Пепельный город. Отголоски прошлого
– Эй…, малец! – окрикнул его Рихард. Парень испугано обернулся и, хлопая большими глазами, испугано протянул, – Я?
– Угу, где конюшня?
– За углом, – махнул он в сторону и поспешил скрыться с глаз незнакомцев.
Между двумя добротными деревянными срубами в углублении пристроились двустворчатые приоткрытые ворота, в которых маячил коренастый сутулый мужичок с неопрятной растрепанной бородой, в старых затертых сапогах и латаной безрукавке.
– Нам бы конюха, – на ходу выкрикнул Рихард.
– Ну я… чего надо? – осипшим голосом ответил мужик.
– Ясно дело коней купить, чего еще от тебя хотеть?
– Не продаю!
– А за серебро?
– Сказал же, нет. Вся скотина пивоварне принадлежит, я за ней лишь присматриваю, – сказал конюх и скрылся за воротами.
– Приехали, только время потеряли, – не преминула упрекнуть Касия.
– Идем, перекусим и припасы в дорогу купим, а там видно будет, – буднично, без эмоций ответил Рихард и, развернувшись, направился к площади. На грязном раскисшем от дождя пяточке торговцы только начинали раскладывать свои товары, таверна рядом с общим домом и вовсе оказалась закрытой, пришлось еще полчаса бесцельно шататься по округе. Красотами, которыми можно было любоваться, поселок был не богатым и откровенно скучным: дома в своей общей массе были одинаковые и чередовались такими же похожими друг на дружку сараями. Дороги? А их и не было, грязные лужи и располосованные колесами телег, направления не в счет. Была, правда, свежевыбеленная церковь, но ни Рихард, ни Касия большой любви к церковникам не питали и место культа обошли стороной. Вернувшись на площадь, они первым делом кинулись к лавке пекаря. Еще на дальних подходах воздух наполняли ароматы свежего хлеба, сдобренные нотками местных трав. От одного него в животе заурчало. На деревянных подносах пекарь выложил круглые караваи, кренделя, круглые дрожжевые булочки. Хотелось съесть их все и сразу. Касия оттолкнула в сторону командира, первой ворвалась внутрь и, бросив на прилавок полмарки, схватила ближайший крендель и тут же с блаженной улыбкой его умяла. Озадаченный пекарь не нашел слов и вытаращив глаза молча наблюдал за происходящим. В отличие от девушки Рихард проявил выдержку и вначале закупил два килограмма сухарей, четыре каравая пшеничного хлеба, и только после этого позволил себе взять пару булок с яблоком и вишней.
Перекусив на скорую руку, наемники вышли на улицу, и пошли вдоль ряда торговцев. Закупили солонины, сушеных грибов, две головки сыра и пару больших бутылей грушевого сидра, перелив их содержимое во фляги и купленный здесь же кожаный бурдюк, после чего и встал вопрос, а как собственно дальше это тащить. Поиски попутчиков не увенчались успехом, извозчики либо никуда не собирались в ближайшие дни, либо везли пиво в Брисков, вот куда желания ехать не возникало ни малейшего.
– Касия, как ты относишься к конокрадам? – прошептал ей на ухо командир. Девушка ухмыльнулась и ответила, – Положительно. Плана не было, Рихард решил действовать нахрапом. Дождавшись, когда из закутка конюшен выйдет запряженная двойкой телега, наемники юркнули к воротам. Касия заглянула внутрь, обвела взглядом сарай со стойлами и побежала к стене, у которой внавалку были сложены седла, а на гвоздях, вбитых в стену, висели сбруи. Рихард же занес только купленную поклажу и, пригнувшись, перебежал в противоположный конец сарая, где в открытой дверце мелькала тень конюха. Ворвавшись во внутренний двор, занятый двумя скирдами сена. Конюх, не ожидая подвоха, прислонил к стенке вилы и неспешно повернулся. В этот момент Рихард ударил его справа, крепыш пошатнулся, но на ногах устоял. В туже секунду он сгруппировался и бросился на обидчика. Неказистый сутулый мужичок оказался не в меру проворен, он поднырнул под руку наемника, уходя от второго удара, сделал шаг вперед и ударил Рихарда по ребрам. Наемника скрючило, дыхание сбилось, и тут последовал следующий удар уже в солнечное сплетение, а затем слева в челюсть. Добить нападавшего конюх не успел, подоспевшая Касия со всего размаха приложила его по голове молотком, найденным у в куче инструментов. Конюх как подкошенный рухнул в сложенное рядом сено. Бросив окровавленный инструмент, девушка подбежала к командиру, перекинула руку через плечо и завела в сарай.
– Ехать сможешь?
– Смогу, отдышусь только, – опираясь на поддерживающий свод крыши столб, произнес Рихард.
– Крепкий малый.
– Точно, ты его убила…
– Не знаю, могла.
– Плохо, надеялся, без этого обойдется.
– Если хотел без этого, надо было вырубать его сразу.
– Пытался, – Рихард никак не мог восстановить дыхание и хватал воздух ртом.
– Видела я, как ты пытался, он тебя под орех разделал за считаные секунды.
– Наверное, старею.
– Уж точно не молодеешь. Если пришел в себя, помоги оседлать коней, надо поскорее отсюда убраться.
– Дело говоришь, – процедил Рихард, отлепился от балки и с оханьями и шипением принялся седлать серую в яблоки кобылу.
Из ворот вылетели двое всадников, гнавших лошадей во весь опор, будто бы за ними гнался сам дьявол. Чудом никого не затоптав, они рванули из поселка, выбрались на старую дорогу, ведущую на север параллельно тракту, и только там осадили коней, перейдя на рысь.
– Я в последние дни заметила странную тенденцию…
– Какую?
– Мы только и делаем, что убегаем и крадем лошадей.
– С первым соглашусь, а на счет лошадей это совпадение.
– Как думаешь, что с ребятами? – голос Касии стал тише и задрожал.
– Выбрались, точно тебе говорю, и в худших ситуациях выживали, – сам, не будучи уверенным в своих словах, ответил Рихард. Касия лишь устало посмотрела на спутника.
Остаток дня товарищи ехали в тишине, редко перекидываясь короткими фразами. Первую остановку сделали пять часов спустя, в открытом поле. С неба накрапывал холодный противный дождик, а небо все сильнее затягивали свинцовые тучи. Отдых и отдыхом не назовешь, десять минут на перекус всухомятку и снова в путь, в надежде добраться до переправы до грозы. Как Касия и Рихард не спешили, добраться до укрытия они не успели. В один момент небо словно прорвало, дождь лил стеной, к тому же поднялся северный встречный ветер, хлеставший по лицу ледяной плетью при каждом порыве.
Путники пересекли хлипкий деревянный мостик через ручей, скрылись в пролеске, который хоть чуть-чуть, но прикрывал от дождя. Как только деревья расступились, на горизонте показались соломенные крыши домов. Проехав еще километра два, их взору открылись река и огромный палаточный лагерь, выросший на противоположном берегу.
– Так и должно быть? – иронично спросила девушка. Вопрос этот был скорее риторический, но Рихард все равно отрицательно замотал головой.
– Разберемся, – коротко ответил наемник, пришпорил коня и, поднимая в воздух куски раскисшего дерна, поскакал напрямик через поле.
В небольшом, некогда спокойном селе, построенном у переправы, стояла суета. Подвозы с ящиками и тюками выстроились лентой. У припортового склада выстроился взвод солдат в серых шинелях, приданная им обслуга разгружала телеги, перебрасывая мешки под явно только что выстроенный навес. При приближении двух всадников, охрана напряглась, сержант выдвинулся вперед, и, размахивая руками, потребовал ехать в объезд.
– Что у вас тут стряслось? – спросил Рихард у нервного служивого, не сильно рассчитывая на ответ. Но последнему видно было скучно, и он с удовольствием нахамил, – Ты ослеп что ли, не видишь, враги восточный берег заняли?!
– Враги?
– Северный союз, – махнул рукой сержант и добавил, – Проезжай, не мешай работать.
Связываться с сорока солдатами, промокшими и замерзшими, дураков не нашлось, и наемники повернули, выполнив требование сержанта, тем более, крюк выходил всего в несколько сотен метров. Обогнув три подворья с невысокой оградкой из плетня, товарищи подъехали к единственному в селе постоялому двору. Хозяин, сидевший на лавке перед входом, оживился, вскочил на ноги и, хлюпая по лужам, подбежал к подъезжающим гостям.
– Доброго дня, путники, вы на постой? – кричал он на ходу.
– Только не говори, что все занято, – привстав в седле, произнес Рихард.
– Да нет, комнат полно. Проходите в дом, я заберу лошадей и вещи занесу.
– Вот и славно, а поесть?
– Сейчас все решим, – зачастил трактирщик, будто бы боясь упустить клиента.
Трактир на переправе можно было считать приличным местом, большинство купцов из Северного союза предпочитали проводить ночь на постоялом дворе, а утром отправляться уже по городам, да и торговцы из Брискова не пренебрегали отдыхом здесь. Собственно, все село и жило за счет переправы, вся работа крутилась вокруг реки, кто-то зарабатывал сдачей сараев под склады, кто-то грузил-разгружал, опять же наемная охрана, искавшая приработок, вертелась неподалеку, находились и местные, готовые сопроводить груз. Вот и трактирщик старался угодить, удовлетворить требованием не столь притязательно, но все же привыкшим к какому-никакому комфорту торговцам, поэтому и держал свое заведение в чистоте и порядке.
– Добро пожаловать! – выбежала с кухни добротная стряпуха, способная посоревноваться в размерах со взрослым медведем, – Дорогие гости желают супа и рагу с потрохами?
– Хм, какие шустрые, – прошептал подруге Рихард. – А что за суп у вас? – обратился он уже к поварихе.
– Кукурузный… хороший наваристый.
– Горячий?
– Только с печи.
– С печи говоришь, ну неси, раз с печи, – Рихард прошел в середину большого зала, оставляя за собой грязный след, скинул промокший до нитки плащ на грубо сколоченный стул, а сам уселся за стол. Касия проделала тоже самое, сев напротив.
Кухарка старалась, она выбежала в зал, держа в руках плошки с дымящейся наваристой похлебкой, выставила их перед гостями, положив необъятную грудь на стол, нагнулась и заговорщицки прошептала, – Самогончику? У нас на смородине…
– А тащи, – первой среагировала Касия. Получив согласие, довольная бегемотиха унеслась в свое логово, чтобы через минуту вынести исцарапанный и затертый графин, наполненный мутной жидкостью.
Не лучшее пойло, но после поездки под проливным дождем пошло и оно. Приятно обжигая пищевод, огненная вода провалилась в желудок, откуда разлилась теплом по всему телу. А когда дело дошло до похлебки, так и вообще наступила благодать, разморило так, что даже вставать из-за стола не хотелось. Хозяин заведения вскоре принес вещи и отчитался, что лошади укрыты и накормлены, затем вынул из кармана кованый ключ, передал его Рихарду и поспешил удалиться. Тут его остановил наемник.
– Трактирщик, а что тут у вас в селе происходит?
– Дак… солдаты пришли, в село наши, на другом берегу чухонцы… совсем жизни нет, третий день без постояльцев.
– А переправа работает или…
– Работает, в полдень паромщик один рейс делает, но торговцы не едут ни туда, ни оттуда, боятся. Да что говорить, понимаю их, и я бы боялся.
– Солдаты как, препятствуют?
– Да нет, встали по берегам, торговле не мешают, вроде, а люд все равно побаивается. Да и кому надо товаром рисковать, лучше день потерять.
– А путников обычных трогают?
– Говорю же, нет. Наши, да и пришлые мотались туда-сюда, все живы, никого не побили.
– Спасибо, просветил.
– Чего уж там, – отмахнулся трактирщик и ушел на кухню.
– Ты ему веришь? – спросила девушка.
– Зачем ему врать? Да и воякам нет резона торговцев обижать, завтра ситуация прояснится, договорятся высокие господа и будет все как прежде, зачем усложнять.
– Твои слова, да богу в уши…, кстати, вот переправимся мы, а дальше?
– В крепость Сежецы поедем, есть там у меня знакомые. Пересидим до весны, а дальше видно будет.
Второй этаж постоялого двора представлял собой длинный темный коридор без единого окна, с множеством дверей по обеим сторонам. Сами комнаты – маленькие и вытянутые. Из убранства только кровати и табуретка в углу. Окно и окном назвать язык не поворачивался. Скорее щель толщиной в ладонь под потолком. Правда, о спокойствие постояльцев хозяева озаботились. Двери были толстые дубовые и запирались на солидный засов. Тараном с первого раза не вышибешь.
Заперев дверь, Касия первым делом выпотрошила свой рюкзак и повесила его сушиться на изголовье кровати. Та же участь постигла и рюкзак Рихарда. Для сумок с провизией и одежды места уже не нашлось и их пришлось разложить на полу. Можно было отдать кухарке, чтобы та их выстирала и посушила, но только путники вымотались за день, и спускаться вниз было откровенно лениво. Сил осталось только на то, чтобы докричаться до хозяина и попросить ведро чистой воды, для дого чтобы смыть с лица дорожную пыль.
Касия забралась под одеяло, уткнулась носом в стенку и через минуту уже посапывала. Рихард, борясь с искушением провалиться в сон, заставил себя почистить оружие, и только закончив, лег.
Проснулись они от стука в дверь, сердобольная кухарка пришла справиться все ли хорошо у гостей. Пришлось подниматься и на скорую руку привести себя в порядок, покидать вещи и, расплатившись, бежать на паром. Времени было уже к полудню, а с учетом «военного положения» паромщик делал всего лишь один рейс в день. Лошади были уже оседланы заботливым трактирщиком и стояли у коновязи, правее от ворот, оставалось только закрепить сумки и, взяв поводья, подвести их к причалу, что был в сотне метрах от постоялого двора.
«Капитан» громоздкой плоскодонки, отдаленно напоминавший большой плот, расслаблено трепался с рыбаками, привалившись к стене сарая, увидев осматривающих вверенное ему судно пассажиров, он вмиг переменился в лице, погрустнел и нехотя подошел к пришвартованному парому.
– На другой берег? – прохрипел лодочник.
– Было бы не плохо, – ответил Рихард.
– Ждите тогда, – буркнул паромщик и скрылся в сарае, у которого только что стоял.
Из широко распахнутых ворот вышли, подгоняемые своим капитаном, шестеро матросов. Видок у них был тот еще, встретишь на улице, пьянчуги-пьянчугами. Неуверенной походкой они подошли к парому, выудили из-под нагромождения сетей трехметровые весла и начали крепить их в уключинах.
Паромщик с важным видом отвязал низкий борт, вместо сходней перекинул на причал две широкие доски и жестом пригласил на борт. Лошади, фырча, неохотно поцокали на паром, затем двое матросов отвязали швартовые и, оттолкнув посудину баграми от причала, вернулись к остальным и взялись за весла, синхронно поднимая и опуская их при каждом гребке. К слову, оплату безымянный капитан стряс сразу же, как паром отошел от берега.
Переправа заняла полчаса. На противоположной стороне началась суета, видимо, торговец, огромный детина, начал гонять грузчиков и извозчиков.
Из длинной палатки вышло и построилось отделение солдат в зеленых шинелях с красным отворотом на правом лацкане. Разобрав со стойки устаревшие пятизарядные гладкоствольные винтовки, которые последние пятьдесят лет штампуют подреченские оружейники, они выстроились в колонну с правой стороны дороги, ведущей от пирса.
Представление с почетным караулом оказалось не более чем показухой. Офицер, командовавший отделением, смерил сошедших на берег наемников суровым недовольным взглядом, молча дождался пока они сядут в седло и покинут пристань, после этого небрежно махнул рукой, и солдаты из его отделения разошлось по палаткам.
– Как-то легко мы проскочили, – отъехав от переправы, сказала Касия.
– Не до нас было, или приказ пока никого не трогать.
– Хоть здесь повезло, а то в последнее дни «капризная дама» к нам больше спиной.
– Все когда-нибудь заканчивается, и неудачи тоже, – улыбнулся Рихард.
– Поворот не прозевай…
– Поворот в новую жизнь, – расхохотался наемник и пришпорил коня.
XXVI
Извилистая тропа вывела к галечному берегу озера. Когда-то его берега были застроены домами, от которых сейчас остались поглощенные наступающим лесом руины. Иосиф подошел к росшим совсем рядом с водой кустам, и, кряхтя, вытолкал из них лодку.
– Что встал как столб, помоги, – смахнув рукавом выступившие капли пота, сказал он.
Иван бросил пожитки на землю и, ухватившись за брошенный ему канат, подобно бурлаку, потащил лоханку к воде. Спустив посудину на воду, Иосиф подхватил вещи и кинул их Ивану, уже занявшему место на корме, следом сам перевалился через борт и взялся за весла.
Лодка легко скользила по блестящей на солнце водной глади. Легкий теплый ветерок поднимал мелкую рябь. Впервые за долгое время на душе у Ивана стало спокойно, ощущалась неописуемая легкость и пьянившее едва уловимое чувство свободы, будто бы изможденного каторжника выпустили на свежий воздух после года проведенного в заточении.
– О чем задумался? – спросил Иосиф, неустанно продолжавший работать веслами.
– Спокойно тут, – глядя на одинокие тощие облачка ответил Иван.
– Что есть, то есть. Если бы не опасность подцепить оспу, я бы здесь и остался. Зверья в лесу полно, есть источники, тишина и спокойствие, рыбалка хорошая, – мечтательно произнес доктор.
– Тут что…, – не закончив фразу, судорожно потянулся к противогазу Иван.
– Да не суетись, – рассмеялся Иосиф.
– Риск заболеть есть, но, соблюдая простые правила, он невысок.
– Правила?
– Угу, могильники не раскапывай, в города не ходи, и на северо-западе, – доктор показал в сторону холмов, – … гарнизон стоял, там был развернут полевой госпиталь, вот туда даже под страхом смерти не суйся. В остальном здесь безопаснее, чем с другой стороны.
Под дном заскрежетали камушки, Иосиф выпрыгнул в воду и вытянул лодку на противоположный берег. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы укрыть лодку. Ивана терзали сомнения на этот счет, прятать лодку, когда вокруг никого нет, казалось глупостью. Озвучить свои сомнения он не решился, молча помогая затаскивать ее на берег. Закончив набрасывать сверху ветки, нарубленные здесь же, Иосиф подхватил тюк с вещами и углубился в лес. Переход по густо заросшему оврагу, поросшему плотно растущими кустарниками и деревьями, которые порой образовывали «зеленые стены», давался непросто. Больше часа ушло для того, чтобы преодолеть участок длиной в пару километров.
Лес кончился неожиданно, будто кто-то взял и обрезал кусок одного мира и пришил на его место кусок от другого. На открывшемся залитом светом лугу стоял добротный дом. Первый этаж был построен из камня, а второй из потемневших от времени бревен. В пыльных окнах отражались лучи дневного солнца, скатная крыша поросла ровным слоем мха. Чуть в стороне виднелись остатки рухнувшего навеса и остатки железных труб, торчащих из земли.
– Мы пришли, – объявил доктор и, подминая высокую траву, направился к двери. Миниатюрный ключ висел над дверью, Иосиф сорвал его с гвоздя и удивительно легко провернул в замке. Толкнув дверь, он вошел внутрь и осмотрелся. «С прошло визита ничего не изменилось», – подумал доктор и, оставляя следы на пыльном полу, прошел в середину большой комнаты.
– Не стой в проходе, заходи!
– Чей это дом? – немного растерявшись, спросил Иван.
– Мой…, теперь мой. Тихая гавань, где я встречу старость, – понизив голос и перейдя практически на шепот, ответил доктор.
Интерьер комнаты был необычным: странной формы тахта, низкий стол, стоявший перед ней, имел стеклянную поверхность. Чашки, картины, часы на стене, все выглядело странно, не говоря уже про все остальное.
– Необычное место, – раскрыв рот, оглядывался по сторонам Иван.
– Это уж точно. Наши предки имели такие технологии, что тебе и не снилось. Располагайся, теперь это наш дом минимум на пару недель, пока все не уляжется.
– А что потом?
– Потом вернемся назад, наймем корабль и переправимся через южное море.
– Зачем?
– Что за глупый вопрос? Скрыться от Общества.
– Скроемся, а что дальше-то? Я последние месяцы только и делаю, что убегаю и прячусь.
– Такова жизнь, зато ты цел и практически невредим, а не разложен по органам в стеклянные банки с формалином.
– С чем?
– Не важно, выброси из головы.
– Хотел бы, да вот не могу. Ответ на один вопрос, порождает два новых и так без конца. Голова пухнет.
– А как ты хотел? Из народа почти столетие вытравливали знания.
– В каком смысле вытравливали?
– В прямом, собирали остатки технологий, разграбляли библиотеки, талантливые самородки или пропадали, или начинали работать на Общество. Искатели древностей, те, кто не одумался, скоропостижно скончались. А для новых авантюристов придумали дурные и проклятые места, чтобы даже в мыслях не было лезть, куда не положено.
– Но ведь все равно лезли.
– Лезли, и там остались. Тотальный контроль за технологиями и развитием позволил небольшой группке людей подчинить себе большую часть обжитых земель.
– А как же Епископ и ему подобные, люди за горами на востоке и за южным морем?
– Епископ! Ха! Он пешка в чужой игре, его люди не уничтожены, потому что не представляют опасности. Весь отработанный материал, чудом выживший после зачисток, как ты, Рихард и другие ребята из «отеля», рано или поздно оказываются в его поселении. Все успешно вербуются и потом с пеной у рта борются с диктатурой Общества, в рамках дозволенного, конечно.
– Епископ работает на Общество?
– В какой-то мере. Возможно, в глубине души даже осознает это.
Осколки стекла со звоном разлетелись по комнате. Иосиф инстинктивно упал на пол и потянул за собой Ивана. Следом в окно влетело несколько пуль. Воспользовавшись секундной заминкой, Иосиф, пригнувшись, перебежал к двери и провернул ключ в замке.
– Иоган! Сюда! – крикнул доктор, вбегая по лестнице наверх.
После короткой паузы преследователи открыли шквальный огонь, разом были выбиты все окна. Рикошетившие от каменных стен пули чудом не залетали на небольшой пяточек площадки между лестничными пролетами.
– Сиди здесь, – почему-то шепотом сказал Иосиф и ползком добрался до окна второго этажа. Он вынул из кармана небольшое зеркальце в серебряном обрамлении и попытался рассмотреть творившееся на улице. Люди в противогазах брали дом в кольцо. Сливающиеся с лесом фигуры, возникали и пропадали среди деревьев.
– Да как вы, сволочи, нас нашли! – выкрикнул он в пустоту. В ответ прогремел выстрел, выбивший щепки из рамы. Под прикрытием стрелков из-за деревьев выбежали четыре человека в похожих на рыцарские латы стальных нагрудниках. Оказавшись на открытом пространстве, они рванули к дому, где разделились на две пары. Одна обогнула дом слева, вторая заскочила в разбитое окно. Со стороны лестницы донеслись неуверенные приглушенные шаги. Через мгновение показался поднятый кверху ствол винтовки и голова штурмовика в противогазе и черном шлеме поверх него. Иосиф вдохнул полной грудью, вынул из ножен на поясе небольшой клинок и, перехватив его обратным хватом, оттолкнулся от стены и бросился на поднимавшегося по ступеням бойца. Последний начал поворачиваться, но не успел, доктор сбил его с ног. Обоюдоострое лезвие скользнуло по броне и вонзилось в незащищенное место на шеи. Подранок вывернулся, оттолкнул от себя Иосифа. Страховавший его напарник открыл огонь, но место цели пули угоди в раненого штурмовика. Потеряв равновесие, он завалился на бок и кубарем покатился вниз, дав доктору шанс уйти с линии огня. Иосиф подхватил с пола выроненную нападавшим укороченную версию «Виконта» и вбежал по ступеням обратно.
Минуты в ожидании штурма тянулись невыносимо долго. С первого этажа доносилась возня. Иосиф неоднократно пытался выглянуть в окно, и каждый раз это заканчивалось стрельбой, заставлявшей прятать голову.
– Иоган, дорогой! – нарушил тишину тонкий практически детский голосок, – Спускайся к нам и твой друг может идти на все четыре стороны. Обещаю, что не трону его и пальцем. Думай быстрее, не вынуждай нас подниматься!
Иван хотел ответить, но Иосиф закрыл ему рот ладонью.
–Тик-так, тик-так… Иоган, ты заставляешь меня ждать. Неприлично заставлять девушку ждать!
После непродолжительной паузы послышались приглушенные шаги, на лестницу закинули жестянку, размером не больше кружки, из которой начал расходиться белый дым, обволакивая все вокруг. Стало тяжело дышать, приходилось хватать ртом воздух и задерживать дыхание, глаза не видели ничего кроме белого непроницаемого полога. Оставалось полагаться только на слух и удачу.
Как только шаги участились, Иосиф открыл огонь. Сквозь дым прорвались яркие дульные вспышки. Донесся взвизг и грохот падающего тела, сопровождаемого руганью и проклятьями.
Белый дым вырвался через разбитые окна и начал окутывать пространство вокруг дома, скрывая от глаз наблюдателей происходящее внутри. Оплошность, которую допустили штурмующие здание бойцы Общества, преподнесла хоть и крохотный, но шанс выбраться из ловушки.
– Прыгай! – крикнул доктор, когда затвор с лязгом встал на задержку, и первым, перевалившись через подоконник, вывалился на улицу.
Иван, переполняемый адреналином, не колеблясь ни секунды, последовал за Иосифом. Последняя отчаянная попытка вырваться. Глухой, теряющийся в общем гомоне удар о землю, глубокий вздох в попытки заглушить пульсирующая боль в ребрах и ногах от не самого удачного приземления и рывок к зарослям ежевики, вымахавшим в человеческий рост, в которые на всем ходу ворвался доктор. Колючие ветки впивались в кожу, цеплялись за одежду, хлестали по лицу. Выскользнув у кромки леса, Иван огляделся, поймал боковым зрением удаляющийся силуэт Иосифа и побежал в противоположную сторону. Скоро дыхание начало сбиваться, сердце так и норовило вырваться из груди, по телу пробегала мелкая дрожь. Переставлять ноги становилось все тяжелее, каждый шаг отдавался простреливающей болью. Понимая, что сейчас просто свалится, Иван остановился, прислонился к шершавому стволу ясеня и медленно опустился на землю. Сквозь звон в ушах он слышал перекрикивания преследователей. Страх, заставил преодолеть себя, заставил вновь подняться на ноги и бежать. Неважно куда, только бежать.