под рукавами куртки прокатились банки, правая кисть шевельнулась, звякнула тарелка. Пистолет! Виталий подобрался, утер слюну:

– Ты сутенер?

Ведь заплатил же! Виталик вспомнил девчонку в мини-юбке, десятку, в окно которой совал деньги. Кстати, где эта ****а, только что стриптизершу из себя корчила. Любитель клубнички повертел головой.

– Мы одни, тихо сиды, да! – кавказский акцент и движение пистолетом оказали гипнотическое действие. Виталик захлопал глазами, сдвинул колени, куски сала свесились над поясом.

– Нет, я не сутенер, хотя это будет зависеть от результатов нашего разговора. – в бороде сверкнули зубы.

– Лучше быть живой проституткой, чем мертвым блогером. Хотя это и так одно и тоже. – туманно выразился кавказец. Акцент пропал, но завороженный Кревлецкий не обратил внимание.

– Я поговорить пришел к тебе, Евпатов Андрей, или Веселый страус? А может, Крысомор, или Миша Всеславный? Так как, Виталий Казимирович, к тебе обращаться? А в трудовой книжке  так и прописано: «блогер»? Есть такая профессия?