Коучинговый человек. Роман

– Кто сегодня дежурный? Почему нет карты? Все молчали.

– Журкин дежурный, Виктор Николаевич, но он заболел. Можно я принесу? – отозвался тот же шустрый Спиваков и, не дожидаясь ответа, побежал в учительскую.

– Так. Кого сегодня нет? – посмотрел в журнал Виктор и, изредка поглядывая на ряды парт с учащимися, стал отмечать отсутствующих.

Класс, воспользовавшись тем, что учитель смотрит в журнал, расшумелся, а на задних партах послышалась какая-то подозрительная возня. Виктор поднял голову. Раскрасневшийся Солодов сталкивал с сидения парты соседа Онищенко, ведя борьбу за понравившееся ему место. В результате, на полу оказался Онищенко, а его противник, как ни в чем не бывало, уселся на отвоеванное место, изображая из себя внимательного ученика.

– Солодов, пройди к карте. Тот нехотя встал и поплёлся к доске.

– Какое задание было на сегодняшний урок?

Молчание. Среди учащихся поднялось несколько рук.

– Хорошо, Баранова. Мы вас слушаем.

Будучи отличницей, девочка чётко назвала тему домашнего задания и довольная села.

– Ты слышал, Солодов? Что ты можешь рассказать нам о таком континенте как Африка?

Ученик немного помолчал, поднял голову кверху, как бы вспоминая выученное задание, и почесал затылок.

– Африка – это жаркая страна… – наконец, начал он.

Послышалась тихая подсказка:

– Жирафы…

– Там много жирафов, – тут же подхватил Солодов и стал уже внимательно вглядываться в лица одноклассников, пытаясь по губам определить новую подсказку.

– Лимпопо. Река… Река…

– А еще там течёт река Лимпопо.

Класс дружно рассмеялся.

– Я вижу, Солодов, ты знаком с произведением Корнея Чуковского «Доктор Айболит». А вот попробуй показать нам Гибралтарский пролив и назови материк, от которого отделена им Африка, – попросил Виктор. – Возьми указку, пожалуйста.

Солодов неохотно взял с учительского стола указку и с опаской подошёл к карте. Затем стал водить по ней, как бы ища этот злополучный пролив. Особо не раздумывая, ткнул в Босфорский. Но его рука тут же дрогнула после подсказки.

– Левее, левее… – и указка упёрлась в Средиземное море.

– Ещё левее, дурак… – послышался тот же отчаянный шёпот.

Подсказывал Захаров Сергей, который сидел на первой парте и неплохо учился в школе. После услышанного, указка Солодова упёрлась в Атлантический океан и остановилась там в полной нерешительности.

– Приплыли, – констатировал Виктор. – Так куда же делся Гибралтар, ребята?

Сразу поднялось несколько рук, среди которых – и рука Захарова.

– Ну, иди, Захаров. Показывай, раз уж ты руководил с места экспедицией Солодова по поиску этого знаменитого пролива.

Тот с радостью подскочил к карте и пальцем показал Гибралтар.

– Пролив отделяет Африку от Европы, – добавил он.

– Молодец. А обведи весь континент Африка, попросил Виктор.

Ученик сделал и это, пояснив, что Африку от Азии отделяет Суэцкий канал.

– Садись, Захаров. Ставлю пятерку, но хочу тебе объяснить. Подсказывать на уроке лентяю – бесполезное дело. Мы в этом сейчас все убедились. А ты, Солодов, принеси дневник. На первый раз напишу твоим родителям, что тебя опасно отпускать в путешествие: заблудишься.

Класс дружно рассмеялся, а «лентяй», довольный тем, что ему не ставят двойку в классный журнал, принёс дневник, а потом покорно уселся на своё старое место.

– Контрольная работа, ребята, – объявил Виктор. – На контурной карте Африки вы должны указать названия прилегающих к континенту океанов и морей, островов и проливов. Даю двадцать минут. Достали принадлежности – и начали.

Воспитанники уткнулись в карты. В классе наступила полная тишина.

Виктор посмотрел в окно. Там распускалась зеленью весна, и он невольно вспомнил студенческие годы учёбы на географическом факультете МГУ. Каждый год в эту пору студенты его группы начинали готовиться к туристическому походу. Часть необходимого снаряжения выдавалась по распоряжению ректората командиру отряда. Но это были в основном дырявые старые палатки, стоптанные туристические ботинки и не очень новые спальные мешки. Остальное студенты закупали сами, начиная с продуктов и кончая всей необходимой туристической утварью.

Каждый старался достать приличный спортивный костюм (особенно девушки), запастись импортными ботинками и снаряжением, которое было удобнее и надежнее советского. Но хорошее снаряжение ещё тогда стоило немалых денег и, чтобы скопить на него необходимую сумму, некоторые студенты подрабатывали или пользовались помощью состоятельных родителей.

Где они только не бывали! Байкал, Селигер, Амур, Алтайские горы, Домбай и даже Эльбрус, куда взяли на пятом курсе самых опытных и отважных спортсменов. В их числе оказался и Виктор, ставший к тому времени мастером спорта по туризму. Для этого стоило жить, думал он тогда, увлекшись романтикой путешествий.

Но жизнь распорядилась иначе. Уже на пятом курсе он встретил Ирину, а по окончании института, несмотря на то, что ему предлагали остаться на кафедре, поехал с молодой женой в небольшой городишко, расположенный на Волге. Там ему предстояло отработать положенные два года учителем географии в средней школе.

В то время это привлекало и казалось очень романтичным. Даже когда местная власть не сумела подобрать молодой семье приличного жилья, и они с Ириной стали ютиться в отдельной комнатушке мужского общежития, Виктор не очень расстроился. Привычный к походной жизни, он считал такие условия нормальными.

Но жена забеременела и начала выказывать неудовольствие по поводу неблагоустроенности. Ко всему, Ирина стала упрекать Виктора в опрометчивости, напомнив, что тот отказался от работы на кафедре вуза, и в склонности к бродяжничеству. Так нелицеприятно она отзывалась о его любви к туристическим походам.

Рождение первого ребенка, Машеньки, потребовало дополнительного уюта, чего совершенно не было предусмотрено в мужском общежитии. Там случались постоянные драки, пьянки и даже кражи. Лишь авторитет Виктора среди молодёжи огораживал их семью от неприятностей. Парни уважали мужа Ирины за справедливость и смелость, считались с его мнением.

На второй год администрация завода уволила спившегося коменданта с работы и предложила Виктору возглавить общежитие. Место, конечно, было «горячее». Одно дело пользоваться уважением всех жильцов, не отвечая за происходящие безобразия в «общаге», и совсем другое дело, наводить самому порядок среди дебоширов и любителей выпить.

Подумав, он согласился, подбадриваемый своими трезвомыслящими товарищами. Виктору отдали квартиру уволенного коменданта, и казалось, что дела стали потихоньку налаживаться. Теперь к ним зачастили посетители, чаще стали приходить друзья, с которыми он решил заняться по выходным дням обустройством спортзала. Молодежи общежития эта идея понравилась, и парни с энтузиазмом взялись за дело, безропотно исполняя приказы нового коменданта, возглавившего строительные работы. Виктора так и прозвали: «наш прораб».

Но после открытия спортзала у него появилась новая идея создать группу альпинистов из крепких и выносливых парней, чтобы вместе с ними снова покорить вершину Эльбруса. Только после такого решения Виктора Ирина окончательно поняла, что он и не думает уезжать из этой, как ей казалось, глуши. Она же, наоборот, считала месяцы до окончания отработки супругом положенного срока.

Дело в том, что её звала старая, больная мать, проживающая в Подмосковье. После смерти мужа и женитьбы сына она осталась одна в трёхкомнатной квартире и хотела, как писалось в письмах, повидать и поняньчить внуков.

… – Виктор Николаевич! – прервал воспоминания Виктора голос ученицы, поднявшейся из средних рядов классных парт. – У меня сломался карандаш. Разрешите, я возьму точилку у Маши Старковой? Она сидит рядом с вашим столом.

Маша, услышав просьбу подруги, повернулась и бросила ей необходимый предмет, однако промахнулась, и точилка со стуком покатилась между партами. Несколько мальчишек, обрадованные поводом отвлечься от занятия, бросились искать её. Но, как это и бывает с детьми, к ним присоединилось еще несколько добровольцев, образовав весёлую «кучу-мала». Виктор не стал кричать на детей, подошел к девочке и отдал ей свой карандаш.

– До конца урока – десять минут, – сказал он. – Не успеешь заточить карандаш и выполнить контрольную. А разведчиков прошу вернуться на места! – повысил голос преподаватель. Те – кто, пригнувшись, а кто и между его ног – вернулись назад, тихо пересмеиваясь между собой. Они подмаргивали друг другу, радуясь, что смогли устроить целое зрелище на уроке. Но как только Виктор вернулся к столу и оглядел класс, он увидел только старательно склонённые головы учеников над контурными картами.

                                             * * *

Ирина и Виктор помирились. Но между ними пролегла незаметная тень отчуждения. Придя домой, он больше молчал, смотрел телевизор и постоянно думал о том, что в их отношениях с женой что-то не так. Виктор чувствовал это и раньше, но до переезда в Подмосковье был слишком занят своей работой. Там, в глуши, в волжском городке, ему нравилось проводить время с друзьями, строить спортзал, наконец, тренировать добровольцев для похода на Эльбрус. Ирина ни чем не допекала, а лишь сдержано и настойчиво убеждала переехать на новое место жительство.

В конце концов, её желание жить в отдельной трехкомнатной квартире недалеко от Москвы сбылось. Она снова забеременела, и Виктор, скрепя сердцем, уступил. Так они оказались в Подмосковье, где он остался без любимого занятия.

Городок был небольшим. Виктор устроился преподавателем географии в местной школе, а Ирина с матерью стала растить детей. На первый взгляд, всё шло хорошо. Супруга была очень довольна переездом. И пока была жива мать, они вдвоем справлялись с детьми, не утруждая Виктора домашними заботами.

Но он тосковал. Ночами ему снилась Волга, его друзья и романтические походы в студенчестве. Преподавательская работа в школе не прельщала. В душе он остался, как говорила жена, бродягой – любителем туристических путешествий. Он никогда не думал, что после окончания университета вместо захватывающих походов ему придётся сидеть в душном школьном классе, объясняя ученикам по карте то, что он сам хотел бы увидеть и исходить собственными ногами.

После смерти матери Ирине досталась по её завещанию квартира и приличные сбережения, накопленные умершей. Но тут началась перестройка. Цены поползли вверх. Завещанный матерью вклад стал обесцениваться. Деньги надо было тратить.

Несколько раз Виктор предлагал жене съездить с детьми и группой туристов на отдых или хотя бы отпустить его одного. Но Ирина ссылалась на боязнь совершать далёкие поездки с ещё маленькими детьми. Отпускать же его одного она тоже не хотела. При этом справедливо говорила, что ей будет трудно без Виктора справляться одной с малышами. Но самой главной причиной была её ревность. Ирина ненавидела девушек-туристок, всегда имеющихся в отрядах. Про себя, она считала их девицами лёгкого поведения, которые, по её мнению, по ночам развлекаются в палатках с мужчинами. Нет! Своего Виктора она им ни за что не отдаст!

И тогда Ирина предложила мужу вложить все имеющиеся сбережения в дело. Одним выстрелом ей захотелось убить двух зайцев: и деньги приумножить, и мужа оставить без средств, необходимых тому для походов. Подумав, Виктор согласился. Он искренне понадеялся, что после вложения денег в компанию, они смогут разбогатеть и даже съездить за границу. Как говорится, «посмотреть мир», например, Францию или Америку. От этой мысли у него захватывало дух, а по ночам снились небоскрёбы Нью-Йорка.

Но у Ирины, как узнал потом Виктор, были другие планы. В первую очередь, считала она, надо будет купить легковую иномарку, которая так необходима по хозяйству и для поездки всей семьей к морю. Кроме того, она мечтала купить землю и построить дачу, где бы их дети могли наслаждаться природой. Она была прагматик. Виктор – романтик.

Это различие смутно доходила до него раньше. И лишь когда Ирина начала так болезненно реагировать на нехватку денежных средств и раздражаться от мысли, что от них могут «уплыть» последние накопления, Виктор окончательно понял, насколько они разные люди. Его интересовала жизнь вообще, неизведанные просторы планеты, её природа. Жену – только собственная семья и всё, что способствовало благополучию её членов. Она была типичной самкой с хорошо развитым собственническим инстинктом.

Даже самого себя Виктор почувствовал частью её собственности, из-за чего и произошёл скандал с пощёчиной. Патологическая ревность жены и поведение в тот злополучный день ясно говорили, что Виктор, как супруг и отец семейства, должен всегда быть только дома – с ней и детьми. Не зря её любимым высказыванием в первые годы их совместной жизни были слова: «Главное, Витя, – это дети».

Тогда Виктор восторженно соглашался с Ириной, но когда дети росли, стал замечать, что их воспитанием занимаются в основном сама Ирина и её мать. Его участие, как бы игнорировалось, хотя дети почему-то больше тянулись к нему. Может быть оттого, что он никогда их не ругал, не пробовал воспитывать и, тем более, наказывать. Он их просто любил, и дети отвечали ему тем же. Этот факт даже раздражал Ирину.

– Воспитываешь их, воспитываешь, а они к нему тянуться, мама! – жаловалась она тогда ещё живой тёще Виктора.

– Что ж, дочка, поделаешь, – обычно отвечала та. – Потому и любят, что он с ними, как с малыми котятами забавляется. А им того и надо. Совсем избалует.

От этих слов Виктору становилось грустно и обидно. Нет! Он не жалел, что встретил Ирину. Он любил её, но, оказывается, до сих пор они не понимали друг друга! И это непонимание нарастало с наступающим обнищанием и страшной бедой, случившейся позже.

                                        * * *

Буквально за несколько недель до окончания срока, на который Виктор и Ирина положили на счета компании все имеющиеся у них средства, та объявила себя банкротом. Они тут же бросились к хорошо известному и на вид респектабельному зданию, у входа которого уже толпилась толпа пострадавших вкладчиков. Последние пытались прорваться через милицейский кордон к закрытым дверям и окнам офиса. Люди громко кричали, ругались матом и проклинали правительство, позволившему мошенникам организовать обман населения.

Здесь же, прямо у входа в здание, состоялся митинг. Вначале выступил представитель городской власти, а после него – некоторые служащие банка из младшего руководящего звена. Представитель уверенно заявил, что уже начаты прокурорская и налоговая проверки, и, если будут выявлены нарушения, виновных обязательно накажут. На вопрос, где в данный момент находится руководитель компании, его заместитель и главный бухгалтер, представитель поднял руку, призывая толпу к тишине, а затем твердо заявил: «Где бы они ни находились, мы их всё равно найдём и проведём необходимые следственные мероприятия по выявлению нарушения законности!»

Служащие банка стали заверять собравшихся, что они тоже не знают, где находится администрация компании. Себя же они считают невиновными, так как, по их словам, сами положили на счета банка немалые суммы.

Снова взявший слово представитель городской власти призвал собравшихся к спокойствию и терпению, а также попросил митингующих вкладчиков разойтись по домам.

Но в это время на импровизированную трибуну, представляющую из себя перевернутый набок небольшой ларек, вокруг которого бегал его владелец и просил не портить товар, взобралась интеллигентная на вид женщина.

– Товарищи! Извините… Господа! – звонким голосом прокричала она. – Нас просто надули, а сейчас хотят по-тихому уладить дело. Не верьте! Я адвокат и немного знакома со сложившейся ситуацией. Владельцы этого заведения, указала она на здание компании, давно уже за границей и, конечно, успели переправить туда наши кровные сбережения. Сейфы банка пустые! Мошенники – на свободе. И мы ничего не сможем сделать, если будем стоять здесь с протянутой рукой.

Толпа митингующих одобрительно загудела. Послышались голоса:

– Надо призвать к ответу городскую власть!

– Куда смотрела прокуратура?!

– Почему милицейские органы не арестовали мошенников раньше и дали им уехать за границу?!

– Да они сами участвовали в этом «лохотроне»! – прокричал громче всех высокий усатый мужчина в кепке. – Только в отличие от нас, почему-то успели получить дивиденды. Это – одна мафия. А нам с вами достался шиш! – и он высоко поднял огромную руку, пальцы которой были свёрнуты в дулю.

– Ладно. Подожди, – возразила ему одна из женщин, стоявшая возле трибуны. – Дай послушать, что эта дамочка скажет. Может, что путное посоветует. Всё-таки юрист…

Толпа нехотя притихла, как отбегающая штормовая волна.

– Я предлагаю, – снова заговорила оратор, – создать инициативную группу и потребовать от властей предпринять все необходимые меры для поимки преступников. Это, во-первых…

– Поздно меры принимать, – вставил кто-то, но следом послышались раздражённые голоса:

– Да заткнись ты! Дай послушать…

– Во-вторых, – дождавшись тишины, продолжила адвокат, – созданная нами инициативная группа должна подать на мошенников в суд, что бы потребовать от него принятия решения не только об аресте имущества обанкротившейся компании, но и распродажи её недвижимости (если таковая имеется): автомобилей, оргтехники и прочего оборудования. Полученные от продажи на аукционе перечисленных объектов деньги следует разделить пропорционально вкладам каждого вкладчика. Только так мы сможем чего-либо добиться на первых порах.

– Правильно! – подхватили ряды митингующих. – Необходимо создать группу.

– Пока вы создадите инициативную группу и подадите в суды, – снова прокричал усатый мужчина в кепке, – они успеют распродать оргтехнику и оставшиеся машины. Брать надо сейчас, пока и это не уплыло!

– Товарищи! – подал голос молчавший до этого представитель городской власти. – Самовольное изъятие чужой собственности – это прямое нарушение закона. Собственность у нас – неприкосновенна.

– А мы сейчас попробуем, насколько она неприкосновенна! – раздался воинствующий крик молодого накаченного парня. А ну, ребята! Берём её штурмом!

Взвинченной толпе обманутых людей эта идея сразу понравилась. Схватив лежащие у обочины тротуара камни и обломки кирпичей, толпа забросала ими окна первого этажа офиса и ринулась к его железным дверям. Милиционеры трусливо отбежали в стороны, разводя руками.

– Генерала Патрушева, пожалуйста! – стал кричать в мобильную трубку представитель городской власти. – Генера… – не успел договорить он, как кто-то, по всей вероятности, не случайно задел его руку с телефоном, и мобильник упал под ноги бегущих к разбитым окнам банка людей.

Виктор и Ирина остались на месте. Они прекрасно понимали, что обманутые и обозлённые люди пошли на разбой стихийно и не осознанно.

– Надо уходить, Ира! – сказал Виктор жене, оцепеневшей от такого поворота событий. – Сейчас подъедет ОМОН и будет хватать всех без разбора. Уходим. Ты слышишь? – ещё раз позвал он жену, но потом схватил её за руку и потащил на противоположную сторону улицы.

Обгоняя их, разбегались и «джентльмены удачи». Кто с ноутбуком под мышкой, кто тащил большой плазменный телевизор, за которым хвостом волочился электрический шнур, а один деревенского типа немолодой мужик, бежал, держа на вытянутых руках принтер. При этом он успевал спрашивать на ходу наблюдавших за разграблением банка прохожих:

– Товарищи! Вы не скажете, что это за штука? Сколько она стоит? Сколько стоит…

– Тащи, мужик! – прокричали ему подростки, толпившиеся возле уличного перехода. – Бабке пригодится носки стирать.

– А может и нам туда сбегать? – предложил один из них. – Клеёвую оргтехнику тащат! А? – стал подзадоривать он друзей.

– Ага! Дурак. Специально для тебя там что-нибудь оставили

– ОМОН едет! – прокричал кто-то, завидев приближающийся ряд военных машин, возглавляемый милицейским «уазиком» и издающим громкий сигнал сирены.

Многие только что остановившиеся прохожие заспешили двинуться своей дорогой, другие, в тот числе Виктор и Ирина, продолжали наблюдать за разворачивающимися приготовлениями людей в чёрных масках.

Те же начали действовать слаженно и умело. Разделившись на две части, омоновцы бросились в погоню за теми, кто ещё не успел убежать с оргтехникой, и ворвались на этажи банка. Оттуда они стали выводить скованными наручниками «грабителей» и заталкивать их в автобус зелёного цвета.

Пожилой мужик с принтером заметался по тротуару и бросился со своей ношей в переход, но сразу же выскочил оттуда с круглыми глазами.

– И там они уже, гады! – безнадежно воскликнул он и взбежал до половины лестницы наверх. Неожиданно беглец обратился к окружающим:

– Люди добрые! Помогите… Последнее отымут.

– Да брось ты его, старик. Он тебе не пригодиться, – крикнул ему молодой парень.

– А, ежели, продать? – резонно ответил преследуемый.

Наблюдавшие за происходящим прохожие молчали. Они боялись быть втянутыми в дело и в то же время жалели «грабителя».

Наконец, проявив смекалку, мужик поставил принтер на ступеньку каменной лестницы, снял старенький пиджачок и накрыл им прибор. Для верности, положил на расстеленную одежду и перевернутую кверху дном свою кепку. Затем быстро присел рядом на корточки с протянутой рукой. Его седые волосы рассыпались от усилившегося ветра, прикрыв красное и вспотевшее от страха лицо.

– Во, даёт! Под бомжа решил косить, – восхищенно крикнул тот же молодой парень.

Потом подбежал к кепке, порылся в кармане брюк и бросил в неё пятьдесят копеек. Стоявшие рядом зеваки рассмеялись. Они тоже стали подходить по одному к старику и бросать монеты.

В это время из туннельного перехода показались огромные фигуры омоновцев. Быстро поднимаясь наверх, они подозрительно осмотрели стоящих на лестнице людей и, ничего не заметив, двинулись дальше. Пожилой мужчина неистово перекрестился, но остался сидеть возле своей кепки. Из перехода повалил народ, сошедший с троллейбуса со стороны банка. Принимая пожилого мужчину за настоящего бомжа, кое-кто изредка бросал ему мелочь. Тот заплакал и стал вытирать слёзы грязной натруженной рукой.

– Последнее, сволочи, отняли. Что теперь бабке скажу? А? – жаловался он идущей мимо него толпе.

Но новые прохожие уже не понимали, о чём бормочет этот плачущий старик.

– Пойдём, дорогая, – мягко позвал Виктор Ирину.

Та заплакала, уткнулась головой в его грудь. Потом подняла голову и посмотрела в лицо мужа мокрыми от слез глазами, под которыми образовались чёрные подтёки туши для ресниц.

– Теперь и мы нищие, Витя. Ты это понимаешь?

Виктор ничего не ответил. Он отвернулся от её жалостливого взгляда, сжал челюсти – и на его щеках заиграли желваки. Так, ошеломлённые и почти не разговаривая друг с другом, они двинулись к ближайшей остановке троллейбуса.

                                        * * *

Говорят беда одна не приходит. Через несколько дней заболел Игорёк. Ирина стала водить его по врачам, но те не могли определить диагноз недомогания ребёнка. Затем предложили положить мальчика в местную городскую больницу. Там, взяв все анализы, пришли к выводу, что Игоря следует обследовать в московском онкологическом центре.

На расспросы Ирины и Виктора лечащий врач больницы отвечал неохотно и постоянно отводил глаза в сторону. Его поведение еще больше встревожило их. При очередной встрече Виктор отозвал доктора в сторону и прямо спросил:

– Простите, но мне кажется, что вы чего-то не договариваете или не хотите сообщить нам. Я – мужчина, отец ребенка и прошу сказать правду хотя бы мне.

Врач посмотрел ему в глаза, как бы оценивая способность Виктора перенести тяжёлое известие. Он было открыл рот, видимо, решившись ответить прямо, но потом грустно улыбнулся и положил руку на плечо Виктора.

– Пока это только наши предположения. Везите его скорее в Центр. Там лучше нас разберутся. Извините, но я должен продолжить обход больных, – и, попрощавшись, зашёл в соседнюю палату.

Виктор остался стоять на месте, пока к нему не подошла Ирина.

– Что он тебе сказал? – требовательным голосом спросила она. – Говори, что он сказал? Ты слышишь, Витя?! – почти закричала она.

Но муж продолжал молчать, не зная, как мягче объяснить Ирине слова врача.

Она расплакалась, вытащила из сумочки носовой платок, поднесла его к мокрым глазам. Умоляющим и дрожащим голосом жалобно попросила:

– Ты только скажи: «да» или «нет». Я всё пойму…

Виктор очнулся, обнял жену и крепко прижал к себе. В её черных волосах уже пролёг седой волос, и он понял, чего стоили ей переживания последних дней.

– Доктор сказал, что надо обследовать Игорька дальше в хорошей клинике. А пока они не могут поставить правильный диагноз.

– Ты меня обманываешь! – слегка оттолкнула Ирина мужа. – Они всё уже знают! Бедный Игорёк! – закричала она и рухнула на пол, потеряв сознание.