Истинный Монах

– Древнейшие маги поручили нам исполнять волю богов. Не нам спорить с мудростью их решений… Но перейдем к делу. Готов ли ты добровольно отдать себя в руки правосудия?

В ответ Тогус зло плюнул на пол перед собой.

– Да!

– Тогда до тех пор, пока мы еще раз не обсудим все обстоятельства дела и не вынесем своего решения, тебя отведут в комнату размышлений.

Так назывались одиночные камеры, куда приводили тех, кому еще не вынесли приговор. На их стены и двери были наложены сильнейшие заклинания, не позволявшие магу сбежать. Кроме койки, в такой комнате не было ничего. По своей сути, это была обычная камера для преступников, коими и считались все, кто переступил Предел.

К Тогусу подошли два рослых мага-охранника в темно-зеленых боевых плащах и кивнули ему идти вперед.

– Несправедливость не может торжествовать вечно! Когда-нибудь ей приходит конец! – выкрикнул, уходя, отступник.

Хартех глубоко задумался, поглаживая свою окладистую белую бороду. Каждый новый вывод, который он делал из вороха мыслей, наполнявших его голову, был хуже предыдущего. Не зная всего, он улавливал главное – вскоре произойдет что-то мерзкое. Коротким знаком он подозвал к себе Рольта и, нагнувшись, прошептал:

– Иди за ним. Может, услышишь что-нибудь важное. Не нравится мне вся эта история.

Столь непривычные старику задумчивость и легкая настороженность, не на шутку взволновали ученика. Кожей ощущая ненависть толпы, или только придумывая ее, Рольт поспешил вдогонку за арестованным, который уже скрылся в коридорах замка.

– Объявляю получасовой перерыв, – эта обыденная для судьи фраза стала последним, что услышал Рольт из уст своего старого и мудрого наставника Хартеха.

Глава 3

Комната размышлений находилась в подземелье. Решетка тихо скрипнула и спрятала Тогуса в темноте камеры. Охранники скучающе уселись на стулья в углу коридора и принялись играть в кости. Они были единственными законными боевыми магами, о чем говорило наличие у каждого из них фокусатора – так называлась любая вещь, которая может увеличить силу твоего заклинания. У охранников традиционно этим служил меч. Фокусаторы были опасным оружием, и иметь их разрешалось только охранникам Зерета.

На вошедшего Рольта они потратили ровно один взгляд, так как давно привыкли к парню. Охранники обращались с ним гораздо лучше, чем остальные, – просто равнодушно, что для измученного нездоровым вниманием парня уже было немало.

На сердце Рольта чуть полегчало от малолюдной тишины. Он подошел к камере и всмотрелся в ее полумрак. Маг-отступник уверенно стоял перед решеткой, глаза его пылали магическим огнем – подобное происходило, когда маги испытывали слишком сильные чувства.

– А, щенок Хартеха, – презрительно бросил он, не двигаясь с места. – Пришел посмотреть на настоящего мага?

– И вы туда же, – устало сказал Рольт, садясь на табуретку около камеры. Решимость покинуть Зерет придала ему немного смелости и разговорчивости. – Все говорят одно и то же день за днем. Я-то сегодня уйду из замка, не волнуйтесь. А вот вы можете остаться здесь надолго, «настоящий маг».

В ответ лицо Тогуса просияло, он неожиданно весело рассмеялся и, резко схватившись за прутья решетки, приблизил к парню лицо:

– А что если все будет с точностью да наоборот?

– К чему эта бравада? – повидавший многих преступников Рольт не испугался. Он спокойно прислонился спиной к холодной стене и прижал к ней даже голову, чтобы хоть чуть успокоить неприятно разгоревшееся от стыда тело. Нередко осужденные до того, как им зачитают приговор, вели себя развязно, нагло. Наверное, думал Рольт, это помогает им скрыть свой страх. После же того, как судья объявлял наказание, преступники часто прямо на глазах опадали, уходили в себя, или, наоборот, начинали унижаться и просить пощады.

– Ты не только не маг, ты еще и дурак, – проговорил Тогус. – Разве я похож на того, кто так бессмысленно сломает свою жизнь?

– О чем вы? – наконец встревожился Рольт. Вспомнив слова наставника, он стал внимательнее обдумывать все, что тот говорил, и даже повернулся, чтобы лучше рассмотреть его лицо.

– Смотри сюда, – Тогус сложил и медленно развел ладони. Между ними появилось небольшое облачко с изображением покоев Верховного Судьи. Старик сидел за столом, обхватив голову руками. Разглядывая портрет Рольта, Хартех что-то задумчиво шептал.

– Как тебе удается подглядывать за ним?! Там же установлена защита! – вскочил с табуретки Рольт.

– Ерунда, не это главное. Смотри, что будет дальше.

На переднем плане картинки появился судья Далут. Положив левую руку Хартеху на плечо, он сказал:

– Я понимаю, как тебе тяжело. Я пришел, чтобы облегчить твои муки.

Верховный судья удивленно поднял на него глаза. С перекосившимся лицом Далут резко дернул правой рукой, из-за его спины не было видно, что именно он сделал, но тело Хартеха словно ударила молния, старик содрогнулся. Далут сделал еще несколько резких движений. Неловко схватив его руку, Верховный Судья пытался всмотреться в глаза стоявшего над ним мага. Вдруг изо рта Хартеха полилась кровь, густой алой струей окрашивая седую бороду.

– Нет! Наставник! – от неожиданности вскрикнул Рольт, протянув руки к картинке. Но старик не услышал его.

– Прости. Меня заставили, – тем временем Далут отошел в сторону, в руке его блеснул окровавленный кинжал. Теперь стало видно, как на белоснежной мантии Верховного судьи багровели неровные, с чернотой пятна, испускавшие из своей утробы ручейки свежей крови. – Времена меняются слишком быстро. Чтобы выжить, нужно под них подстраиваться. Этого-то ты никак не мог понять. А я… Я просто хочу жить.

Хартех провел блуждающим взглядом по комнате и вдруг уставился прямо в ту точку, из которой на него смотрел Рольт. Тело парня пробрал обжигающий мороз. Старик попытался что-то сказать, но, выпустив изо рта лишь кровавые пузыри, упал лицом на пол.

– Это не может быть правдой! – заорал Рольт.

– Да-да, тешь себя надеждой, никчемыш, – отступник, усмехнувшись, хлопнул ладонями, и картинка исчезла. – В эту минуту многие судьи умирают точно так же, как твой хозяин.

Тогус лениво потряс кистью руки, и в воздухе одна за другой появились новые картинки, на которых судьи Совета либо уже лежали мертвые, либо боролись в предсмертной агонии со своими убийцами.

Наконец сообразив, что нужно что-то делать, Рольт рванулся к выходу из подземелья. Но охранники перегородили ему дорогу, достав из ножен мечи. Ничего не говоря, с привычным отчуждением на лице, они смотрели на него, давая недвусмысленно понять, что мимо них пройти не получится.

– Что? Что это значит?

– Это значит, – сказал за спиной Тогус, спокойно выходя из камеры. – Что я победил, и Совета больше нет! Все важные судьи убиты, либо состоят в сговоре со мной. Отныне Предел не будет диктовать магам, как жить.

Подобно затравленному зверю, Рольт смотрел вокруг, не зная как быть и что делать. На глаза раз за разом попадались кости, небрежно раскиданные на столе. «Кости брошены» – зачем-то вспомнилось ему древнее изречение. Никаких других, более подходящих мыслей в голове не было. Не спеша маг-отступник подошел к нему и, приподняв руки вверх, весело воскликнул:

– Радуйся, малыш, наступают новые времена!

Дверь подземелья распахнулась и по лестнице вниз сбежала женская фигура. Рольт не сразу понял, что это Ланта. Когда же до него дошло, что именно это означает, он ощутил почти физическую боль. Девушка, которую он любил, причастна к убийству наставника – вряд ли можно было придумать что-нибудь хуже для его изрезанного неудачами сердца.

– Все кончено, господин, – легко поклонившись, сказала она Тогусу.

– Зачем ты кланяешься ему? – нелепо выкрикнул Рольт. – Он же подлец!

И охранники, и маги-отступники секунду удивленно смотрели на него, потом переглянулись и хором рассмеялись. Наивность Рольта веселила их и вызывала к нему презрение. Но молодой маг этого не понимал и лишь с ненавистью разглядывал их мерзко веселые лица.

– Кто я – решит история, а не ты, позор нашей расы, – через плечо бросил Тогус, направляясь к выходу. Охранники поспешили за ним.

– А с ним что делать? – спросила Ланта, все еще не двигаясь с места.

– Каждый волкодав был когда-то щенком. Нет нужды рисковать и проверять правдивость этой пословицы. Убей его.

Дверь хлопнула, Ланта и Рольт остались наедине в темноте среди пустых камер. Парень с удовольствием всматривался в лицо девушки. Несмотря ни на что, он все еще любил ее. Даже произнесенный смертный приговор не мог заставить Рольта поверить в то, что Ланта может причинить ему вред. По-юношески восторженно он полагал, что они созданы друг для друга, и девушка еще просто этого не поняла. Как ей это объяснить, он пока не знал, но старательно подбирал слова.

Однако Ланта не ждала слов, она смотрела на него с привычной надменностью. Невнятные попытки завести разговор разбивались о ее холодную усмешку. Похоже, она уважала только силу, и ненавидела тех, кто не мог за себя постоять.

Неожиданно все тело Рольта словно бы ударила молния, разбившись на миллиарды колющих кожу мурашек. Только сейчас он со всей отчетливостью понял и осознал, что именно произошло: Хартеха, учителя, который столько лет заботился о нем, как о собственном сыне, только что подло убили ножом в спину. Старика больше нет. Совсем нет. Как нет, наверняка, и многих других важных членов Совета. Всех их Рольт знал, многих любил и уважал – в Зерете жили действительно достойные маги… если не считать таких, как Далут. Что же будет теперь? Как жить дальше? Паника охватила сознание Рольта. Паника вперемешку с ненавистью и неизвестно откуда взявшимся желанием кровавой расправы над предателями.

– Умри, дурачок, – прервала ураган его мыслей Ланта и взмахнула в его сторону своей гибкой рукой, на которой красовалось дорогое кольцо – подарок Тогуса, служивший ей фокусатором.