Есенин. Гибель. Золотой брегет

– «Мне приходилось слышать, что никогда не следует пере-чить помешанному, если его охватит внезапный припадок сума-сшествия. Несмотря на испытываемый страх, мне удалось взять себя в руки настолько, чтобы ответить:

– Хорошо. Только сперва дай мне помолиться!

– Молись, – согласилась она и поставила подсвечник на сто-лик около моей кровати.

Я соскочила с кровати, распахнула дверь и, словно пресле-дуемая самим сатаной, как была в ночной рубашке и с волоса-ми, рассыпавшимися по плечам, бросилась бежать вдоль длин-ных коридоров, вниз по широкой лестнице, прямо в контору го-стиницы, где стала громко кричать: «Там помешалась дама!»

Нянюшка мчалась следом за мной, но шесть человек из гос-тиничной прислуги набросились на неё и держали, пока не по-явились доктора…»

а она сбежала —

якобы, на молитву —

обманула Бога.

Нехорошо.

Но кому удавалось обвести Бога вокруг пальца?

Разве что дедушке Ленину.

И то ненадолго.

И через двадцать пять лет Нянюшка приняла иной образ…

Образ спорткара, бешено несущегося но вечерней Ницце, по Promenade des Anglais, вдоль синего в сумерках с белыми барашками моря с застывшими белыми яхтами, hоtel Mеridien, hоtel Negresco, hоtel Westminster, вихрастые пальмы пролетают, как валькирии, красавец-атлет и гонщик le chauffeur в очках за рулём, повизгивают колёса на крутых поворотах (которых там нет), ветер буйно трепет и рвёт прозрачно-алый шарф с гру-ди…

вдруг авто встаёт как конь на дыбы и…

прожорливое колесо сансары зажевало шарф…

мгновенная и счастливая смерть…

Этот образ любят дамы, особенно писчие – видимо, тайное и несбыточное прёт из них – жизнь, как нескончаемый чувствен-но-божественный танец, вино рекой, мужчины толпами, золото и брильянты, как мухи, мужья самые богатые в мире, любовни-ки самые сногсшибательные… а всё остальное – дорожная пыль.

На самом деле – всё было проще и печальнее.

Никуда Дункан не ездила…

Но сначала – был луковый суп.

Когда её покинул очередной молодой любовник, пианист-аккомпаниатор Виктор Серов, она горевала недолго.

Через пару дней, поедая в таверне на берегу Средиземного моря луковый суп, она…

…а луковый суп, soupe а l’oignon, с сыром и гренками – это гордость французской кухни.

А если учесть, что он превосходный афродизиак, то это ещё и суп-шарм, суп-обаяние.

По легенде, однажды король Людовик XV по прозвищу Воз-любленный (Le Bien Aime) пошёл на охоту. И ночью проголо-дался. А как в охотничьей избушке не было ничего, кроме лука, масла и шампанского, он сварил себе из них суп, первый фран-цузский луковый суп.

По другой версии – его по ночам ели грузчики в порту, ибо суп придаёт силы.

На самом же деле, суп известен с древних времён, как суп бедных.