Морское происхождение христианства

Много говорится о мужестве столпников. Например, о Данииле Столпнике сообщается, что «он невозмутимо вынес и то страшное нападение диавола, когда сей… со многим шумом подошедши к столпу его в самую полночь, сорвал покров, бывший над главой его, и навел от моря сильный ветер и бурю и, произведши страшную грозу в воздухе, целую ночь ударял громами и молниями на столп его» [30, с. 26]. Столпы являлись самыми высокими предметами на местности, и в них ударяли молнии. Отсюда понятно, почему столпники были окружены почётом и поклонением. Выполняли такую работу, скорее всего, действительно глубоко верующие люди, верившие в божественную защиту.

Не исключено, что аналогичная деятельность осуществлялась и в рамках иных культов, связанных с мореплаванием и торговлей, особенно если учитывать, что поклонение греко-римским богам осуществлялось параллельно с развитием христианства и у них, как было показано в главе об употреблении эпитета «Спаситель», была единая экономическая основа.

Для чего служил странный объект на колонне храма Зевса в Афинах?

Не удержусь чтобы не рассказать одну любопытную историю, обнаруженную мной в интернете под названием «Британец разгадал тайну храма Зевса Олимпийского в Афинах» [34]. Сама по себе она ничего не доказывает, но заставляет задуматься.

Когда британский писатель Пол Купер впервые увидел сделанную в 1858 году фотографию храма Зевса Олимпийского в Афинах (город стоит на берегу Эгейского моря), то обратил внимание на странный объект на колонне (илл. 17–18).

Илл. 17. Храм Зевса, фотография 1858 г.

Илл. 18. Деталь, которая привлекла внимание Пола Купера

Сейчас на проектах, где, как утверждается, был воссоздан первоначальный облик здания, это возвышение отсутствует (илл. 19). Не было его и на одной из копии фотографии 1858 г. (илл. 20).

Илл. 19. Храм Зевса, современная реконструкция

Илл. 20. Храм Зевса, копия фотографии 1858 г. без надстройки

Далее Пол увидел картину Иоганна Михаэля Витмера (Johann Michael Wittmer) 1833 г. (илл. 21) и гравюру по дереву К. Моранда, ок. 1880 г. (илл. 22), где странная надстройка присутствовала.

Илл. 21. Храм Зевса на картине Витмера, 1833 г.

Илл. 22. Карнавал у храма Юпитера. Афины. Греция. Гравюра К. Моранда, ок. 1880

Затем исследователь обнаружил надстройку и на фотографии 1862 года (илл. 23).

Илл. 23. Фотография храма Зевса, 1862 г.

Это означало, что фотография 1858 г., где надстройка присутствовала, была оригинальной, а с её копии этот странный объект кто-то зачем-то удалил. Англичанину удалось найти статью 1922 года о том, что объект представлял собой жилище монахов-столпников, которые получали еду и питьё на верёвках (Alexander Wilbourne. The glory the was Greece, 1922).

На мой взгляд, в этой истории более всего примечательно то, что в Османской империи жилище столпников на храме Зевса никого не смущало, но в конце XIX в. (вероятно, после русско-турецкой войны 1877–78 гг., когда на Балканах возросло влияние русской православной церкви) жилище столпников на храме Зевса пропало и о его существовании стараются не упоминать.

Почему создание специальной идеологии для обеспечения безопасности торговых путей было острой необходимостью?

Не вызывает сомнения, что огромную роль в развитии цивилизации сыграло развитие флота и системы торговых путей. Тем не менее литературы по этому вопросу немного в связи с тем, что подробности о таких вещах всегда держались в секрете, и, видимо, в связи с недостаточностью сведений об этапах развития морской торговли, масштабность деятельности по обеспечению её безопасности недооценивается.

Приведём фрагмент из работы А. Б. Снисаренко: «Пиратство, как и война, всегда считалось у древних народов обычным хозяйственным занятием, не хуже и не лучше, чем скотоводство, земледелие или охота… А посему оно неизбежно должно было иметь и собственную производственную базу…

Пираты должны были иметь корабли, по крайней мере не уступающие быстроходностью обычным типам торговых судов (чтобы можно было догнать) и военных кораблей (чтобы можно было удрать или принять бой). Для этого нужны были верфи, материалы и постоянно действующие конструкторские бюро… нужны грамотные специалисты в морском и военном деле, а также знатоки теории военного искусства.

Пираты должны были иметь лучшую для своей эпохи оснастку кораблей… Для этого нужны… испытательные полигоны…

Пираты должны были иметь рынки сбыта рабов и награбленного добра, а также разветвленную сеть посредников, ибо без их помощи они быстро поменялись бы местами со своими пленниками. Для этого нужны преданные агенты, совмещающие в себе таланты и разведчиков, и наводчиков, и провокаторов.

Иными словами, они должны были иметь государство в государстве. Как правило, они имели его. И мощь некоторых из них была такова, что соперничала с мощью Рима в период его расцвета, в эпоху Помпея, Цезаря и Августа.

Борьба за свободу морей – постоянный предмет заботы властителей античных государств – почти всегда вступала в противоречие с экономическими и военными интересами не только пиратов, но и царей соседних держав» [12, с. 11–12].

«Успехи настолько вскружили пиратам головы, что с начала 60-х годов до н. э. они стали угрожать непосредственно столице Римской республики… Пираты чувствовали себя в Средиземноморье как дома, их рейды, по словам Плутарха, больше были похожи на увеселительные прогулки… Их флот превышал тысячу кораблей и был, пожалуй, равен сумме всех государственных флотов Средиземноморья, превосходя их к тому же по качеству. Попытки сопротивления подавлялись немедленно и безжалостно.

Морские разбойники держали в своих руках до четырехсот прибрежных городов – прежде всего в Сицилии, на Крите и в Киликии. Население этих городов и многочисленные окрестные банды формировали их ударные отряды на побережьях. В Италии в 79 году до н. э. пираты осадили Популоний. У них были свои якорные стоянки, гавани, береговые службы наблюдения и связи, свои методы вымогательства и расправы» [12, с. 166].

За какую деятельность на самом деле распинали на кресте?

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что наказанием за морской разбой в Древнем Риме было ничто иное как распятие. М. Н. Скабалланович [35, с. 1] пишет, что распятие на кресте применялось за следующие виды преступлений: 1) за морской разбой; 2) за открытый разбой на большой дороге; 3) за убийство; 4) за лжесвидетельство; 5) за государственный мятеж. Достаточно вспомнить известную историю, изложенную Веллеем Патеркулом, Светонием и Плутархом о том, как Цезарь распял на кресте морских разбойников.

Геродот рассказывает о тиране Поликрате. После Миноса и Приама он был третьим, кто создал пиратское государство в Эгейском море, но со временем был хитростью захвачен и распят [12, с. 176–178]. Как конкретизирует Г. Берве, труп Поликрата был прибит к кресту [36]. Впрочем, был ли Поликрат пиратом в современном понимании этого слова, оставляет место сомнению. Возможно, он лишь использовал свой флот, чтобы устранить пиратов-конкурентов, и итогом его деятельности стало бы как раз создание безопасных морских путей. На эту мысль наводит мнение Фукидида [12, с. 173], считавшего, что тирании возникли как средство борьбы за талассократию (морскую империю) и были направлены против пиратства. Таким образом, распятие вполне могло оказаться расправой и с деятелем, боровшимся с морскими разбойниками.

Византийский император Андроник Комнин (1183–1185) искоренил береговое право за счёт того, что вешал местных правителей, допускавших морской разбой, на мачтах на берегу моря [37]. А поскольку повесить можно только на поперечный элемент мачты, то получается, что причастных к морскому разбою и в XII веке вешали на крестах. При этом самого Андроника после произошедшего в государстве переворота казнили подобным же образом: как сообщает во второй своей книге византийский историк Никита Хониат, бывший император был привязан к поперечной балке и выдан на расправу толпе [38].

Причины переворота и расправы над Андроником не вполне ясны. По мнению Никиты Хониата, это произошло потому, что, борясь с береговым правом, он развернул неслыханные репрессии в отношении знати. Но тогда непонятно, почему на императора ополчились простолюдины. Можно выдвинуть следующее предположение. Как пишет А. Б. Снисаренко [12], морской разбой в античные, да и в более поздние времена заключался в том, что жители побережий устраивали ложные маяки и заманивали купцов в ловушку. Также он отмечает, что жители приморских районов встречали неизвестные им корабли враждебно и, в случае отсутствия оружия, забрасывали приезжих камнями, поскольку чужеземцы зачастую представляли опасность. Из этих фактов можно сделать вывод, что береговое право в те времена было способом защиты от проникновения врагов, и тот, кто запрещал его, мог восприниматься как предатель, между тем Андроник долгие годы жил на чужбине (в том числе у галицкого князя Ярослава Осмомысла), чем также мог возбуждать подозрения.

Таким образом, судьба этого правителя ещё более, чем участь вышеупомянутого Поликрата, показывает, что распятым мог оказаться не только морской разбойник, но и тот, кто, напротив, боролся с пиратством, но оказался побеждён своими противниками. В связи с этим можно предположить, что крест с распятым Спасителем поначалу символизировал героическую борьбу за безопасность мореплавания.

Напомню, что авторы «новой хронологии», А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский, усматривают серьёзные параллели в биографиях евангельского Иисуса и жившего в XII в. императора Андроника Комнина. Правда, делают они это совершенно по иным основаниям.

Кстати, кандидатом на роль исторического прототипа Иисуса вполне мог бы стать Юлий Цезарь, который в начале 67 г. до н. э. с помощью Гнея Помпея очистил от пиратов Средиземноморье, в результате чего Рим процветал. После же гибели Цезаря от рук заговорщиков пиратство возобновилось, и для государства наступили тяжёлые времена, в результате чего императора вспоминали как благодетеля и героя, погибшего от рук негодяев.

«Примерно полтора десятилетия мореходы, по словам Страбона, наслаждались полной безопасностью, Рим забыл, что такое голод» [12, с. 270]. В 44 г. до н. э. Цезарь был убит, и Рим ослабел. Пиратский флот блокировал восточный берег Италии. В Риме начался голод, поскольку морские пути из Африки и Родоса контролировались пиратами. «Непомерно росли цены на все товары, потому что их производство и доставка были сопряжены с великими опасностями и трудностями» [12, c. 273]. Рим утратил звание морской державы безвозвратно.

В античности, когда на большинстве судов устанавливалась одна-единственная крестообразная мачта, она прочно ассоциировалась у людей с человеком, раскинувшим руки. Это подтверждается тем, что поперечное крепление реи к мачте называлось греческим словом «анкойне», что «означает «руки, объятия», а в обиходной речи так называли и сами корабли, преимущественно большие» [12, с. 106–107]. Поэтому изображение распятого Иисуса на первых порах, безусловно, понимали как изображение человека, несправедливо казнённого за морской разбой или за борьбу с таковым. По-видимому, Иисус, между прочим, неоднократно предстающий на страницах евангелий на корабле, не случайно был распят между двух разбойников. Впоследствии, в связи с тем, что устройство парусных судов усложнилось, ассоциативная связь между распятием и простейшей крестообразной мачтой пропала, и исходная символика забылась.

Кем был покровитель мореходов, галльский бог Езус?

В книге Н. С. Широковой «Мифы кельтских народов» рассказывается о некоем загадочном божестве по имени Езус. Присмотримся к нему внимательнее.

«Римский поэт I в. н. э. Лукан в своей поэме «Фарсалия» называет имена трех кельтских богов… «… Успокаивают ужасной кровью, – пишет он, – свирепого Тевтатеса и страшного Езуса в его диких святилищах и Тараниса на алтарях не менее кровавых, чем алтари Дианы скифской». Средневековые комментаторы несколько веков спустя дополняют сведения Лукана, сообщая о различных способах человеческих жертвоприношений, посвящавшихся каждому из трех богов. Человека, приносимого в жертву Тевтатесу, топили в бочке, Езусу – вешали на дереве, Таранису – сжигали в деревянном чане. Попытки идентифицировать этих богов и определить их функции – дело достаточно трудное, так как средневековые комментарии дают противоречивые сведения. Например, Тевтатеса комментаторы Лукана отождествляют то с Меркурием, то с Марсом» [39, с. 293–294].

Речь идёт о следующем фрагменте неоконченной поэмы Лукана [40, I, 444–446]:

… et quibus inmitis placatur sanguine diro
Teutates horrensque feris altaribus Esus
et Taranis Scythicae non mitior ara Dianae.

«То с Меркурием, то с Марсом средневековые комментаторы идентифицируют также второго кельтского бога, упомянутого в тексте Лукана, – Езуса. В одном источнике сообщается, что Езус – это Марс и в жертву ему приносят людей, повешенных на дереве, а в другом – что это Меркурий, почитаемый торговцами. Слово «Езус» встречается в таких галльских личных именах, как Езунертус, Езумагнус, Езугенус, а также в названии галльского племени езувиев. Толкования этого слова различны и иногда прямо противоположны: одни исследователи переводили его как «ужасный», а другие как «добрый»» [39, с. 293–294].

Сохранилось два похожих изображения Езуса. Наиболее известный находится на так называемом «Столпе (колонне) мореходов» (илл. 24), обнаруженном в 1711 г. в ходе работ в христианском соборе Нотр-Дам [41, Busson]. На «столпе» имеется следующая надпись: «Тиберию Цезарю Августу, очень хорошему, очень великому Юпитеру, мореходы Паризии за счет своего общего фонда воздвигли [этот памятник]» [42, Alexis Charniguet, p. 14] В связи с этим памятник датируется периодом правления Тиберия (упоминается в Евангелии от Луки под именем Тиверия кесаря (Лука 3:1) как император, при котором начал свою проповедь Иисус. Езус изображён в виде мужчины, обтёсывающего древесный ствол (плотника?!). Сверху надпись: «Esvs» (илл. 25).

Илл. 24. Le pilier des Nautes («Столп мореходов»). Париж. Музей Клюни

Илл. 25. Езус.

«На рельефе из Парижа Езус предстает в окружении богов такого высокого ранга, как Юпитер и Вулкан. Средневековые комментарии к тексту Лукана сравнивают его с великими римскими богами. Остается только ответить на вопрос: кто же такой Езус – Марс или Меркурий?

Поскольку самой характерной чертой Езуса является способ совершения жертвоприношений в честь него, то возникает аналогия с Одином, жертвы которому тоже вешались на дереве. Затем через посредство Одина эта аналогия приводит к Меркурию. Езус имеет и другие черты сходства с Одином. Оба бога были покровителями перемещений и перевозок. Одина называли «богом фрахта», он посылал морякам попутный ветер. Будучи богом хитростей и козней, искусства и мастерства, Один покровительствовал корабельщикам. Езуса тоже почитали корабельщики (парижский алтарь был заказан корабельщиками из Лютеции). Нельзя не заметить, что в таком виде он очень напоминает Меркурия» [39, с. 299].

«… в тексте Лукана назван третьий кельтский бог, которого так же, как Тевтатеса и Езуса, «… успокаивают ужасной кровью» – Таранис. Один средневековый комментатор текста Лукана сообщает, что Таранис – это Юпитер… Следовательно, Таранис был богом неба, громовержцем» [39, с. 304].