Мир Маньяка. Книга вторая

– Правильнее сказать – непривычные ощущения, а как ты их назовёшь – комфорт или дискомфорт – это тебе решать. Я бы назвал это комфортом другого порядка.

– Извини, но есть понятия невариантные. И мне кажется, что комфорт другого порядка – это как осетрина второй свежести.

– Ты прав. Это одновариантные понятия. Вся суть в том, что они определяются самим человеком: как он решит – так и будет. Кстати, некоторые народы очень любят рыбу не только второй свежести, но и последней. В некоторых странах рыбу обматывают сукном, пропитанным настоем трав, кладут в ящик и закапывают на несколько лет. Особым деликатесом считается пролежавшая под землёй более пяти лет. Такую рыбку – не первой свежести – подают на приёмах как деликатес. То же самое – и с холодом. Человек сам выбирает: его тело на морозном воздухе – это комфорт или дискомфорт? Предоставить своё тело природе – великое удовольствие! Что ни говори, но приближение холодов для большинства людей – это не только белый пушистый снег. И когда заканчивается зима, мало кто скучает по холоду, я же жду это прекрасное время, когда снежинки не только кружатся в воздухе, но и щиплют тебя ласковыми укусами. И свежий морозный воздух чувствуешь не только с каждым вздохом, но и с каждым движением. А ещё меняется отношение и к теплу – начинаешь ценить его и относиться с большим уважением.

– А к холоду?

– С пониманием, что у любого человека есть ресурс, для простоты назовём его батарейкой. Её можно включать. И какое-то время она греет. Но спустя какое-то время требуется подзарядка – тепло.

– Рассказываешь вкусно, но дело даже не в этом. А в том, что хожу я с тобой в одной, так сказать, коже – притом в своей – и такая масса ощущений! Не мог даже представить себе. О, вот сколько тебя знаю, не нахожу в тебе недостатков – не пьёшь, не куришь, купаешься в ледяной воде, теплее обычной футболки не носишь в любую погоду, мясо не приветствуешь, голодаешь по месяцу, йога, цигун, единоборства, жена-красавица на 30 лет моложе тебя десяток лет с тобой рядом жила… Где они, твои чёрные пятна?

– Ты только что перечислил их. Отсутствие недостатков – это и есть самый большой недостаток, по мнению людей нормальных, то есть – с допустимым количеством их…

Погуляв ещё минут сорок, друзья вернулись к машине, а затем поехали к дому. Где, пообедав, расстались. Ву поехал навстречу своим новым приключениям, а Мефодьевич остался один, в любимом, но пустом доме.

ГЛАВА 43

Турция. Море, солнце и… Маньяк

Мефодьевич прошёлся по пустым комнатам…

В доме никого. Непривычно. Понятно, что это временно. Непонятно только, то, что он один в доме, или то, что он временно к этому не привык.

«Хорошо, хоть есть с кем поговорить, с умным человеком…», – он улыбнулся своему изображению в зеркале.

Привычка болтать с самим собой у него была ещё с молодости. На работе приходилось быть одному по неделе, а вокруг, на полсотни километров – ни живой души.

– А не искупаться ли мне в море? – спросил он сам себя. Свобода подсказывает порой неожиданные решения. – Ведь не сидеть же мне тут одному? А море сейчас – бархатное, солнышко над ним – тёплое! Но даже не это главное. Сменить обстановку. Вот этого хотелось сильно.

Достойные путёвки нашлись не сразу, но всё же нашлись.

– Турция, Аланья, вылет завтра. Отлично…

Утро задалось дождливое. Мороз ещё не окреп, и снежок сменился каплями дождя.

– Ну, вот ведь погода уже плачет по мне. А я всё равно улечу! – и, взяв небольшой чемоданчик да накинув сумку с компьютером на плечо, О нырнул в пришедшее такси, где сразу надел наушники – и не «капельки» какие-то, а полноформатные «Sennheiser» – и стал слушать книгу.

Как-то здорово они порой находились прямо под настроение. Сегодня это был «Психологический вампиризм» Михаила Литвака. Читая или слушая таких авторов, вера в информационное пространство, где уже есть всё, росла. Ведь так точно и безошибочно описывать процессы можно только тогда, когда обладаешь чем-то, обычно людям неподвластным.

Надо сказать, что рассказывая друзьям в бане о написании книг, он не сказал одного: что достаточно давно как раз он-то их тоже пишет. И не только пишет, но и издаётся. И даже – под своей фамилией. Но друзья её не знали, он для них был О, или в некоторых случая – Мефодьевич. Да и случайно наткнуться на его книги в теперешнем изобилии печатной продукции было просто нереально. Эту свою сторону жизни он не прятал от них, просто считал не очень важной для совместных бесед…

В аэропорт О добрался без приключений и в самолёте продолжил написание уже своей книги, но пока – только в голове.

Турция встретила тёплой мягкой погодой своего ноября.

Мефодьевич помнил свой шок, когда много лет назад из московского декабря он попал в декабрь египетский. Тогда он понял – нет, скорее почувствовал – что лето может быть круглогодичным, и находится оно не каком-то расстоянии, а всего лишь в пятистах долларах от тебя.

Отель у него был, не ахти какой, хотя и претендовал на пять звёзд, но только не на всех интернет ресурсах, кое где его оценивали в «четвёрочку», но он не унывал, а скорее всего даже радовался, поскольку на фоне скромного номера море и шикарная погода будут смотреться ещё великолепней.

– В подвал не поселят – и ладушки. Плавать, фрукты свежие уничтожать – мне никакой номер не помешает. А обстановку я уже сменил – подумал путешественник.

Но гармоничная Вселенная сделала ему сюрприз – на ресепшен администраторами оказались его бывшие соотечественники, с которыми он поболтал немного. Так, ни о чём, которое называют жизнью. Он даже не стал просить их о каком-то особенном жилище. А получил шикарный номер с двумя балконами, которые выходили на море, причём один был стандартный, а другой можно было употреблять для бальных танцев – такой он был громадный.

«Никогда не просите, сами придут и дадут…»[7 - Перифраз цитаты из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита».], – подумал О.

Да, он тоже любил произведения Мастера и считал, что его мысли часто очень кстати, а кроме того – не засоряют голову, поэтому вспомнить порой их считал делом полезным.

Вместо обеда он решил прогуляться к морю, которое было всего лишь в сотне шагов от отеля. На пляже было немноголюдно.

– Только прибыли? – спросил его молодой мужчина.

Спросивший это явно не собирался купаться – светлый костюм с тёмной рубашкой больше подошли бы для прогулок по городу с заходом в недешёвые рестораны, а не для пляжа. Длинные чёрные волосы и взгляд добавляли в его внешность что-то орлиное.

– Доброго и вам дня! Совершенно верно, – ответил О.

– И сразу на пляж. Извините, я не поздоровался. Как-то к незнакомому человеку – не очень. А вот спросить о прибытии – вполне уместно. Не считаете?

– В общем-то, согласен. Юрий Мефодьевич, – представился О. – Теперь мы наполовину знакомы, – он протянул ему свою руку.

– А теперь – полностью: Максим, – ответил на рукопожатие мужчина. – Видом любоваться изволите?

– Отнюдь! Купаться изволю! Причём – очень сильно изволю. Иначе, зачем на моря ехать? Хотя, знаете… Вы, пожалуй, правы, буду любоваться, только, находясь внутри этой красоты… – Юрий Мефодьевич сбросил одежду и радостно побежал к волнам, которые манили, как люди указательным пальцем – к себе, от себя.

Море – тёплое и солёное, ласковое и зовущее. Похожее на женщину, но почему-то в русском языке оно среднего рода. Может, потому, что и на мужчину оно похоже: сильное и жёсткое, грозное и ревущее…

Нет, всё же на женщину – больше, особенно в часы рассветные и закатные, красиво так, что захлебнуться от нахлынувших чувств можно. Причём – как в прямом, так и в переносном смысле.

Как приятно, море, оказаться в тебе, среди волн. Чтобы ты смыло всё лишнее да ненужное…

О наслаждался каждым своим ощущением, медленно плывя по-морскому, именно так в его детстве называли стиль «брасс». Воздух казался таким же солёным, как и море, и слегка щекотал его ноздри. Хотя вода для кого-то была не совсем тёплой – всё-таки, пусть хоть и турецкий, но всё же ноябрь – О прохлады не чувствовал, в российской проруби водичка явно похолоднее была. Он скользил по воде, погружался в неё. В этот момент весь мир через капельки воды, которые попадали на ресницы, переливался всеми цветами радуги.

Море он – впрочем, как и большинство людей – любил очень. Когда выпадала такая возможность, то свой километрик проплывал ежедневно обязательно…

Выйдя из воды, Мефодьевич подставил своё тело ещё тёплым ласковым лучам солнца.

– Лихо, вы! Не холодно столько плескаться-то? Не май-месяц! Впрочем, в мае водичка здесь не теплее, – Максим стоял на прежнем месте, хотя в нескольких метрах от него находились удобные шезлонги.

– Вода – парное молоко. Одно сплошное удовольствие. Но мне пора в номер – вещи разобрать, да отель осмотреть. Так что позвольте откланяться. Честь имею!

– Удачи, а я, пожалуй, ещё красотой полюбуюсь, – новый знакомый слегка наклонил голову и остался на том же месте, снова игнорируя шезлонги и лежаки.

А пляж…

Он был уже не такой шумный и людный, но пока не уснувший на внесезонное безвременье. Ещё кое-что работало из общепита и проката, но тоже скорее по инерции всё того же лета.

«Не пойму, что не так с этим Максимом…», – подумал О. – «Общительный, воспитанный… Только стоит, как оловянный солдатик, который не может покинуть свой пост. Точно! Пост! У него точка наблюдения. Только за кем? Не присматривался я, всё же первое свидание с морем. Значит, надо вспомнить сейчас. А для этого покопаюсь в том, что видел, но не придал значения… Итак… На пляже были: семейная пара с дочкой, но сидели они сзади, увидел я их только когда развернулся уходить, значит, отбрасываю; немолодой человек, усиленно загорающий на пару с бутылкой виски, пока скажу – может быть, но навряд ли; потом – молодая, стройная девушка с маленьким мальчиком, близко сидящая возле воды… Да… Это оно. Понравилась девушка, вот этот Максим и любовался не только морем. Ничего странного, кроме моей паранойи. Которая говорит: «Всё же ощущение необычности – есть…».

В отеле Юрию Мефодьевичу нравилось всё, и не потому, что всё было замечательно, а потому – что нравилось. Ему показали место в отеле, за которое можно было простить все его недостатки. Это был апельсиновый сад. На деревьях висели оранжевые плоды вперемешку с цветами, которые распространяли удивительный аромат, да такой, что голова кругом шла.