Полководец

За время боев у Перекопа, при отходе к Севастополю, при отражении первого наступления гитлеровцев Приморская армия потеряла тысячи командиров, сержантов. Быстрой замены их с Большой земли ожидать, конечно, не приходилось. Петров, пользуясь наступившей передышкой, находит возможность пополнить комсостав здесь, на месте. Создаются краткосрочные курсы строевых командиров, на них зачисляются отличившиеся в боях сержанты. Учеба длится десять дней, после чего курсанты получают звание младших лейтенантов и назначение командирами взводов. Сержантам, которые командовали взводами в бою и проявили при этом уменье и мужество, командарм присваивал звание младших лейтенантов без окончания курсов. На должности политработников было выдвинуто около двухсот активных, отличившихся коммунистов. Для подготовки младших командиров создаются школы сержантов в дивизиях.

Очень плодотворно работала разведка штаба Черноморского флота под руководством ее начальника Намгаладзе. Армейская, флотская разведка и крымские партизаны доносили командованию Приморской армии о происходящей перегруппировке противника, о возможной подготовке его к наступлению. О том, что генерал Петров и его штаб своевременно разгадали замысел противника, свидетельствует доклад Петрова, сделанный 26 ноября на совещании Военного совета, где он сказал, что противник готовится к наступлению. В связи с этим он отдал директиву своей Приморской армии, в которой, кстати, говорилось: «Переход противника в наступление возможен во второй половине дня 26.11.41 года».

Как видим, Петров определил даже начало наступления, которое было назначено Манштейном на 27 ноября.

Но ни 27, ни 28 ноября Манштейн не смог перейти в наступление. Причинами, помешавшими осуществить это наступление, Манштейн, как уже сказано, считал русскую зиму, плохие дороги, плохую работу транспорта и т. д. и т. п. Только к 17 декабря он смог завершить подготовку наступления. Вот его запись:

«Итак, с опозданием на три недели, опозданием, которое, как оказалось, решило исход этой операции, 54-й армейский корпус на северном участке и 30-й армейский корпус на юге были наконец готовы к наступлению».

Нет, совсем не те причины, о которых говорит Манштейн, вынудили его отказаться от наступления. Вернее, не только они. 26 ноября, в день, который генерал Петров определил как возможное начало наступления противника, защитники Севастополя нанесли по скоплению немецких войск удары артиллерией и авиацией. Не раз в этот день вспомнил Петров добрым словом Корнилова, опыт которого он использовал! В артиллерийском ударе участвовала вся артиллерия Севастополя, включая и батареи береговой обороны. Вели огонь также и боевые корабли, находившиеся в это время в севастопольском порту. Нанесла бомбовый удар и вся авиация, имевшаяся в распоряжении защитников Севастополя. Все это конечно же причинило немалый урон войскам противника и, как в далекие годы первой севастопольской обороны, не дало ему возможности ринуться вперед. Это была своеобразная историческая перекличка двух героических поколений.

5 декабря 1941 года советские войска перешли в контрнаступление под Москвой. За короткое время они опрокинули группу армий «Центр», нанесли ей огромные потери и отогнали от столицы.

Разгром гитлеровцев под Москвой переполнял радостью все сердца. Может быть, в те дни Петров еще полностью не осознал, что в этом сражении произошел крах «молниеносной войны», но то, что наступает перелом, это он видел и понимал отчетливо. Хотелось найти возможность поддержать это наступление на севере, но таких сил, которыми можно было ударить по врагу, у него не было.

– Удержим Севастополь, приковав к себе мощную Одиннадцатую армию, это тоже большая помощь – может быть, сил этой армии как раз и не хватило под Ростовом или Москвой! – говорил Петров, охваченный волнением.

Немецкое командование все свои неудачи сваливало на русскую зиму. В директиве от 8 декабря 1941 года Гитлер писал:

«Преждевременное наступление холодной зимы на Восточном фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения вынуждают немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне… Главными силами войск на востоке по возможности скорей перейти к обороне на участках, определяемых главнокомандующим сухопутными войсками, а затем, выводя с фронта в тыл в первую очередь танковые и моторизованные дивизии, начать пополнение всех соединений… Как можно быстрее захватить Севастополь (решение относительно дальнейшего использования основных сил 11-й армии за исключением частей, необходимых для береговой обороны, будет принято по окончании там боевых действий)».

В одном из своих выступлений Иван Ефимович сказал, как бы обращаясь к гитлеровскому командованию:

– Разве, господа, вы раньше этого не знали? Неведомо вам было, что в России стоит холодная зима? Это любому немецкому школьнику известно! Просторы велики? Так что же, у вас карт не было? Дорог мало? Но мы передвигаемся по тем же дорогам, и морозы, и снега, и дожди нас не минуют. Вот и получается: ищете вы объективные причины, чтобы спрятать за них свои неудачи. Хотите оправдать лихие расчеты, составленные по картам, но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Нет, господа, главный ваш просчет в том, что мы оказались не те, какими вы нас представляли!

Новый штурм. Декабрь 1941 года

17 декабря утром, когда еще не рассеялся полумрак ночи, на все секторы Севастопольской обороны обрушился шквал артиллерийских снарядов. Одновременно гитлеровская авиация бомбила боевые позиции наших войск, город и порт.

Зазвонили, зазуммерили телефоны, информация о начале артподготовки поступила из всех секторов. Иван Ефимович всегда стремился на передний край, в самое трудное место. Куда выехать сейчас? Вражеская артиллерия готовит атаку по всему фронту. Знать бы, где нанесет противник главный удар, туда бы и выехал и резерв подтянул бы. Но где он, этот главный удар?

Что было известно Петрову перед началом наступления о противнике? Готовится. Подтягивает свежие части. Пополнил боеприпасы. 15 декабря ночью из третьего сектора доложили по телефону о том, что у противника слышны шум, движение, идет какое-то перемещение. В тот день в шесть часов утра Петров, как это было заведено у него, поднялся, умылся, наскоро позавтракал и пришел в общую комнату командного пункта, куда уже собрались командиры, которых по его просьбе вызвал Крылов. Здесь были начальник разведки майор Потапов, начальник артиллерии Рыжи, начальник оперотдела Ковтун.

Полковник Крылов, дежуривший ночью, доложил коротко обстановку.

– Немцы готовят какую-то пакость, – сказал Петров. – Наверное, ночью они уплотняли боевые порядки. Надо быть начеку, особенно на левом фланге. – Спросил Потапова: – Сколько может быть у немцев дивизий с учетом вновь прибывших?

– От девяти до одиннадцати. Я сверил эти данные у разведчиков флота.

Петров позвонил контр-адмиралу Жукову, сообщил о поведении противника и свой вывод о готовящемся наступлении. Адмирал спросил: «Ну и что будет дальше?» Петров спокойно ответил: «Надеюсь, все будет в порядке, мы выдержим».

Командарм приказал всем частям усилить наблюдение и быть в готовности к отражению атаки противника.

И вот началось…

После двадцатипятиминутной артиллерийско-авиационной подготовки пехота и танки противника ринулись в атаку. Севастопольцы их встретили огнем. На фоне снега танки были хорошо видны, и артиллеристы сразу же подбили несколько машин врага. Но в настойчивом движении противника ощущалась непреклонная решимость.

Постепенно в ходе боев прояснилась обстановка. Комендант первого сектора генерал-майор Новиков доложил о том, что противник ворвался на высоту 212,1, но пограничники Рубцова вернули эти позиции. К вечеру первый сектор продолжал удерживать свои рубежи полностью.

Во втором секторе гитлеровцам тоже при первой атаке удалось овладеть несколькими высотами, однако дивизия под командованием Ласкина уверенно отражала дальнейшее продвижение врага.

В третьем секторе дело дошло до рукопашной. 287-й полк 25-й Чапаевской дивизии и 2-й Перекопский морской полк под натиском превосходящих сил отступили к Камышловскому оврагу.

Очень тяжелые бои шли в четвертом секторе. После неоднократных контратак, понеся большие потери, 8-я бригада морской пехоты Вильшанского была выбита с высоты Азиз-Оба.

Петров усилил четвертый сектор своим резервом – 40-й кавалерийской дивизией полковника Ф.Ф. Кудюрова и 773 полком. Командарм приказал контратаковать и вернуть высоту Азиз-Оба. Батареи береговой обороны и полевой артиллерии начали артиллерийскую подготовку, однако гитлеровцы, упредив наши части, сами пошли в наступление. Начался кровопролитный встречный бой, в котором малочисленная, но стойкая кавдивизия Кудюрова стала теснить врага. Однако 773-й полк вышел несвоевременно, не включился в контратаку войск сектора, попал под сильный артогонь и под натиском пехоты и танков противника стал отходить. В результате этого отхода попал в окружение 241-й полк.

На командном пункте Петрова отовсюду по телефонам и радио слышались доклады, донесения, просьбы из секторов и запросы вышестоящих инстанций.

Командарму сообщали:

– Семьсот семьдесят третий полк продолжает отходить. Комендант четвертого сектора Воробьев, чтобы закрыть прорыв, направил туда Сто сорок девятый кавполк и несколько тыловых подразделений.

– Все наши контратаки в третьем секторе не имели успеха, несмотря на переданный туда ваш резерв.

– Восьмая бригада морской пехоты потеряла тысячу семьсот человек, из пяти батальонов в ней осталось два, и то неполных.

Вечером с наступлением темноты атаки противника прекратились. Командарм приказал армии выяснить на местах точное положение частей, помочь в восстановлении их боеспособности, пополнить боеприпасами, вывезти раненых, накормить бойцов, организовать ночью отдых и подготовить войска к отражению новых атак утром.

Сам Петров выехал к контр-адмиралу Жукову, исполняющему обязанности командующего Севастопольским оборонительным районом. Жуков уже доложил в Ставку о новом решительном наступлении врага на Севастополь и попросил у адмирала Октябрьского (который находился на Кавказе) крейсер для огневой поддержки, так как в Севастополе было лишь несколько тральщиков и катеров. Жуков вместе с Петровым решили формировать резервные батальоны и роты из тыловых подразделений морской базы, а в Приморской армии – из выздоравливающих раненых. Связались с городскими партийными организациями и попросили у них помощь людьми.

В течение следующего дня, 18 декабря, не удалось восстановить положение в третьем и четвертом секторах.

Крылов доложил:

– Наши потери убитыми и ранеными за два дня три тысячи пятьсот человек.

Петров сказал:

– Продолжать контратаки ради восстановления прежнего положения пока не можем, не имеем права. Контратаковать будем только в случаях прорыва обороны, и силы надо беречь для этого. Главное сейчас – закрепиться на нынешних рубежах. Подготовьте такой приказ частям.

После начальника штаба Петров говорил с начальником артиллерии армии полковником Рыжи. Командарм приказал:

– Чтобы ослабить натиск врага и помочь нашим войскам, организуйте и проведите артиллерийский удар, попытайтесь сорвать утром атаки врага или ослабить их насколько это возможно.

– Сделаю все возможное, товарищ командующий, – ответил Рыжи, – но прошу вас еще раз ускорить подвоз боеприпасов с Большой земли. То, что Ставка приказала нам завезти, так и не доставлено. Полевая артиллерия частей скоро останется без снарядов, а минометы – без мин.

– Мы с Жуковым еще раз запрашивали. Октябрьский ответил: загружается транспорт «Чапаев», прибудет к нам двадцатого декабря. Вслед за ним выйдет «Абхазия». Но адмирал предупредил нас – это весь боезапас, находившийся в Новороссийске.

– В артполку Богданова осталось триста восемнадцать снарядов. К минометам прямо от станков возим мины, которые изготовляют в городе. Их делают около тысячи в день – для таких боев это же слезы!

Начался третий день наступления.

8-я бригада, окончательно ослабленная боями, не удержала рубеж, гитлеровцы захватили Аранчи. Образовался разрыв между бригадой и дивизией Кудюрова.

Резервов у командарма не было. Снимать части из других секторов нельзя, всюду идут бои. Оставалось одно – отвести на севере части четвертого сектора на заранее подготовленные в их тылу позиции.

Из второго сектора сообщили – ранен командир 7-й морской бригады Е.И. Жидилов, убит начальник штаба А.К. Кернер, бригадой командует ее комиссар Н.Е. Ехлаков.