Коучинговый человек. Роман
– Ах ты, жулик лохматый?! Спёр у меня импортную ножовку из сарая, а теперь ещё и к брату пристаёшь, негодяй!
Руки бывшего работника опустились, и он стал оправдываться перед хозяйкой:
– Я её на время взял, Вера Павловна! Завтра принесу. А что он ваш брат, – кивнул кудлатый на Виктора, – так я и не знал.
– Так вот знай. Завтра подам на тебя заявление участковому, если утром не принесёшь ножовку. Да ещё скажу, что пытался брата моего тронуть. Пойдём, Витя, – подхватила она гостя под руку. – И чтоб вашего духа здесь не было! – погрозила пальцем Вера. – Я его сама вызвала, чтобы закончить ремонт крыши. Слышите! Ну-ка вон отсюда, дармоеды.
Мужики послушно поднялись со скамейки. «Посланник» дернул за рукав кудлатого парня:
– Иван! Пошли… Ну её на хрен… Баба есть баба, – и вся компания неторопливо пошла к центру посёлка.
– Ну, ты, Вера, даёшь, – смеясь, покачал головой Виктор. – Одним ударом – четверых!
– А они только так и понимают, когда видят, что в них уже не нуждаются. Да и к вежливому обращению не привычны, что необученная лошадь. Пока под хвост не хлестнёшь, не побежит.
– Так, где ж ты этому научилась! – удивился Виктор, закрывая на засов калитку.
– Я сама из села, Витя. Ты не знал? А то удумали: вчетвером – на одного! Да ещё на моего дорогого гостя, – лучезарно заулыбалась Вера.
* * *К вечеру следующего дня Виктор закончил ремонт крыши. Как раз пошёл дождь. Он монотонно забарабанил по листовому железу, как бы проверяя на прочность проделанную работу. Вера собрала на стол. Полдня она парила и шкварила на кухне, приготовляя хороший ужин. К хорошей закуске были выставлены коньяк и водка, для детей – фруктовый сок и конфеты.
– Ну, мои родненькие, обратилась она к девочкам, – а теперь – все за стол. Витенька, садись рядом: потчевать буду. Сначала салат, – стала раскладывать она по тарелкам «оливье». – Коньячок разливай, дорогой ты наш гость. Небось, заработался? – заботливо спросила Вера Виктора, задержав на нём ласковый взгляд.
Тот невозмутимо разлил по рюмкам, подморгнул девочкам.
– Сами разольёте?
– Да, – в один голос ответили те и стали наливать сок по стаканам.
– Первый тост – за крышу, Вера. Чтоб она не текла и не капала.
– Ой, не знаю, Витя, чтобы я тут без тебя делала, – с облегчением вздохнула хозяйка дачи. Давай выпьем, дорогой ты мой, – и осушила рюмку до дна.
В девять часов отправили спать детей в соседнюю комнату. Виктор закурил и веселье продолжилось. «Может, потанцуем, – предложила Вера и, не дожидаясь ответа, включила проигрыватель. – Я вас приглашаю, – галантно присела она перед Виктором, взявшись кончиками пальцев за край юбки, обтягивающие её тугие бёдра. Сойдясь в танце, она томно вздохнула и положила голову на грудь Виктора. – Какой ты молодец, как ты меня выручил», – нежно сказала она и крепко прижалась к нему.
Виктор давно замечал, что он нравится Вере. И вряд ли бы какой мужчина устоял перед её соблазнительными формами, но за этими формами он не видел того, что ему больше всего нравилось в Ирине – искренности чувств и её собственнической манеры обладания им. Да, да! Именно то, о чём он и не подозревал спустя не один год после начала их совместной жизни. Оказывается, ему нравилось быть её собственностью, как это не казалось странным, глядя на такого большого и красивого мужчину. Виктор был рыцарь от природы, готовый служить и быть верным своей Дульсинее. Но Ирина отвернулась от мужа и нанесла ему незаживающую рану. Отвергнутый, он стал похож на ребёнка, которого бросила мать. И теперь, как и всякий брошенный ребёнок, Виктор нуждался в ласке.
В танце Вера сразу почувствовала его уступчивость. Потянула к столу. Они выпили. Потом – ещё и ещё. И Виктор, желая забыться, всё больше и больше хмелел. Он не помнил, как оказался в постели, как Вера раздела его и улеглась рядом, осыпая поцелуями.
Очнулся от криков. Открыл глаза. Над ним, в свете полной луны, возвышалось белая кошка с запрокинутой назад головой. Это была Вера. Она стонала, а её роскошное тело содрогалось от мощных конвульсий. Потом она затихла, склонилась над Виктором и стала целовать его лицо и губы.
– Тебе хорошо, мой милый? – со страстью спросила она.
В это время послышался скрип. Взгляд Веры упал на почему-то открывающуюся дверь детской спальни.
– Дед! – в ужасе прошептала она и торопливо сползла с Виктора на кровать.
– Тётя Вера! – неожиданно послышался в темноте голос Машеньки. – Почему вы кричите? Где папа? Одетая в длинную белую ночную рубашку, она стояла в тёмном проёме двери, застыв на высоком пороге.
Виктор хотел было встать, но Вера навалилась на него тяжёлыми грудями, поправила одеяло и, взяв себя в руки, спокойно ответила:
– Папа на улицу вышел. По своим делам.
– По каким делам?
– По каким. Пописать захотел. А ты не хочешь?
– Нет. А вы, почему кричали?
– Тебя испугалась, Машенька. Ходишь как привидение.
– Я больше не буду, тётя Вера.
– Ладно. Иди, спи и больше не пугай.
– Я пошла…
– Иди, иди, моя родная, и дверь, пожалуйста, закрой.
* * *Утром Виктор поднялся рано и стал собираться домой.
– Буди Машу, Вера. Если можно, покорми, и мы поедем.
– Куда ж так рано, Витя? Побыли бы ещё немножко, а после обеда и поехали. Что так заторопился? Аль, не угодила чем? – подошла к нему Вера и обняла за шею.
Виктор осторожно освободился от объятий, посмотрел Вере в глаза.
– Ты кого-нибудь по-настоящему любила? – тихо спросил он.
– А что такое, Витя? Любила, не любила. Я что тебя замуж зову? – подбоченилась Вера. – Или под венец тащу. У меня муж есть. Вот его я и должна любить, да только не всегда получается.
– Оно и видно.
– Кому видно, а кому не стыдно. Я сама себе хозяйка, и ты меня, Витя, не учи!
– Ты права: не мне тебя учить. Сам хорош гусь.
– Какой самокритичный, беленький, пушистый. Гусь лапчатый! Только сдаётся мне, Витя, что твоя любовь Ирине не нужна.
Тут Вера опомнилась и со страхом посмотрела на Виктора.
– Прости, Витя, – попыталась она взять его за руку и расплакалась. – Дура я грешная! Что наделала…
Но Виктор отдёрнул руку, вышел на улицу. Дрожащими пальцами он достал сигарету и, прислонившись к перилам спускающейся к речке деревянной лестницы, закурил. Внизу журчала по камням вода. Она уносила с собой жёлтые листья, пучки засохшей травы и порыжевшие обломки еловых ветвей. Дул северный ветер, и высоко в небе раздавались крики запоздалых перелётных птиц. Виктор поднял голову, пытаясь найти стаю, но она успела скрыться за набежавшей тучей. «Куда они летят?» – подумал он, и, как в детстве, ему захотелось самому улететь вместе с ними.
Глава 3
Москва! Наша гордость и доблесть, возведённые в величие кремлевских башен, в позолоченные купола церквей и монументы героям-защитникам русской земли. Москва! Ты город революций и потрясений, народной славы и народного горя. Москва! Ты город убийца, уничтоживший в годы сталинских репрессий миллионы человеческих жизней. Сегодня ты стала городом-клоакой, столицей современной России, в которой при новом общественном устройстве ярко проявились черты неоклассицизма первоначального накопления капитала.
Воры, бандиты и коррупционеры втоптали в прах твоих улиц окончательно обнищавшую и растерявшую всякое достоинство массу городского населения. Им, униженным и обобранным, теперь не до твоей славы, Москва! не до твоих златоглавых церквей! и даже – не до Бога! Ибо тот сотворил Человека для Любви к ближнему своему. Они же, вместо любви друг к другу, сейчас испытывают зависть и ненависть, злобу и отчаяние, забывая о детях и матерях, о самом святом, что есть в человеческом обществе.
Куда ж ты стремишься и так рвёшься теперь, Москва? Кто сегодня твой бог? Это ДЕНЬГИ! Они – твой бог, Златоглавая! Недаром в церковных перезвонах уже меньше слышится малиной звон. Люди! Послушайте, как надрывно гудят московские колокола! Вы слышите?
– Бом-«ба-бло», бом-«ба-бло», бом-«ба-бло»…
Господи! Прости меня… Но я слышу с утра и до вечера: дома – по телевизору, у соседа – на вечеринке, в подворотне, в тёмных переулках и дворцах новоявленных русских – везде, странное, но уже приятное нашему уху, магическое слово: «БА-БЛО»!
…Конечно, в такие пространные рассуждения Виктор не вдавался, и приезжая каждое утро на работу в Москву, он мучился только одним вопросом, где взять деньги, чтобы прокормить семью и рассчитаться с кредиторами. И при этой мысли Виктор поёживался от мысли, что в его карманах лежат всего лишь несколько сторублёвок. В конце концов, он решил, что так жить дальше нельзя. «Надо, что-то делать и выползать из этой трясины. Но как?» – этот вопрос постепенно стал для него основным и самым мучительным.
Отработав сутки охранником, Виктор два дня находился дома. Теперь у него было достаточно времени подумать. Он думал и соображал. Присмотревшись к окружающим, заметил, что в наступившее лихолетье лишь торговля стала более или менее доступным способом небольшого обогащения. Здесь ума и знаний много не требовалось. Даже бабки, замечал он, приноровились продавать овощи со своих огородов, вязаные носочки, шарфики и старые вещи.
Но к торговле Виктор всегда питал неуважение. «В СССР кто был в почёте? – рассуждал он и сам же отвечал: – Конечно, учёные, космонавты, врачи и даже педагоги! А теперь, выходит, лучше стать торгашом… А на рынке? Там же его сразу заметят знакомые, а ещё хуже – бывшие ученики. – И Виктор почему-то сразу представил удивлённо-насмешливые глаза Валентины. – И как же это я, преподаватель, буду выглядеть за прилавком с иностранным барахлом на руках, отсчитывающим замусоленными купюрами сдачу очередному покупателю!? Позор!» И он начинал придумывать какой-нибудь другой, более престижный, способ добывания денег.
Но, пораскинув мозгами, Виктор быстро пришёл к мысли, что для любого своего дела ему понадобится «первоначальный капитал», то есть, те же проклятые «бабки». «Вот, ведь, как получается, – пришёл к окончательному выводу Виктор. – Везде они нужны! А взаймы денег теперь никто не даст: со старыми долгами надо рассчитаться».
Ночная работа и безысходное положение, постепенно выработали у Виктора бессонницу. В одну из таких ночей, дома, когда он заснул лишь только под утро, ему привиделся странный сон: якобы возвращаясь с работы, он нашёл пачку стодолларовых купюр. «Да. Просто, нашёл… – убеждал он себя во сне, – не украл же». Но ему захотелось убедиться, так ли это, и что найденные деньги лежат на месте.
Виктор подошёл к ящику стола. «Помнится, туда их припрятал, – продолжал размышлять он во сне. – Да нет, почему припрятал? – возразил он сам себе. – Положил! Чего прятать? Ведь я же их нашёл!»
Но где-то далеко в сонном сознании прозвучал тихий укор совести: «Не нашёл ты их, а УКРАЛ…». В голове Виктора пронеслась догадка: «Может быть, я магазин ограбил?!» И он отдёрнул руку от стола. В конце концов, пересилило любопытство. «Надо всё-таки посмотреть. Если ОНИ в столе, значит – ОГРАБИЛ», – решил он и осторожно потянул ящик на себя.
Из него вместо долларов вывалились почему-то российские купюры и, падая на пол, стали разлетаться по комнате. Виктор бросился подбирать деньги дрожащими от страха руками. Одновременно, с замиранием сердца, прислушивался, не идёт ли кто к спальне. На всякий случай, прижимая к себе левой рукой уже подобранные купюры, подбежал к двери, чтобы закрыть её на ключ. Но его не оказалось, и Виктор снова стал торопливо собирать хрустящие листочки с пола.
В приоткрытую дверь просунулась голова Ирины. Она хитро и многозначительно улыбнулась, а потом спросила: «Ты что тут делаешь, шалунишка? Почему ползаешь по полу?» Виктор подскочил, по-воровски прижал к груди собранные купюры, сжал их в огромных ладонях. Ирина подошла вплотную. Она ласково и с любопытством попросила: «А ну-ка покажи! Я тоже хочу посмотреть, что там», – и указала пальцем на сжатые кулаки мужа. Он окаменел от стыда, ничего не говоря, стал медленно разжимать ладони. Но, к его изумлению, в них ничего не оказалось.
В этот момент Виктор проснулся. Наступило утро. Весь в холодном поту, он вытер лоб, скинул одеяло и сел на кровать, свесив голые ноги. Сердце колотило. Мысли путались от того, что он не мог понять, как же ему удалось избежать немыслимого позора во сне. «Не-ет, – подумалось ему тогда, – такие дела и вовсе не для меня!».
Зазвенел звонок. Шлёпая босыми ногами, Виктор побежал на кухню.
– Доброе утро! – в трубке послышался голос хозяина фирмы. – Разбудил, Витя?
– Да нет, Александр Сергеевич. Я уже встал.
– Тогда молодец. Нужен ты мне сегодня. Михаил, мой охранник, приболел. Просит подменить. Сможешь?
– Смогу, – не задумываясь, ответил Виктор.
– Вот и отлично. К восьми успеешь?
– Постараюсь, Александр Сергеевич.
– Это не ответ. Я должен к девяти быть на важной встрече. Так успеешь или нет?
– Успею. В крайнем случае, найму машину.
– Ну, ну… Жду к восьми.
Виктор быстро оделся, посмотрел на расписание электричек. Одна из них скоро прибывала на вокзал, но ему ещё требовалось время, чтобы успеть к её прибытию. Быстро одевшись, он выскочил на улицу и стал ловить попутную машину. Когда пошарил в карманах, там оказалась только одна сторублёвка. «Мало!», – с досадой промелькнуло у него в голове, и в это время подъехала иномарка.
– Куда, – спросил развалившийся за рулём хозяин автомобиля после того, как опустилось боковое стекло.
– На электричку опаздываю, браток!
– Сколько?
– У меня только сто рублей, хозяин… выручи.
Но вместо ответа перед Виктором равнодушно поднялось стекло, а иномарка сорвалась с места.
– Вот сучара! – чертыхнулся наш герой и снова поднял руку.
На этот раз перед ним остановился старый «жигулёнок» синего цвета. Из окна высунулось улыбающееся лицо Валерки.
– Вот так встреча, Витёк! Садись, дорогой. А я вот только вчера приехал. Из Турции барахла привёз, – сразу начал рассказывать он, как только убедился, что Виктор удобно сел и плотно захлопнул за собой дверцу машины. – Ты куда это направляешься? Спешишь?
– Спешу, спешу, Валера. Гони на станцию, а то могу на электричку не успеть.
– В Москву что ли?
– Ага…
– Так нам же по пути!
– Ну, тогда гони и рассказывай, как там в Турции.
– Сначала, Витёк, скажи, как ты… Ирина. Убивается?
Виктор, не моргая, стал смотреть вперёд. Перед ним промелькнула сцена похорон Игорька. В тот день впереди похоронной процессии небольшой гробик сына ему помогали нести соседские мужики. Когда тело Игорька стали опускать в могилу, обезумевшая Ирина начала рваться к нему. Виктор и Валерий с трудом удерживали её. Яма постепенно заполнялась рассыпающимися комьями земли, пока не образовался надмогильный холмик. Ирина вырвалась, бросилась к нему и, став не колени, начала рыть землю. Виктор с Валерием хотели поднять её, но она неожиданно потеряла сознание.
Вызвали скорую. Над Ириной стали хлопотать женщины, подсовывая, то и дело, под нос ватку с нашатырём. Тем временем, Виктор и Валерий торопливо, с помощью соседей и знакомых, заканчивали обустройство могилы. Ещё до приезда врачей, Ирина очнулась. Виктор подошёл к ней, помог подняться. «Ей надо лежать!» – сказала женщина, держащая ватку с нашатырём.
Но Ирина оттолкнула их обоих, шатаясь, прошла между расступившимися перед ней людьми к могиле. Сбившийся с головы чёрный платок свисал с её плеч, глаза были сухими. Она оглядела прибранную цветами могилу сына и три раза перекрестилась, шепча что-то про себя.
Подъехала скорая. Врачи засуетились и попросили Виктора отвести жену к машине. Наконец, общими уговорами окружающих, с помощью Виктора и Володи, Ирина пошла к скорой. Она оглянулась, посмотрела ещё раз на цветущий холмик и позволила уложить себя на носилки.
Через два дня Валерий улетел в Турцию. У него уже были куплены билеты, поскольку он заранее договаривался со знакомыми о предстоящей поездке. С тех пор Виктор его долго не видел, и получил от него только одно письмо. Друг ещё раз посмотрел на Виктора, но тот продолжал молчать.
– А!.. Так говоришь, в Турции? – оставил Валерий на потом расспросы. – Эх, брат, чего я только там не насмотрелся. Сначала ходили по рынкам: товар присматривали. В первую очередь, кожу, дублёнки, джинсовые брюки и куртки. Этого дерьма у них – на каждом шагу! Отоварились за три дня. Где только мы не лазили. А жили в гостинице… Ты меня слышишь, Витюха? – слегка толкнул он локтем задумавшегося друга, чтобы оторвать его от печальных размышлений. – Жили, не тужили, а в последние дни решили в ресторанчик заглянуть. Между прочим, Витя, там наших полно: и туристов, и таких как мы, «челноков». Русских девок полно! Проституцией, оказывается, занимаются. Вот сучки… Позор на всю Россию!
Ну, так, значит, уселись мы за столиком. Сидим, выпиваем… А с нами ещё молодая женщина из Воронежа была. На рынке мы с ней познакомились. Красивая девка, но, видать, порядочная. Ты слышишь? – повернулся Валерий к Виктору, оторвавшись от наблюдения за потоком въезжающих в Москву машин. – Ну, я, конечно, Раю (так, помнится, её звали) приглашаю на танец. Классная девочка! Спрашиваю, мол, что да как, в общем, кажется, я ей понравился.
Подходим после танца к нашему столику, а на нём – огромный букет роз и дорогая бутылка вина. Ребята смеются. Говорят: «Это тебе, Рая, вон тот турок приподнёс», – и показывают пальцем на хорошо обставленный стол напротив нашего. Я обернулся. Смотрю: турок, а может и не турок (они там все на одно лицо!), немолодой, с животиком машет мне и показывает на Раю. А сам выставляет большой палец: мол, хороша твоя девушка! Вот козёл старый, думаю, и ты туда же. А он не унимается, продолжает показывать указательным пальцем на цветы и на Раю: мол, для неё подарок. А Рая дернула меня за рукав и негромко говорит: «Не обращай на него внимания, Валера. Он покупает меня на следующий танец». – «Как покупает? – спрашиваю. – Без согласия нашего стола?» – «Для вас послана бутылка вина. Если будете пить, значит, согласны меня отдать».
– Тут, Витя… Ты слышишь? – ещё раз толкнул Валерий друга, которого итак заинтересовала история. – Мои ребята и говорят: «А хо-хо не ху-ху! Пьём бутылку, а ему отнесём украинской горилки. Пусть попробует, турчака, чем она пахнет». Так и сделали. Открыли бутылку и выпили за здоровье Раи. Но она сразу погрустнела. Зря, говорит, вы так сделали, мальчики. Драка может быть из-за меня. Так и вышло.
Подходит к нам этот турок, уже хорошо подвыпивший, берёт Раю под локоть: мол, на танец хочу пригласить. Она не встаёт. Мы ему вежливо объясняем по-русски, что у нас так не принято без согласия девушки тянуть её на танец. Он сначала не всё понял, а потом схватил букет со стола и ударил им Раю по лицу.
Вот тут-то всё и началось. В зале еще были русские ребята. Произошла большая драка. Прибыла полиция и всех нас арестовали, кроме Раи. Мы её успели вывести через кухню на улицу, а сами сдались. Там с полицией драться – себе дороже.
– Попали мы, значит, – вздохнул Валерий, – в участок. – Здесь Виктор окончательно отвлёкся от размышлений и стал глядеть в рот друга, ожидая продолжения интересной истории. – Там сразу – документы, где остановились. Ничего себе влетели! Ну, а дальше, самое интересное, – мрачно посмотрел Валерка на Виктора. – Продержали нас с отнятыми паспортами в полиции около трёх дней. Причём, поодиночке. Вызывает потом меня их офицер и, неплохо говоря по-русски, предлагает: «Домой хочешь попасть?» – «Давно пора… – отвечаю, – не имеете права так долго держать, буду жаловаться». – А он, гад, ухмыляется и говорит: «Кому ты собираешься жаловаться? Мне, полицейскому начальнику? У тебя даже паспорта нет». – «Как нет?! – кричу. – Вы же его у меня забирали!» – «Ты это не сможешь доказать. Его у тебя не было», – развёл он руками. – Вот падаль черножопая! Так и сказал: нет, мол, паспорта.
А потом внимательно посмотрел на меня и говорит: «Но ты сможешь его получить, если поработаешь у одного хорошего человека месяца три. Тебя будут кормить, рабочую одежду дадут, денег заработаешь… Согласен?»
– Я, конечно, Витя, опупел. Мне предложили стать рабом. Ты это можешь себе представить? – вопросительно посмотрел Валерка на друга.
– Да… – только и смог сказать Виктор. – Не позавидуешь. Поэтому от тебя в последнее время и писем не было?
– Какие там письма! С утра до вечера пахал на этого турка. Выходные были только по их праздникам. Правда, кормил он неплохо, денег давал. Даже иногда разрешал в магазин сходить при необходимости. Знал, что без паспорта я снова в полицию попаду, и меня вернут к нему. Итак, считай, чуть ли не полгода я у него проработал.
Под конец раздобрел: понравился я ему. «Карашо работает», – хвалил. А потом дал расчёт, паспорт вернул с продлённой визой и купил билет до Москвы. Разрешил даже купленные до ареста товары забрать. Сказал: «Продашь, ещё приезжай прямо ко мне. А захочешь поработать, тоже приезжай… Хорош, Валера?» Ну, я ему всего наобещал, лишь бы ноги унести. Теперь вот у себя дома. Даже не верится…
– Натерпелся ты, – искренне пожалел Виктор друга. – Постарел даже немного. Лихо досталось.
– Лихо, не лихо, Витя… Тебе куда?
– Можешь возле курского высадить, а оттуда я доберусь на метро: время ещё есть.
Когда они подъехали к Курскому вокзалу, Валерка притормозил.
– А зачем, Витёк ты сюда приехал, может, и назад подвезти?
– Нет, Валера. Спасибо. На работу. Охранником устроился. Шеф срочно вызвал. Подменить надо.
– Слушай, Витёк, когда домой вернёшься, позвони: дело есть. А я скоро назад поеду. К Ирине заскочу, поговорю с ней. Не возражаешь? А то неудобно: приехал и не показываюсь. Кстати, подарки ей и Машеньке привёз. Пусть порадуются. Не в обиде, Витёк?
– Зайди, зайди… Мог бы и не предупреждать, – ответил Виктор и вышел из машины.
* * *Александр Сергеевич уже ждал во дворе и нервно расхаживал возле чёрной «Нисаны».
– Давай, давай, – сказал он Виктору после того, как тот поприветствовал шефа. – Просили подъехать пораньше. По машинам…
Шофёр сходу рванулся с места и ловко вывернул на основную улицу. Прибавил газ, но был вынужден притормозить у встретившегося светофора.
– Понатыкали на каждом углу, – пробормотал он, снова переключая скорость.
– Куда, Сергеич?
– На кольцевую, Миша. Потом – налево. Доедешь до поста – и направо от города, к лесу. Там покажу. Возле моста небольшого.
– А… Так сразу бы и сказал. Знаю! Тихое место.
– То-то и оно, что тихое. Тише не бывает, – буркнул Александр Сергеевич и повернулся к Виктору. – Слушай, Витя, на разборках не был? На «стрелке»?
– Нет, Александр Сергеевич. На спортивном ковре – барахтался.
– Ну, это одно и то же, чёрт побери! Твоя задача меня со спины прикрывать. Миша будет в машине. Если что, оттуда поможет. Усваиваешь?
– Но…
– Никаких «но». Если сделаешь всё, как надо, плачу за операцию две зарплаты, – Александр Сергеевич вытащил из бардачка машины пистолет «ТТ» и заткнул его сзади за пояс. – Они уже стоят, Миша. Видишь?
– Ага.
– Подъезжай и сиди, на всякий случай, в машине. Из машины не выходить!
– Понял, Сергеич.
Возле березняка Виктор различил две иномарки и вылезших из них троих пассажиров. Они уверенно перегородили дорогу, широко расставив ноги. Один из них, несмотря на небольшой морозец, был в шляпе. Он стоял посередине и выдвинулся вперёд, как только Александр Сергеевич вышел из машины. Следом – Виктор. Он стал оглядывать прилегающий к грунтовой дороге кустарник, двигаясь сзади шефа на расстоянии.
Двое встретились и стали о чём-то, на вид миролюбиво, вести беседу. Они поговорили минут десять, и представитель пригласившей стороны поднял руку, помахал в сторону стоящих сзади него людей: мол, закончили, всё в порядке.
В это время Виктор услышал справа, как быстро зашуршала дорожная щебёнка под ногами бегущему к нему грузного человека. Одновременно слева он увидел молодого парня в надвинутой на лоб чёрной вязаной шапочке и с «заточкой» в руке. Ближе был тот, кто приближался сзади. Виктор, не глядя, ударил его ногой, приблизительно, ниже пояса. Каблук воткнулся в грузный живот. Задний нападающий, как успел заметить краем глаза Виктор, охнув, свалился на бок и закатался по промерзшей дороге. Молодой уже замахивался заточкой, но Виктор резко развернулся к нему боком и вцепился в оружие нападения. Используя инерцию противника в беге, он «помог» тому набрать ещё большую скорость, дёрнув заточку по ходу его движения. Затем резко завернул её вниз, к земле, и с силой потянул на себя.
Нападающий вынужден был сделать кувырок и растянулся на дороге, оказавшись на спине. Заточка же осталась у Виктора в руке. Молодой человек вскочил и бросился бежать. Грузный нападающий продолжал стонать, ползая на четвереньках перед Виктором. Последний не стал его трогать и выбросил заточку в заснеженные кусты. Затем бросил взгляд на шефа. Тот продолжал стоять спиной к нему, внимательно следя за удаляющимся представителем противоположной стороны. Потом развернулся и, постоянно оглядываясь назад, подошёл к Виктору.
