Осведомитель

«Полицейский на улице матом отчитывает маленькую девочку. Прохожие возмущаются:

– Как вам не стыдно ругаться матом с ребёнком?

– Так как же мне не ругаться? Она полмесяца за мной ходит и просит переспать с её сучкой, видите ли, ей нужна полицейская собака!».

Абдулин задорно рассмеялся. При такой тяжелой профессии надо уметь иногда и расслабляться…

Глава четвертая. Внутри камерная разработка

И в этот раз в голове опера созрел очередной коварный план. Начальника Колуева, которого он посвятил во все тонкости продуманной операции, долго уговаривать выделить машину не пришлось. Ведь каждое раскрытое преступление улучшало статистику работы уголовного розыска. А от нее зависели и премии и очередные звания. Вскоре в кабинете номер двадцать один напротив Сизова оказался негласный помощник в борьбе государства с преступностью, спрятавшийся под псевдонимом «Малина», Игорь Кулаков.

– Игорек, вот тебе три тысячи рублей за помощь в раскрытии неочевидного преступления. Пиши на листке бумаги: «Мною, агентом «Малиной» получены деньги в сумме три тысячи рублей от оперативника Сизова. Внизу дату, подпись».

Деньги, кстати сказать, он выдал не свои, а государственные, которые предназначены именно на эти цели и получил их от того же начальника уголовного розыска. Осознавая явную возможность выпить вместе со своим корешом, Кулак, прошептав дежурное «спасибо», решил быстренько вернуться в исходную точку, где двадцать минут назад произошло его задержание. Но, не тут-то было, остановил жест оперативного куратора, мол, погоди не спеши:

– У меня к тебе, Игорек, просьба. Теперь ясно, что кражу совершили Бесогон и Красава, но…оба не колются, я их в камеру определил. Следаку обещал непременно добиться признания. Я тебя прошу, посиди сутки в одной «хате» с Бесовым, он вроде лидер в этой воровской связке. Скажешь, что тебя по подозрению в соучастии по этому делу задержали. Припугни его как следует, склони к явке с повинной.

–Начальник, мы так вроде не договаривались, – начал с сомнением Кулак.

– Ну, выручи, Игорек, уйдешь от меня с шестью тысячами. А деньги, что я тебе выдал, пусть пока полежат в моем сейфе, там не пропадут, а то в ИВС изымут при шмоне, и потом концов не найдешь. Телефон тоже оставь мне… Ну, че, лады?

Он специально дважды употребил уменьшительно ласкательное имя своего агента, чтобы тот понимал, что они не просто сотрудничают, а друзья «до самого гроба». Именно так Кулака называли родители до того момента, как он в первый раз «угрелся на зону».

– Но ведь в одну камеру подельников не сажают, Бесогон заподозрит неладное, – пытался предотвратить неизбежное негласный сотрудник.

– И все-то ты знаешь и везде-то ты побывал… Спишем на ошибку дежурного по ИВС. Я потом громко его поругаю, а тебя выпустим, – парировал куратор.

Конечно, в преддверии выпивки в хорошей кампании у Кулака, как говорится, «под ложечкой сосало», но и отказать оперу, который его прикрывает от жизненных неприятностей, тоже нельзя.

– Ладно, начальник. Но только сутки и деньжат добавишь, – согласился на внутри камерную разработку агент уголовного розыска.

Сизов лично заполнил фальшивое постановление о задержании в порядке статьи 91 УПК РФ гражданина Игоря Ивановича Кулакова и отвел его в ИВС, приказав дежурному определить в ту же камеру, где сидел другой гражданин по фамилии Бесов. Оба задержанных друг друга знали, и встреча была вполне дружественной и теплой. Бесогон, сидя в позе «лотос» на деревянном настиле, возвышающемся на полметра над полом и заменяющем страдальцам кровать, вскочил:

– О, сам Кулак пожаловал. Ты какими судьбами?

При этом он раздвинул руки, очевидно, собираясь обнять авторитетного гостя.

– Привет. Ты крылья-то убери, я с тобой обниматься не собираюсь, – жестко произнес авторитет. – Из-за вас, чертей попал сюда. Ты с Красавой поросят воруешь, а я типа ваш подельник. Если угреюсь, устрою обоим на «зоне» веселую жизнь.

–Да, погоди, не горячись… А как же нас в одну «хату» – то? – Чуть пошевелив до этого момента ненужными мозгами, произнес Олег.

– Я чего сам себя к тебе определил что ли? Дежурный, наверное, напутал, – немного сбавив обороты и свою агрессивность, ответил Игорь.

– Может быть… Мусора, они и есть мусора. А про поросят-то ты от кого узнал?

– Так от опера Сизого. «Колол» меня в своем кабинете, по ребрам бил боксер хренов. Типа вы раскололись и на меня показали, как на вашего подельника.

– Это мусорские штучки, – ответил Бесогон, – я ни на кого не указывал, думаю и Красава не дурак. Бля, в натуре Рыжий сука сдал. Нас сюда привезли, он в коридоре у кабинета оперского сидел. Сизый ему типа, «ну, ты все сказал? Иди домой, Федя».

– Да, мне по барабану, кто из вас кого сдал. Меня-то на хрена приплели? – Опять с нахрапом произнес агент, смотря в упор на Бесова.

– Чего ты на меня-то опять наезжаешь? – Довольно уверенно произнес Олег, – чай разберутся менты, выйдешь на волю. А мне-то чего посоветуешь? Чую не сорвусь, опять «зону» топтать.

Эта здравая мысль, о том, что впереди ожидает заслуженный срок, залетела в голову Бесогона почти случайно, и он поспешил ею поделиться с сокамерником.

– Да ты и сам знаешь, двоим больше дают, это группа. Бери все на себя и может, двушку отхватишь вместо четырех. Год отсидишь и по УДО. И вообще, ты чего в натуре, во мне советчика увидел? Мне фиолетово, хочешь, колись, хочешь, нет, но меня отмазывайте. И ничего не базарь за свои дела, не интересно.

В голове при этом почему-то возникла песенка, которую как-то спел Семен Беляй во время посиделок:

«Если с другом едешь в суд, если с другом едешь в суд,

Веселей дорога.

Одному дают чуть-чуть, одному дают чуть,

А с друзьями много…».

Однако вслух ничего не сказал, только улыбнулся в глубине души своим мыслям. Впрочем, сокамерник ничего подозрительного в поведении авторитета не заметил, а про себя подумал: «Ну и ладно. Не хочешь за мои дела базарить, твое право. Давай за твои почирикаем». Преодолев первичный страх перед взрывным Кулаком, он спросил:

– А тебя – то, с какого боку к нам клеят?

– Зашли с Беляем к Катьке Рябой, она свининкой угостила. Кто-то мусорам шепнул… Узнаю, «перо» в бок загоню по самую ручку.

В этот момент он поймал себя на мысли, что пытается оправдываться. Да еще и перед кем? Перед тем, кому и руку-то подать стремно и он решил из обороны перейти к резкому наступлению:

–Слушай-ка Бесогон, а ведь меня после тебя сюда доставили… Грешным делом не твоих рук это дело?

– Да ты чего Кулак? Нас с Красавой вместе задержали. Говорю же тебе на лавочке у кабинета Федька Рыжий сидел. Может он настучал? Но я этого не утверждаю, так мысли вслух…

– А ты еще и мыслить можешь? Устал я от тебя, дай отдохнуть, покубатурить.

После этих слов Кулаков забрался на настил, улегся бочком, лицом к серой стене, оштукатуренной «под шубу» и замолчал. Этот психологический ход агент «Малина» применил не в первый раз при внутри камерной разработке. Говоришь, мол, не рассказывай мне ничего, а разрабатываемый, наоборот, лезет со своими криминальными откровениями. Так случилось и в этот раз.

– Погоди, Кулак, ночь-то еще впереди, выспишься. А если я завтра на себя все возьму, и Красава расколется по дурости, у нас опять группа будет. Он же, если начнет показания давать, не остановится, много за нас двоих расскажет.

–Ну, тогда иди в несознанку. Мне чего? Срок больше получишь, да и все. Тебе ведь страдать, не мне.

После пяти минут молчания, которые гражданин Бесов использовал для тщательного анализа ситуации, в которой он оказался, произнес:

– У нас в районе сараи «бомбят» постоянно. То велосипед украдут, то соленья или живность какую. Как думаешь, менты все такие «темнухи» на нас повесят?

Агент с ухмылкой ответил:

– Ну, ты же этого не делал. Зачем им все на тебя-то «вешать»? Вдруг потом настоящий воришка попадется, а ты за его дела срок мотаешь.

Олегу Семеновичу потребовались еще пять минут тишины, которые он использовал с той же целью, прежде чем произнес:

– «Не делал», «не делал»… а если делал? Может разом за все ответить и куда кривая выведет?