Проклятые

На этом электронный диалог прервал Толя, который заметил, что девушка выключилась из ихней умопомрачительной беседы.

? Э, Ольчанский! Ты где? Ты с нами вообще?

? Та тут я! Господи, и написать корешу не дадут!

? Какому? Нашему что ли?

? Вашему, вашему. Кому же еще?!

? Откуда мы знаем? Ты же молчишь все время, что не спроси.

Максим, немного подумав, добавил.

? Ну и что там Кирюха наш?

? Папаха дома оставил. Прикиньте? В 16 лет!!

Парни раздались громким смехом. Как будто у них дома все гладко и шелково.

? А из-за чего то?

? Та из-за неё же.

? Опять?

? Ага.

? Бля, она его изведет совсем.

Оля немного призадумалась. Ей стало жалко Кирилла. Парень изо всех сил рвется ей помочь, спасает, поддерживает. А в ответ – ноль на массу.

? Может, мы сможем ему чем-нибудь помочь?

? Та чем ты ему поможешь? ? возразил Максим.

? Блин, да хоть чем ни будь!!!

? Послушай, сестричка, кореш прав. Раньше парень наш был совершенно другой человек. Он достаточно изменился, чтобы иметь свою башку на плечах и не нуждаться в чьей либо помощи. Тем более нашей! ? вставил Тосик.

? Я согласна с тобой. Но с другой стороны, он везде за ней таскается. Как хвостик! Сонечка то, Сонечка это! А Кира – принеси, подай, иди нахуй не мешай! Вот так это называется.

В компании наступило недолгое молчание. Ребята, скорее всего, вспоминали, что из себя раньше представляла София, до встречи с их другом. В голову приходили разные истории. То о том, как её видели в компании взрослых мужчин, то о том, как курила в восьмом классе с выпускниками. Что примечательно, и в той, и в другой ситуации девушка находилась в компании одних лишь парней.

? А вы помните, ? перебила внезапно тишину Соня. – Вы помните, как она однажды на улице пьяная вдрызг, что слов не могла разобрать, лезла к взрослым мужыкам? Явно не спросить где тут блять библиотека! Как же она потом оправдывалась Кире! Я не то, я не это! Свечку не держал! Тьфу, шмара!

? Или как она сказала, мол, пойди, займи сигаретку у тех старшеньких. Оль, ты же рассказывала, помнишь? ? продолжил Макс.

? Конечно, помню. Подходит такая, на перемене: «Олечка, а ты не занята? А пойди, стрельни у них сигаретку!» Ну, я и пошла. Дура блять! Стрельнула! Подхожу. Она такая, вся из себя: «Ой, спасибо!» Бросает её, сука, на пол, и идет к ним. А там старшаки пиво пьют. «А мне можно?» говорит. Прикиньте, блять! Что за человек?! Как в такое вообще можно влюбиться?!

? Ну, он у нас красавец парень. Ни одна блядь не проморгает момент, чтобы ему не улыбнутся! ? кинул Тосик.

? Та да! ? будто обреченно согласилась Ольга.

? Лошара он! Хоть и красивее, и умнее полкласса вместе взятых! Взяла она его в ежовые перчатки. Куда он, туда и она! ? поддержал Максим.

Здесь компания сошла в одной мысли – они, явно, не пара! И точка. Это и ежу, блин, понятно. Он – отличник, красавчик, спортсмен, хороший друг, покладистый, всегда поможет. А она. А что она? Стервозная мразь с блядоватым поведением и повышенным чсв. Что с неё возьмешь.

За этим, снова наступила тишина, сопровождаемая глубоким раздумьем. И правда, друзья знали Кирилла очень давно. И, как и подобает всем хорошим друзьям, желали ему самого прекрасного. В том числе, и вторую половинку. В придачу к богатству, здоровью, и прочему. Чего могут только желать лучшие друзья. А ведь они у Кирилла были и вправду лучшие. Больше друзей, не знакомых, товарищей, а именно, друзей, у юноши и не было. Только эта троица.

Кстати, тишина у троицы завершилась фразой «Давайте третью! За любовь! Всегда пьют за любовь!». Компания выпила еще раз, и Оля снова взяла слово.

? Ребят, я вас всех очень люблю. Я же вас с пеленок, блин, знаю! Поэтому, я переживаю за каждого! По отдельности, разумеется. Кирюшка – взрослый пацан! Разберется! Когда ситуация примет такой оборот, что нужно будет вмешаться нам – мы обязательно вмешаемся! Даю слово!

? Ура! ? с задором крикнул Максим.

На этом не кончилось, ведь Анатолий доливал уже друзьям по четвертой рюмке в стаканы с-под кофе, и компания наша собиралась уже уходить. Или, как сказала уже хорошо выпившая Оля «Давайте собираться собираться!» По улице пронесся громкий хохот. Друзья поднялись со своих мест, и двинулись прямо по улице, хватая друг друга за руки, смеясь, а некоторые – даже напевать песни. О споре все, как и позабыли. И о том, что нужно было поставить, ведь это был последний день.

Между тем, вечер начал набирать ночные краски. Как белой гуашью на темном полотне, на небе начинали созерцать звезды. Тучи рассеивались. Повеяло ночным ветерком, который с каждым разом усиливался все больше и больше. Как будто накликал беду.

Лишь к вечернему времени Соня отошла от вчерашних приключений. Она проспала, с лишним, почти сутки. Так и не вспомнила к этому времени о Кирилле, который внезапным образом исчез у неё из-под глаз вчера ночью. Не вспомнила девушка и о Данииле, который вызвался её спасать, провожать домой.

София сидела на диване у себя комнате, держа себя за голову обеими руками, пытаясь прийти в себя.

«Где я была вчера? Блять, вспоминай! Где я была! Так, стоп. У Дани же! На хате я была. Там немного покуролесила. Потом он провел меня домой. Точно! Наберу ка я его!»

Барышня ухватилась за телефон. Но на звонок друг не отвечал.

«Что ж! Ладно! Интересно, как там Кирюша?»

Соня полистала список вызовов, и вторым нашла там Кирилла. Первым в списке стоял Даня. Но и возлюбленный трубки не поднимал. Соня сделала обиженный вид, нахмурилась вся.

«Никому я не надо! Все, сука, заняты!»

У Софии жутко болела голова. Лучшим методом она нашла для себя проспаться. Да покрепче! Да подольше! Она умостилась, как маленький щеночек, на диване, подбила под себя подушку, и легла. Веки её в момент стали тяжким бременем. Голова как будто наполнилась ваты. Соня, сама того не заметив, уснула.

Во сне она увидела свою детскую комнату. Впрочем, это была та же комната, где и сейчас спит девушка. Просто раньше она была обустроена по-другому. В комнату вошла её мама, Леночка, как ласково называла её в детстве Соня. Мать подошла к кроватке и спросила: «Золушка, как тебе спится?» Дочь ответила, что никак не может уснуть. Мама присела возле неё, и стала напевать нежным, тонким голоском. София сквозь сон услышала этот голос и растаяла под его пение.

Мама напевала какую-то легкую, детскую песенку, под которую дочь легко засыпала. Сон ложился так мягко на маленькие глазки, что казалось, будто она улетает.

Вдруг, из-за двери послышался крик. Соню резко подкинуло на диване. За дверьми орали её родители. Они выясняли, кто больше выпил за неделю. Отец утверждал, что это мать транжирит семейный бюджет, мама же – что отец.

Девочка подогнула под себя ноги. Вдруг, через какое-то мгновение сонного забвения, её осенило – это был не просто сон. Это было с ней на самом деле! Только давно. Годика три тогда только исполнилось девочке. Мама каждый раз на ночь читала ей сказки, пела песенки. И Сонечка моментально отключалась. Точно же! Это все было не во сне! А наяву, только много лет назад.

Вы скажете, такого не может быть. Мол, не может ребенок вспомнить, что с ним происходило в таком раннем возрасте. Но она этого не вспомнила сознательно. Ей это приснилось!

Соня вспоминала: мама Леночка читала ей разные сказки – о Золушке, об Али-Бабе, о Снегурочке на новый год, и тому подобное. Однажды, когда девочка была еще очень маленькая, мама пришла в слезах. Она успокаивалась, когда видела доченьку. Начинала петь песенки, но снова пускалась в плач. Она говорила Соне, как ей плохо. Что София – единственная, кому она может выговориться. О том, что постоянно не хватает денег, отец пьет. Скорее всего, девочка такие подробности вспомнить не смогла бы, даже включив подсознание. Просто совместила одно с другим. В последовательности расположив события одно за другим.

Мама говорила, поглаживая дочь по головке: «Ты моя ценность! Мое золотце!» Соня запомнила бы это в любом случае, ведь тогда она, слыша слово «золото» или «золотце» сразу же выдавала: «Цепочка!» Мамочка же нежно отвечала дочери: «Да, моя хорошая, цепочка! Ты смысл моей жизни! Ты моя цепочка драгоценная! Ты мое все!»