Попраздновали. Сборник рассказов

– Вы куда? – рявкнул серый костюм.

– Ролик рекламы смотреть.

– Что рекламируем?

– Преступления, голод и разврат.

– Замечательно! – серый костюм даже подпрыгнул от удовольствия.

Дамочка с бегающими глазками подскочила к серому костюму и что-то шепнула ему на ухо.

– А, народ собрался? Никак наесться не может? Что-то у вас реклама плохо работает.

– Так народ теперь нищий, и телевизор купить не может…

Серый костюм, не слушая дамочкину болтовню, выхватил из ее рук коробку шоколадных конфет и помчался по лестнице вверх. В приемной сидела голоногая, выкрашенная во все цвета радуги секретарша. Серый костюм чмокнул ее в шейку и подсунул коробку с конфетами. Секретарша захихикала, что явилось согласием отворить дверь в покои шефа. Серый костюм приготовился, прилизался и стал на четвереньки, кивнув секретарше: «Давай!». Та отворила дверь, и серый костюм на четвереньках вполз в громадный кабинет. В глубине его стоял стол и кресло с высокой спинкой, в котором никого не было. Из пустоты послышался грозный голос:

– Чего тебе?

– Народ волнуется, – пропищал серый костюм, – есть просит.

– Дайте ему крохи от вчерашнего пирога.

– Слушаюсь.

– Выйдут новые деньги с изображением голода. Подготовься.

– Понял.

Он, всё еще стоя на четвереньках, попятился, у самой двери чуточку приподнялся, задом отворил дверь и исчез за нею.

В приемной серый костюм оправился, нырнул глазами в пышную душу секретарши и, соблазнительно улыбаясь, сладко пропел:

– Мне один подчиненный сказал, что у нас не видно демократии. Вот посмотрите на нашего шефа, – шептал он ей в маленькое благоухающее ушко. – Называет себя демократом, а замашки у него остались старые, застольные… эскюз ми, застойные, коммунистические, понимаете?

Через полчаса серый костюм кричал в зале:

– Крохи от вчерашнего пирога – народу!

Дамочка с бегающими глазками внесла крохи на подносе. То место, где должно быть у нее лицо, и были только бегающие глазки, стало кислым: «Но ведь их мало».

– Деточка, неужели вы не знаете что в таком случае делать? Придумайте игру, лотерею, чтобы эти крохи достались кому-нибудь одному, и народ успокоится, подумает, что наконец настала справедливость: умом и везением можно заработать крохи. Ну что вы стоите? Действуйте.

Дамочка накинула на плечи норковую шубку и выбежала на крыльцо.

– Уважаемый народ, эти крохи достанутся самому умному. Объявляется новая игра «Дурак на дураке». Участие можете принять все.

– Ура! – закричал народ, размазывая по лицам слезы радости.

«Это сумасшедший город!» – воскликнул в душе молодой человек.

Игра началась. Она чем-то напоминала чехарду. Суть была такова: люди прыгали друг через друга, и кто окажется ближе всех к подносу с крохами, тот и выиграл.

Выиграл какой-то мужчина с длинными поникшими усами.

– Ну вот и наш первый финалист, – весело вскрикнула дамочка с бегающими глазками. – Получите свои крохи.

Мужчина получил крохи, взглянул на них, залился слезами и исчез.

– Он растаял от счастья, – крикнула дамочка невидимым ртом и выпустила на волю окрашенную тушью для ресниц слезу.

– Ура! – закричал народ…

Молодой человек выбрался из толпы. Он не прошел и квартала, как был остановлен неожиданной сценой. Толстый мужчина средних лет со свежим, розовым месивом вместо лица и большим, словно надутым, брюхом презрительно и с некоторой брезгливостью обращался к маленькому, гнущемуся от ветра старику и говорил:

– А зачем вам пенсия? Ну что, если полгода не получали? Она так мала, что за нее ничего не купишь. Торгуйте лучше семечками, просите милостыню или чего там… И не приходите больше сюда. Я этим не ведаю и моя совесть чиста.

Розоволицый отвернулся от старика и вразвалочку пошел от него, напевая какой-то пошлый мотив. Старик растерянно смотрел ему вслед, но вдруг очнулся и быстро заковылял за ним, а, нагнав, вцепился в рукав его красивой дорогой шубы, безжалостно скомкав мех в кулаке. Розоволицый видимо испугался.

– Совесть чиста, говоришь? Это когда она, что ли, молчит? Не грызет? Не извивается, как червяк, прижатый палкой к земле? А если она молчит, может, ее и нет совсем, а? Нет ее! Нет!..

И старик заплакал навзрыд, обеими руками, как ребенок, утирая слезы. Розоволицый испарился, а старик стоял посреди улицы и жалко в голос плакал. Люди проходили мимо и никто не останавливался. Они смотрели на старика, кто с любопытством, кто с презрением, кто с осуждением, а кто и равнодушно (Господи! Что стало с людьми!), – и проходили мимо.

– Зачем я обещал, что не буду вмешиваться в дела людей! Разве я знал, что увижу здесь столько страданий и несправедливости!

– Осторожно, сейчас балкон обрушится! – крикнул кто-то мужским голосом и дернул его за руку так, что он отлетел на три шага в сторону.

– Спасибо…

– В нашем городе это обычное явление, – пробормотал мужчина и пошел прочь.

«Здесь еще, – подумал молодой человек, – и унижение человеческого достоинства – обычное явление».

Ближе к вечеру молодой человек забрел на какую-то стройку и тут наткнулся на раздавленную кошку.

– Странно, уже на третью натыкаюсь. Видно, в этом городе очень любят давить кошек.

– Простите, – обратился молодой человек к милиционеру, – как у вас с преступностью?

– За прошлый день совершено 1732 преступления, 873 из них убийства, – равнодушно ответил тот.

Молодому человеку стало страшно.

– И кто же преступники?

– Часто бывает, что и дети.

– Это те маленькие невинные создания? Что они могут со мной сделать?