Дурной глаз

Денис криво улыбнулся: мол, что тут поделаешь?

– А её дом продали?

– Не, – покачал головой Никита. Рука девушки по-прежнему лежала на его плече, отчего ему неожиданно сделалось тепло – больше, чем от слов поддержки Самиры. – Хибара досталась по наследству каким-то дальним родственникам из Орла. Насколько я знаю, они приезжали всего один раз, вывезли часть вещей и больше не показывались. Так и стоит дом ничей, и будет стоять, пока не развалится. Заросло там всё. Люди до сих пор стараются держаться от того места подальше. Претендентов на тот участок земли не нашлось, знаешь ли, – последние слова были адресованы Денису.

– О, – сказала Самира. – Я только сейчас вспомнила. Мне брат говорил, что помогал какому-то отсидевшему перевозить мебель в комиссионку, и у того руки были по локоть в порезах. Он сразу опустил рукава, когда понял, что брат заметил. Это было с месяц назад. Рустам называл его «буш». По-татарски это означает: «пустой». Я не догадалась, а сейчас дошло: он про Чобита говорил. Чобит и есть «буш».

– Его порезали в тюрьме? – наморщил лоб Никита.

– Или он режет себя сам. Я про такое слышала. Ох, кошмар. Как его признали вменяемым? Он же…

– Да, «буш». Пустой. Знаешь, а ведь точно сказано. И тем не менее, Чобита признали вменяемым и дали восемь лет. Как будто он не лечил – и превосходно – половину города. Как будто он не потерял семью из-за этой… С-сукины дети!

Самира сжала его плечо сильнее:

– Ты его оправдываешь?

– Я его понимаю, – ответил Никита. Девушка кивнула.

И тут Денис выдал:

– Я хочу увидеть её дом.

– Ты перегрелся? – спросил Никита с заботливым любопытством.

– В этой городской легенде есть нечто цепляющее, – сказал Денис. – Она как «Чёрный квадрат» Малевича. Вроде квадрат и только, но… – он пощёлкал пальцами. – Цепляет. Своей кажущейся простотой. Возможно, ты прав, и мне стоит запостить эту историю в блог. Но она будет неполной без снимков, правда ведь? Ты только представь…

– Забудь.

– Чего?

– Так уж сложилось – и ты извини, – что все бредовые идеи, которые мне доводилось слышать, рождались в твоей голове. Высказывания политиков сейчас не в счёт. А эта идея – худшая из твоих бредовых. Настоящий чемпион. Когда ты спрыгнул с моста на крышу проходящего товарняка ради нескольких фотографий с необычного ракурса, я думал, ты остепенишься. Теперь же ясно, что нет.

– Я тогда разбил свою первую камеру, – произнёс Никита с ностальгией в голосе.

– Хорошо, что поезд только набирал скорость, а то разбил бы ты и тухлую тыкву, которая у тебя вместо головы.

Самира хихикнула. Едва слышно, но Денис заметил и вспыхнул. Именно этого эффекта она и добивалась.

– Прекрати, Никит. Неужели ты веришь в эти байки для девочек? – воскликнул Денис, вложив в «для девочек» всё презрение женоненавистника.

Этого оказалось достаточно, чтобы темпераментная Самира взорвалась.

– По-моему, ты сейчас меня дурой назвал, я права?! – Впервые за время беседы она обращалась напрямую к Денису. Тот стоял вполоборота, склонив голову, с полуулыбкой на костистом лице. – Поскольку других девочек здесь не наблюдается, я это замечание отношу к себе. Ну, тогда и ты послушай. Я не глупее тебя или вот его, – она хлопнула Никиту ладонью по спине, и парень недовольно заворчал. – Да! – крикнула Самира Никите. – «Ты только масло можешь менять», твои слова!

– Самирочка, я ведь шутил!..

– Я не только могу масло менять, и тебе это известно! Я перебирала движки, пока вы оба в пубертате маялись и показывали друг другу письки за гаражами! Что касается тебя, – она опять обращалась к Денису, – если ты ещё раз назовёшь меня дурой, ты пожалеешь! Ты самодовольный кретин. А ещё я думаю, что ты ссышь фотографировать дом ведьмы и смеёшься над Никитосом, лишь бы туда не идти!

Она умолкла, тяжело дыша.

– Всё? – поинтересовался Денис надменно. – Заслушаешься. Как это утончённо.

– Я не одна из твоих фотомоделей, которых ты охаживаешь, чтобы быть утончённой! – огрызнулась Самира и сплюнула в песок – для усиления эффекта.

– И верно, чего это я? – Денис всё-таки взглянул на Самиру, скривившись. – Какая там утончённость? На тебя наложила отпечаток тяжёлая мужская профессия. Лишь бы доказать, что ты не хуже мужчин – но я поверю в это, когда у тебя усы расти начнут… Стоп-стоп. Да они, кажется, уже растут.

Самира ринулась на него, сжав кулаки. Никита вскочил с пирамиды шин и встал между ними, схватил девушку за талию и закружился с ней по двору, точно вальсируя. Денис, посмеиваясь, отошёл от сцепившихся.

– Я тебя взгрею! – прокричала Самира из-за плеча Никиты.

– Сумасшедшая, – ответил Денис.

– У меня нет усов! Нет усов!

– Я их ви-ижу! – пропел Денис.

– Шишига!

– Уймитесь вы! – взмолился Никита, которому всё труднее было удерживать Самиру. – Как дети. Денис, какого чёрта?! Устроили тут шоу Малахова.

– Она сама взъелась.

– Ты заячий хвост! – прохрипела Самира и укусила Никиту за шею. Тот взвыл и ослабил хватку. Самира вырвалась и двинулась на Дениса, который принялся отступать к обочине, боком, как краб. – Я, в отличие от тебя, не побоялась бы туда пойти, если бы мне было нужно.

– Ну и иди, – ответствовал Денис, пряча за спину сумку с камерой.

– А мне не нужно!

Денис закатил глаза: «Вот так всегда».

– Хочешь проверить?! – вырвалось у Самиры в запале.

– И как докажешь?

– А поехали сейчас?

– С тобой? Пфью!

– Ну, ну! Ты боишься, мальчик?

– Я не вожу в своей машине абы кого, – произнёс Денис, понимая, что это звучит как оправдание, – и что остальные так и думают. – Ты лучше иди масло поменяй или в движке покопайся.

– У меня смена закончилась пятнадцать минут назад. – Самира остановилась и упёрлась руками в бока, подняв подбородок. Бросала Денису вызов. Денис перевёл взор на Никиту. Тот выковыривал носком ботинка камушек из земли и ухмылялся.

– Чего ты боишься больше: ведьминой избушки или меня?

– Надеюсь, ты там поселишься, – капитулировал Денис.