Любимцы Богини

– А это Ваш наставник, первый управленец Витольд Петрович Михайлов, – взглядом показал Примак на оператора левого борта.

– Надеюсь, не откажешь, Петрович!

Петрович внимательно оглядел Василия и, пожав руку, сказал:

– Вообще-то в экипаже меня зовут Марат!

Василий пригляделся. Где-то около сорока. Широкий лоб, прямой нос, широко расставленные серо-голубые глаза, спокойное красивое мужественное лицо. Под спецодеждой угадывались накачанные тренировками мускулы. Как будто сошел с картины Васильева! И, судя по возрасту, не карьерист. Загадочная личность.

Между тем голос в динамике «Каштана» объявил:

– Оружие и механизмы провернуть в электрическую, гидравликой, воздухом! Марат Петрович повернулся к переговорному устройству и продублировал команду в реакторный отсек. Затем скомандовал в турбинный отсек:

– Обе турбины взять на ВПУ, провернуть на передний и задний ход!

Из отсека отрепетовали команду.

– Заниматься будете здесь. Я буду получать всю необходимую Вам литературу на пульт, – Примак показал, на встроенный в нишу блока СУЗ сейф, – а Вы по ф-7 у меня. Сейчас нет необходимости выставлять здесь вахту, да и людей недокомплект, не все вернулись из отпуска, так что недельку-другую Вы – бессменный дежурный по главной энергетической установке. В общем, потихоньку войдете в курс всех дел. А теперь запишем Ваши данные, – он вытащил из кармана синий блокнотик с потертым силуэтом Петропавловской крепости, и приготовился записывать в него ответы Василия.

Периодически их диалог заглушался пронзительным звуком вызова «Каштана», и Марат Петрович отвечал или сам подавал куда-то команды. Василий прислушивался к этим разговорам, пытаясь понять смысл происходящего, но сбился и потерял всякий интерес. В один из вызовов краем уха уловил:

– Петрович, пусть лейтенант зайдет к нам!

«К нам» означало корабельный радиационно-химический пост (КРХП), который размещался рядом.

– Ермошин, – представился стоящему у входа Василию, начальник химической службы, – проходи! Василий и рад был бы войти внутрь КРХП, но этого не позволяли крохотные размеры помещения. Ермошин не церемонясь, заставил Василия расписаться в каком-то журнале за инструктаж и получение дозиметра.

– Не потеряй, раз в неделю проверка, – предупредил начхим, вручая дозиметр в цилиндрическом алюминиевом корпусе с держателем для крепления.

Проворачивание закончилось, и по трансляции объявили отработку по борьбе за живучесть.

– Лейтенант-инженер Бобылев есть? – опять раздалось в пультовой выгородке. – Прибыть в девятый отсек. Василий узнал теперь уже ненавистный голос Рысакова.

– Началось! – раздраженно подумал он.

– Не потеряйтесь! Это последний отсек. Ключи от пульта возьмете у дежурного, – услышал Василий вдогонку голос командира дивизиона. В отсеке его ждали.

– Смирно, новому командиру отсека! – сверкнув белозубой улыбкой под, аккуратными щегольскими усиками, скомандовал четырем подводникам, прижавшимся почти вплотную к стабилизаторам стеллажных торпед, высокий старший лейтенант в кителе и белой фуражке.

– Александр, – коротко представился старлей и объяснил для чего он здесь. Это был, тот самый КГДУ-6, про которого дежурный по санпропускнику сказал, что он на корабле вроде бы не служит. Старшего лейтенанта Ковтукова назначили на новое формирование в экипаж строящегося корабля. Для того, что бы полностью рассчитаться с К-30, как бывшему командиру девятого отсека, ему осталось сдать аварийное имущество и водолазное белье, которое числилось за ним. Довольно быстро он познакомил Василия с личным составом отсека. Представил своего заместителя, старшего специалиста-торпедиста мичмана Крутикова.

Коротко стриженный, с аккуратным чубчиком, худенький Крутиков, выглядел школьником даже на фоне моряков срочной службы.

«Интересно, сколько ему лет?» – засомневался по поводу его возраста Бобылев. Спокойный и рассудительный, атлетически сложенный, трюмный-машинист Денисов смотрелся куда серьезней и старше Крутикова. Особенно обрадовался Василий уже знакомому ему рулевому-сигнальщику Сажину, который к тому же оказался его тезкой. Представив кока-инструктора, Ковтуков отпустил его, сказав что, выдернул кока с камбуза только для того, чтобы показать, что и он должен быть здесь.

– Проку от него никакого, хотя по боевой тревоге расписан на посту аварийного управления вертикальным рулем, – презрительно сморщив губы, пояснил Александр. Затем он сообщил в центральный пост о прибытии Василия.

– Занимайтесь! Как закончите – мне письменный рапорт! – ответил динамик громкоговорящей связи голосом помощника командира. Около часа заняла сверка аварийного имущества: комплектов легководолазного снаряжения ИСП-60, шерстяного водолазного белья, бачков с аварийным запасом пищи и воды. Аварийный инструмент Ковтуков предложил не считать:

– Честно говорю, кое-чего не хватает. Напишешь заявку на пополнение.

Василий согласился и подписал тут же написанный рапорт о приеме отсека. Пока они занимались передачей дел, по трансляции объявили о начале работ по планам командиров боевых частей.

– Ну что, перекур! – предложил Александр. – Поднимайся наверх, курилка в корне пирса, а я выйду через центральный пост! Отдам Рысакову рапорт.

Скамейка рядом с вкопанной в землю бочкой для окурков была пуста. Курить не хотелось. Теплый ветер приятно обдавал тело. В шум волн врывались жалобные крики парящих в воздушных потоках чаек. Василий остановил свой взгляд на подводной лодке, привязанной ослепительно белыми нейлоновыми канатами к сияющим блеском круглоголовых черных лысин кнехтам. Словно загадочное живое существо, мощным, черным телом она покачивалась на волнах, и дышала, периодически с шумом выбрасывая через оранжевые отверстия шпигатов водопады воды. Теперь она казалась лейтенанту не такой безобразной, как представлялось вначале. Он задумался. Изящные изгибы обводов корпуса. Строгое совершенство ходовой рубки. Очерченные кокетливыми белыми линиями на сплошном черном фоне легкого корпуса, контуры выгородок и цвета старого серебра поверхности отражателей гидроакустической станции. Эту подводную лодку никак нельзя назвать кораблем. Она не может быть мужского рода. Природа другая! Не зря же древние кораблестроители на форштевнях самых удачных своих творений размещали на одних фигурку какого-нибудь сказочного чудовища, а на других скульптуры богинь. Они чувствовали их естество. Почему с самого начала появления подводных лодок, не прижились названия «подводный корабль» или «миноносец», как их именовали первоначально в Морском Ведомстве? Потому что корабль – он. А это – она.

– А вот и я, – вывел Василия из задумчивости, голос Ковтукова.

– Угощайся! – сказал он, и протянул Василию открытую пачку «Мальборо».

– Неплохо живешь! – заметил Василий, беря сигарету.

– Как умеем!

– Все в порядке?

– Без вопросов. Ты Дзержинку закончил?

– Да.

– То-то я смотрю лицо знакомое!

– Я тебя тоже узнал!

– Мир тесен! Ты где остановился?

– В гостинице.

– Советую, как обживешься, найти жилье в Техасе. В гостинице не отдохнешь. По любому поводу будут выдергивать!

– Я уже это понял.

– А как первые впечатления о дивизии?

– Да ничего, порядок, даже девчонки красивые есть!

– Это ты где таких красавиц встретил?

– В магазине, – признался Василий.

Ковтуков хмыкнул:

– Светик! Продавщица в магазине! Во-первых, она замужем. Муж на Новом пирсе, надводник – старлей. Во-вторых, это ничего не значит, потому что она принадлежит начпо! Вместе с магазином. Говорят, она этого даже перед мужем не скрывает. Он пытался ей взбучку за это устроить, а она: «Видишь квартиру, кто ее нам дал? Александр Николаевич! Видишь стенку! Тебе выделили? Нет, мне ее дал Александр Николаевич! Без Александра Николаевича пришлось бы даже на голом полу спать!». Такая вот она Светик! Вся дивизия знает. Есть только один вопрос! Ты Артющенко видел?

– Еще не пришлось, – помрачнев, ответил Василий.

– Ничего. Увидишь – поймешь! Как он с таким животом ее ублажает? – закатился раскатистым смехом Ковтуков. Увидев, как изменилось настроение Василия, Александр, похлопав его по спине, остановился: