Савок

– Вот, держите мою визитку, – сказал Савелий, после рукопожатия, протягивая Репнину карточку.

– Зачем она мне? – спросил он.

– Позвоните мне, я приеду в СИЗО, где содержат Паршина и проведу с ним встречу.

– Спасибо тебе, Савок, – приняв визитку продолжал Репнин, – Родина тебя не забудет!

Сказав эту яркую фразу, уголовник пожал руку мне и покинул кабинет.

– Зачем ты согласился на это? – спросил я у Савелия.

– Я должен это сделать, – отвечал мне мой друг, – кем бы ни был Блондин ему нужна помощь. Да, я знаю его, Блондин плохой человек и опасный преступник – его люди на моих глазах забили насмерть моего друга Пашку за мелкой провинность. Провинность, которая не заслуживала такого наказания.

– Ведь с Блондином у тебя связаны плохие воспоминания. Давай, ты откажешься от этой затеи, Сава, его в суде могу защищать я или же найдём ему другого адвоката.

– Нет, защищать его буду только я!

Савелий был непреклонен и упрям, спорить с ним не было смысла, однако я попытался. Все его мысли были сосредоточены на Блондине. Он искал информацию о нём в Интернете, статьи из газет, как-то связанные с преступной деятельностью преступника. В общем, Савелий погрузился в дело своего нового клиента с головой.

XVII

Настал день встречи Савелия со своим подопечным. Я вызвался идти на встречу вместе с ним. Савелий долгое время пытался отговорить меня, считая всё это глупой затеей, однако я не сдался. В итоге он пошёл мне на встречу и согласился взять с собой.

Когда мы приехали на место, полицейские провели нас в пустую комнату с одним окном. Кроме большого стола, двух скамеек около него, расположенных друг против друга в комнате ничего не было. Савелий сел за стол, в ожидании Блондина. Я встал около двери. Через пару минут, охранники привели в помещение обросшего и лохматого высокого мужчину. Блондин выглядел из-за густой светлой бороды старше своих лет. Ему было тридцать восемь лет, а выглядел он на все сорок восемь. Он сильно изменился внешне, красота его будто отошла на второй план – либо её уже и не было, либо она была сокрыта за бородой. Одет Блондин был в поношенную гавайскую рубашку, рванные джинсы, сланцы, в общем, выглядел он жалко, как бездомный, бедный человек. Руки у него были за спиной закованы наручниками.

Полицейские посадили Блондина за стол. Тот выражением своего лица никак не реагировал на Савелия, будто видел его впервые. Полицейские вышли из комнаты, встав у двери и оставив меня и Савелия наедине с преступником.

– Ну, здравствуй, Блондин, – сказал Савелий, – как дела? Тебя тут хорошо кормят?

– Даже смотреть на тебя не хочу, Савок, – отвечал Блондин, не глядя на своего адвоката, – а когда я осознаю, что ты меня будешь защищать в суде, отношение моё к тебе не меняется.

– Почему, что я такого сделал?

– Ты предал меня, предал мою банду! Ты сбежал как трус из деревни, с той поры я возненавидел тебя. Я приехал в Москву чтобы найти тебя и отомстить.

– За что? Я тебя не сдавал, тебя привлекли к уголовной ответственности не из-за меня. Я ничего плохого лично тебе не делал.

– Ты отошёл от своего верного жизненного пути, да ещё и стал служить законам, как последняя шавка. Мы – преступники. Мы нарушаем законы, а не соблюдаем их.

– Значит, я больше не преступник.

– Хватит спорить, Паршин, переходи к самой сути, – вмешался я, – ты хочешь, чтобы мы тебя защищали в суде или нет?

– Я ещё подумаю над этим предложением, но это не твоё дело, мой адвокат Савок, а не ты.

– Я отсюда всё равно не уйду. Выгонишь меня, уйдёт и Савелий.

Я собрался уходить, но тут, Паршин остановил меня:

– Стой, не уходи. Я подумаю.

Блондин задумчиво посмотрел на Савелия.

– Чем ты занимался, когда уехал из Рыкино? – спросил он у Савелия.

– Я стал учиться, – отвечал ему Савелий, – решил, что стану адвокатом, как мой дядя, и я добился своего. Как видишь, я работаю в адвокатской конторе и за свою карьеру, я защитил в суде уже огромное количество осуждённых.

– Ты выиграл все дела?

– К сожалению, не все, но большую часть из них, мне выиграть удалось. Вот что я могу сказать.

– Хоть говорить ещё с тобой можно, не то что с твоим другом Парашей…

– Не смей говорить о нём! – не сдержался Савелий, – ещё скажешь слово о Паше, и я уйду, в суде будешь сам себя защищать.

Блондин злобно рассмеялся.

– Ты вздумал пугать меня и шантажировать? – спросил он, ухмыляясь, – не шути тут со мной, Савок. Я всегда был опасен, а сейчас я стал ещё опасней. Таких шутников как ты, я всегда презирал и буду презирать, они у меня всегда по заслугам отвечали. Хочешь того же?

– Я не хочу тратить время на глупые споры, просто скажи мне наконец, ты хочешь, чтобы я тебя защищал в суде?

Молчание. Так Блондин молчал в течении минуты, а затем ответил:

– Хорошо, я согласен, пообещай, что освободишь меня, а я забуду о мести раз и навсегда. Как только я выйду на свободу, я больше тебе о себе никак не напомню. Всё, мы разойдёмся, как в море корабли.

– Я согласен, – ответил Савелий, протянув бывшему товарищу руку.

– Можно считать, что мы договорились, – пожал ему руку Блондин.

После этого, Блондин быстро вырвал свою руку из руки Савелия.

– Ну что ж, теперь можешь идти, встретимся на суде, – сказал он.

– Нет, встретимся ещё несколько раз, – отвечал Савелий, – я должен разобраться в твоём деле, ознакомится с материалами, уликами против тебя. Я уже погрузился в работу над этим.

– Ты мне поможешь. Если нет, то я тебе этого не прощу. Мне бы не хотелось провести ещё несколько лет своей жизни в тюрьме.

– Ладно, до встречи, Паршин, еще увидимся, – попрощался с Блондином Савелий.

– До встречи, Савок.

– Не называй меня так, Паршин! Савок в прошлом, теперь я Савелий Геннадьевич, твой адвокат.

Блондин на этот упрёк никак не ответил.

– До свидания. – сказал Блондину я.

Он вновь промолчал, неодобрительно посмотрев на меня.

После этого, я и Савелий покинули комнату. Вслед за нами, полицейские вывели из неё Блондина и повели в его камеру.

– Ну, как тебе Паршин? – спросил я Савелия, когда мы покинули СИЗО.

– В целом, он не в лучшую сторону изменился, стал ещё хуже и опаснее, – отвечал Савелий, – годы тюрьмы и преступной деятельности сделали из него расчётливого преступника. Однако, на удочку полицейских он всё-таки попался, значит есть у него и слабые места.

– Но зачем они тебе? Ты ведь не обвинять, а защищать его в суде собираешься.

– И что, я должен это знать. В любом случае, улик против него много, да и любой дурак поймёт, что преступления совершал Паршин. Конечно, можно всё свалить на Репнина, но тогда я могу обрести нового врага.

– Репнин по мне так недалёкий человек.

– Может он хотел таким казаться, кто знает… может быть, на самом деле за всем этим скрывается расчётливый преступный гений.

Я едва не рассмеялся над мнением Савелия, но с одной стороны он мог быть прав, кто знает этого Репнина. А что если он специально не поехал на ограбление и намеренно подставил своего товарища, сдав его полиции, желая отомстить? Но это всего лишь слова – нужны детали, улики, только вот, где их найти?

XVIII

Вот и наступил судный день для Блондина. И в прямом, и в переносном смысле. Доказательств против преступника уйма, за – ноль. Савелий был в тупике и не знал, что ему делать. Он звонил мне чуть ли не каждый день и просил о помощи в расследовании. Я как настоящий друг помогал ему, но чем, лишь только своими мыслями, доводами. Чем я ещё мог помочь?

Родион, я бы рассказал вам в самых мельчайших подробностях, деталях о том, как проходил суд над Блондином, но не хочу вас утомить. Думаю, вам будет это неинтересно. Могу только сказать, что судебный процесс проходил открыто, и я присутствовал на суде. Попробую кратко рассказать об этом.

Мы с Савелием искали улики, которые могли бы помочь Блондину, но как вы сами понимаете, не нашли. Паршин был приговорён к пожизненному лишению свободы. Репнин на суд не явился – друзья так окончательно и не примирились.

Тем не менее, была у Савелия возможность подать апелляцию и не закрывать дело, чем он и воспользовался. Блондину данное решение понравилось, что было заметно по выражению его лица.

Больше года Савелий потратил на тяготы, связанные с делом Блондина. Тут ещё и Репнин бесследно исчез, на звонки не отвечал, будто он и не переживал о том, что его друга посадят.

Вот и наступил день очередного суда. На нём, Савелий из-за всех сил старался защитить Блондина, доказывая его невиновность, но не выстоял – прокурор задавил его убедительными доказательствами вины Паршина. Приговор не изменился и дело было закрыто. Савелий признал своё поражение и прекратил борьбу. Когда судья выговорил приговор подсудимому, я посмотрел на лицо Паршина. Всё недовольство было на нём, вся неприязнь к Савелию. Однако и хоть какого-либо намёка на раскаяние в его глазах или же выражении лица, мой друг не видел.

После суда, Савелий хотел подойти к Блондину и поговорить с ним, однако тот категорически отказался говорить со своим адвокатом и послал его подальше.

– Я проиграл дело, – сказал мне Савелий, – проиграл!

– Ты не виноват, – отвечал ему я, – всё было безнадёжно, да и Паршин на самом деле был виновен. Что бы ты не делал, спасти его тебе бы не удалось. Он сам виноват, сам привёл себя к жизни такой.

Я хлопнул дружески Савелия по плечу, и мы ушли.

Последнее время мой друг был постоянно чем-то обеспокоен, будто чувствовал что-то неладное, боялся чего-то. Это не мешало ходить ему на работу, принимать новых клиентов, но он стал пессимистом. Боялся каждого шороха и шума. Я предложил Савелию переехать ко мне – места бы ему в моей большой квартире хватило, но он отказался.

Через несколько дней, Савелия не стало. Как вы понимаете, Родион, умер он не своей смертью. Моего друга обнаружили во дворе своего дома, жестко избитого и с перерезанным горлом. Убит он был ночью, когда возвращался домой с работы – убийцам удалось совершить своё преступление без свидетелей. Однако, я догадывался, кто стоял за убийством Савелия. Репнин так и не был найдет – вероятно, он бежал уже заграницу и скрывается там, поэтому, за убийством моего друга он стоять не мог. Убить Савелия мог кто-то из других друзей Блондина, находившихся на свободе. Тем не менее, мерзавцы действовали очень профессионально и не оставили улик на месте преступления. В общем, убийцы не были найдены, а Паршину приписали обвинение в организации убийства Савелия Голубева, который так и не сумел спасти его от тюремного срока.

Напоследок, скажу, что я специально не говорил вам о том, что моего друга уже нет в живых, чтобы заинтересовать вас, Родион. Если бы я сказал это сразу же, то вы бы не стали меня слушать. А мы сидим здесь уже больше получаса, и я рассказываю вам историю своего друга. Покойного друга, навечно оставшегося в моей памяти. Я надеюсь, что после смерти он попал в Рай. Обрёл покой, после своей непростой, тяжёлой жизни, и после своей смерти, он дал мне надежду. Надежду на то, что не стоит опускать руки, когда вам кажется, что всё вокруг плохо. Необходимо меняться, если ты не уверен в себе или делал нехорошие вещи. Мой друг мёртв, но давайте помнить о нём. Всё не так плохо, как кажется, Родион. «Поднимите свою голову вверх, не сдавайтесь,» – вот бы что сказал вам Савелий Голубев, если бы был жив и сидел с нами за одним столом. На этом всё, а теперь я пойду – меня ждут жена и дети.

– Стойте! – сказал Родион, не отводя от меня глаз, – а сколько лет прошло, со дня смерти Савелия?

– Почти четыре года, – отвечал я, – а что – вы хотели бы посетить его могилу?

– Хорошее предложение, но я бы хотел… вы пьющий, Николай?

– Нет, пью только по праздникам.

– Может сделаете мне одолжение – у меня водка есть, давайте что ли, по рюмочке выпьем, в честь вашего покойного друга.

Я немного заколебался. Подумав, я решил остаться и сел обратно на своё место:

– Хорошо, я останусь и выпью одну рюмочку, – сказал я Родиону, – наливайте.

XIX

Я положил одну рюмку рядом с собой и вторую – рядом с Вихровым. По нему было видно, что не любил он пить, с небольшим отвращением мой новый знакомый смотрел на мою бутылку водки.

– Немного налейте мне, полрюмки, – сказал он мне.

– Да ладно вам, что вы стесняетесь, – отвечал ему я, – давайте полную рюмку, почтить надо друга вашего.

Вихров кивнул в знак согласия, и я налил ему водки. После этого, мы встали, взяв свои рюмки.

– Пьём мы за прекрасного, умного и сильного человека, – произносил я на всю таверну тост, – пусть покоится он с миром, пусть никто не порочит память о нём. Да здравствует, Савелий Голубев!

– Да здравствует, Савелий Голубев, – повторил за мной Вихров.

Мы чокнулись и выпили по рюмке. В тот же момент, машинально, поднялся со своего места человек с широкополой шляпой на голове, скрывавшей его лицо. Сидел он прямо перед окном, в тени, скрывавшей ото всех его лицо. Я сразу обратил на этого господина внимание, когда он краем своего глаза смотрел на меня и моего собеседника, внимательно слушая рассказ Вихрова, будто ему это было интересно, как и мне. Но почему-то он не подошёл к нам, не поздоровался, не сел за один столик, чтобы послушать историю. Это было мне неизвестно. Вихров вообще не видел того человека, так как сидел к нему спиной. Человек снял шляпу – на лице у него был шрам прямо на правой щеке, волосы были светлыми, короткострижеными, под губой росла густая, грязноватая, неухоженная борода. Одет он был также паршиво, как и выглядел. На нём была грязная белая рубашка, поношенный пиджак, дырявые ботинки. Лицеприятней всего выглядела шляпа, всё остальное было совсем не очень.

– Вихров, ты ли это!? – спросил моего собеседника незнакомец.

Вихров резко повернул голову. По нему было видно, что голос он узнал.

– Это ж ведь Блондин?! – удивлённо и громко спросил у него я.

– Он самый, – невозмутимо и спокойно ответил мне Вихров.

Адвокат встал со своего места и обернулся всем телом к Блондину.

– Не ожидал увидеть меня здесь, в столь поздний час, – говорил Паршин, – а я здесь.

– Но как? – удивился Вихров, – тебя ведь посадили на пожизненный срок.

– Всё очень просто – я сбежал. План побега я готовил долгое время, но не дольше чем план мести Савку.

– Зачем, для чего ты это делал?

– Он должен был ответить за своё предательство, за то, что он уехал из Рыкино, стал адвокатом и не продолжил свою криминальную деятельность. Ещё до того, как меня повязали, я придумал план мести. Я договорился с Репой, чтобы он позвонил в полицию с моего старого телефона. После звонка, сим-карта была уничтожена, чтобы в правоохранительных органах через неё не вычислили звонившего. Приехали они по адресу в квартиру одного пенсионера, который вовсе не вызывал полицейских, и тут нагрянул я, меня схватили с поличным. Затем, Репа узнал адрес адвокатской конторы, в которой работал ты и твой друг. Он должен был убедить Савка, защищать меня в суде. Было понятно, что доказательств против меня было достаточно, да и что там скрывать – я и правда совершал все эти преступления. Поэтому как бы вы не старались, найти доказательств моей невиновности, вы бы не смогли. Как только меня судили, а после этого посадили, Репа должен был договориться со своими корешами на том, чтобы те убили Савка и сделали это профессионально, не оставив следов и улик против себя. Ребятам это удалось, а Репа скрывается в одной из стран СНГ. Я хочу сбежать туда и воссоединиться со своим давним другом, но для начала, я хотел бы сделать одно дело. Без этого, я бы ни за что не покинул свою Родину.

– Какое дело? – спросил его Вихров.

 Преступник пугающе ухмыльнулся и полез в карман своего поношенного пиджака.

– В тюрьме меня постригли, одет я как бомж, но на это не жалуюсь, – сказал Блондин, не пытаясь отвечать на вопрос Вихрова – главное, что я на свободе.

– Как же ты сумел всё это провернуть? Ты просто преступный гений какой-то.

– Именно, гений. Ты тут втирал господину Кириллову, мол каждый человек может меняться. Ну и так вот, я тоже менялся в деле, которое давалось мне лучше всего. Я стал первоклассным преступником, расчётливым и холодным, я добился своей цели.

– И к чему же ты стремился?

– Это не так важно. Покончим с этим, Вихров.

Тут, Блондин резко достал из кармана пиджака револьвер.

– Ты сдурел! – крикнул Вихров.

– Прощай, Николай Петрович, – хладнокровно, со злобой в глазах, ответил ему Блондин.

После этого, он быстро выстрелил пару раз в грудь Вихрова. Я успел спрятаться под стол, спасая свою жизнь, но злоумышленник успел задеть мне плечо. Я схватился за раненное место и поднялся из-за стола. Блондин тем временем выбил стекло окна, когда охрана и часть посетителей пытались его поймать. Другая половина присутствующих покинула место преступления, спасая свою жизнь. Держась за раненное плечо, я побрёл к окну, чтобы посмотреть, что произойдёт дальше. Я прошёл через бездыханное тело Вихрова – ему уже ничем нельзя было помочь, он лежал весь бледный, в луже собственной крови.

Наконец, добравшись до окна, я увидел, как Блондин запрыгнул в чёрную «Волгу» и собрался было ехать, но дорогу ему перегородили три полицейские машины – видимо, кто-то из посетителей таверны уже успел известить о происшествии полицию. Полицейские вышли из своих автомобилей, вооружённые пистолетами, и подошли к машине Паршина. Я не слышал, что они говорили ему, но вероятно, те хотели, чтобы Блондин вышел из машины с поднятыми руками. Допроситься не удалось, однако тут, я увидел, как один из полицейских подошёл к дверце машины поближе, разбил стекло, открыл её и вытащил из салона автомобиля окровавленное тело Блондина с простреленной головой. Видимо, преступник понял всю безысходность своего положения.

Между тем, мне становилось очень плохо, мутнело в глазах. Я упал на пол таверны, о которой я вероятно знал больше, чем о себе. Я запомнил историю Савелия от корки до корки, как и Вихров. Эта история запомнится любому, впечатается в память. Что бы вы не делали, вы никогда не забудете о Савелии Голубеве. С этими мыслями в голове, я потерял сознание…