Истинный Монах

– Ничего страшного, не бойся. Я сделаю тебя своей правой рукой.

– Меня? – удивился Далут.

– Тебя. Мне нравится твой образ мыслей, твой ум, твоя нацеленность на результат. Только посмотри на остальных магов – жалкие развратники, они уже разбрелись по планете в поисках красивых женщин или мужчин. Словно звери, они будут насиловать всех, кого увидят. Те из них, кому это вскоре надоест, начнут от скуки воевать друг с другом, или творить мерзости, о которых даже страшно подумать.

– А вы? Чего хотите вы?

– Ты задаешь правильный вопрос. И я отвечу на него серьезно. Я хочу построить новый мир, в котором маги и куты будут иметь равные права. Я остановлю насилие магов законом, который разрешит использовать любые заклинания, но только при одном условии – благие намерения. Я разделю всю магию на вредную и полезную. За первую буду казнить, за вторую – награждать. При активной помощи кутов мы сможем построить новое общество, общество, в котором все будут равны и всем будет спокойно и безопасно жить.

Глаза Тогуса горели, он уже видел перед собой картину будущего справедливого мира, в котором его имя останется на века как имя человека, который ввел Соретус в новую эру, дал ему невиданный толчок в развитии.

– Значит, Предел мешал только тем, что…

– Он устарел, ты же понимаешь это. Почему нельзя творить сильные заклинания ради добрых дел? Однажды я своими глазами видел, как огромный поток воды несся на деревню кутов. И я не мог им помочь, не мог их спасти, потому что Предел запрещал это. Разве такой закон справедлив? Скажи мне?

– Не думаю… Признаться, я удивлен, что ваши мотивы столь… высоки.

– Я не люблю убийства. Если бы можно было избавиться от Предела по-другому, я бы всеми силами попытался избежать этой бойни. Прости, что пришлось и тебя втянуть в заговор, но ты мне нужен.

– Мне кажется, я уже ни на что не способен, – устало опустился на коридорный стул Далут. – Руки до сих пор трясутся.

– Если бы они у тебя не тряслись, я бы убил тебя.

На этих словах Далут вздрогнул и, обхватив руками голову, закричал:

– Что же я наделал, что наделал!

Снова с силой подняв его на ноги, Тогус несколько раз ударил ладонью по его заплаканным щекам:

– Что ты плачешь, как женщина? Соберись! Соберись, пока я не пожалел о своем решении.

– Я попробую… – кивнул Далут.

– Пойдем, я помогу твоему уму проясниться.

Держа за плечи, Тогус повел мага в подземелье. Каждый новый шаг давался Далуту все труднее. Он уже представлял, как Убийца Совета бросит его за решетку, или, того хуже, начнет пытать, прежде чем убить. Жалобно поглядывая на каменное лицо Тогуса, Далут боялся проронить хоть слово и покорно шел, как теленок на убой. Открыв дверь темницы, Тогус почти заставил его спуститься по лестнице.

Тусклый свет горевших свечей вырывал из мрака стоящий в центре стол, к которому был привязан перепуганный Целирт. Кровь из его пробитой головы давно не текла, она запеклась неровными ручейками на лице и слепила встрепанные волосы. Взволнованные глаза его нервно бегали, пытаясь понять, что происходит. Обнаженная грудь парня была иссечена свежими полосами ран.

Наконец Далут обратил внимание, что около стола с плетью в руке стоит Ланта. Девушка со злостью разглядывала Целирта, хотя, казалось, ей все-таки было тяжело истязать молодого мага.

– Пожалуйста, господин Далут, господин Тогус! Спасите меня от этой сумасшедшей дуры.

В ответ на это Ланта замахнулась и с силой ударила его плетью по груди, в очередной раз вспоров кожу. Целирт выгнулся и жалобно вскрикнул.

– Кто же бьет по груди? Надо было его перевернуть, – недовольно сказал Тогус.

– Я хочу видеть его мерзкие, перепуганные глазки.

– За что вы мучаете его? – Далут говорил осторожно, радуясь отступившему от сердца первому страху. Слава богу, убивают не его. Эта жестокая мысль и пугала, и обнадеживала.

– Видишь ли, этот парень любил по ночам пробираться в комнаты девушек и втихаря насиловать их. Странно, но Предел скорее защищал его, чем осуждал. Ведь какое дело великому Совету до банальных изнасилований? Теперь же он получает наказание от той, к которой ворвался однажды ночью. Разве может быть кара более справедливой, чем от рук самого пострадавшего человека?

На этих словах Ланта, обозленная противными воспоминаниями, снова ударила плетью, в этот раз по животу парня. От дикой боли и от вида разреза, оголившего мышцы живота, Целирт заорал изо всех сил. Сглотнув приступ тошноты, Далут отвернулся:

– Что дальше?

– Ланта, ты когда-нибудь убивала человека?

– Нет, – покачала головой девушка.

– Пожалуйста, ну, пожалуйста! Умоляю! Не надо! – запричитал Целирт.

– Конечно, не убивала. Представляешь, Далут, она не сумела справиться с любимым мальчиком Хартеха.

– Рольт жив? – удивился бывший судья.

– Пока да. Ну так что, Ланта, сделай это наконец. Ты же этого хочешь?

В глубине души девушка не была уверена, чего именно хочет, но воспоминания столь отвратной болью травили душу, что она готова была плакать от злости, когда смотрела на Целирта, на его потные руки, которые в ту ночь бесцеремонно гладили ее тело, на его треснувшие губы, которые в ту ночь с усмешкой шептали грязные шутки, на его перепуганные глаза, которые в ту ночь были наглыми и безжалостными.

– Хочу, – Ланта решительно вынула кинжал.

– Нет! – снова закричал связанный парень.

– Тогда сделай это, и тебе станет легче.

Подойдя в Целирту, Ланта прижала кончик клинка к впадине на его груди и, слегка надавив, прошептала:

– Где же та твоя самоуверенность, сила, надменность?

– Я больше не буду, клянусь!

– Ты как ребенок, который возомнил себя взрослым. Так ощути же, что значит на самом деле быть взрослым и отвечать за свои поступки.

Для смелости еще раз вспомнив ту ужасную ночь, Ланта всем телом навалилась на кинжал. После короткой задержки клинок покорно по рукоять вошел в исполосованное ранами тело. Целирт попытался закричать, но жизнь уже покидала его, и сил на крик так и не хватило. Голова его откинулась, взгляд застыл.

Нагнувшись над его лицом, Ланта внимательно смотрела в мертвые глаза Целирта, но увидела только собственное отражение. Это испугало девушку, она бросила кинжал и отошла от стола. Убийство не облегчило ей душу, не избавило от страданий памяти, и не доставило никакого удовольствия.

Глава 8

Обратно в замок Куранитов они ехали не спеша. Первое время Рольт не обращал на друга внимания. Он был поглощен изучением подаренного колдуньей фокусатора – темно-серой кожаной перчатки с нашивкой в виде медвежьей пасти. На нее было наложено много непонятных Рольту заклинаний. Он смог разобрать лишь простейшее: в теплую погоду в ней будет нежарко, в холодную – тепло.

Колдовать с перчаткой было сплошное удовольствие. В ладони мага возникали то огненные, то ледяные, то электрические шарики. Он крутил их в воздухе и бросал в придорожные деревья, чтобы ощутить свою силу. Фокусатор позволял тратить гораздо меньше энергии на заклинания, поэтому можно было усиливать их в несколько раз.

Наигравшись с перчаткой, Рольт наконец повернул голову в сторону едущего рядом друга и не поверил своим глазам: Маркус совершенно изменился. Изменились черты лица, став тверже и грубее, карие глаза потухли и налились суровой тьмой. Изменилась осанка – он сидел, как истинный король, как тот, кто готов повелевать. Изменилось и поведение – Маркус уже не болтал о ерунде, он был сосредоточен и молчалив.

– Что эта ведьма сделала с тобой, друг?