Дети голубей. Часть 1 ДЕМПФЕР

А иголок еще с месяц было не купить. Ну, потом-то завезли, конечно.

Глава1 ФОНАРИК

Есть у меня друг Ванька. Довольно своеобразный товарищ, надо сказать. Точнее, он вполне нормальный, просто у него есть некий кодекс чести. И вот по нему-то он и живет. Для нашего толерантного общества очень нестандартно. Например, может спокойно уволиться с хорошо оплачиваемой работы, если при нем начальство оскорбит другого сотрудника. Правда предварительно, скорее всего, набьет руководителю физиономию, сломает что-нибудь, потом полгода выплачивает…

Впрочем, золотые руки не дают ему умереть с голоду. Берется за любую работу, делает все на совесть – тот самый кодекс не позволяет по-другому. Вот с рук-то все и началось.

Задумал Ваня сконструировать какой-то хитрый фонарик. Неделю собирал аккумулятор. Я не разбираюсь, то ли из телефонов он доставал батареи и как-то вместе их паял, то ли еще чего. Потом настала очередь корпуса. Встречаемся раз на улице:

– Я, – говорит, – знаешь, какую штуку для корпуса нашел? Просто чума!

– Где, нашел-то? – спрашиваю.

– А, на даче у меня гараж помнишь? Мы еще прямо с этим гаражом ее и купили. Я там решил прибраться – прикинь, на двое суток завис! Там столько всего… Короче, загогулина такая, типа трубки. На ощупь приятная, гнется! По-моему даже размер меняет, – тут он голос понизил и оглянулся, – я туда, батареи, когда впихнул, они как-то сразу встали, как будто там и росли…

– Ладно, молодец, – говорю, – а просто купить не судьба? Ну, ведь, вагон этих фонариков продается!

– Не, не интересно! – отвечает, – ты дослушай, я еще линзу к нему нашел в тот же день.

– В гараже?

– Нет, на свалке! Серьезно. На остановку шел мимо помойки, смотрю – прибор валяется. Я же не мог пройти, это ж прибор! Домой приволок, разобрал, а там на нем такая линза интересная, прямо в панель переднюю вкручена (ну, я так думаю, что это передняя панель).

– А прибор-то чего делает?

– Да бес его знает! Сейчас уже ничего не делает. Да и не делал уже, наверное. Зачем рабочий прибор выкидывать? Главное, что линза эта в корпус моего фонарика вкрутилась тоже, как влитая! Рефлектор я вообще из фольги пищевой скрутил, теперь только светодиод туда вкорячить, и все, будет авторский фонарь. Поиграюсь, потом продам в интернете. Ладно, погнал я – заказ сегодня есть, надо денег маленько заработать!

И дальше пошел по своим делам. Я тоже пошел, по своим. Надо бы, думаю, хоть глянуть, что за чудо-фонарик? Ванька фото мне показал на телефоне, но видно было плохо. Хотя, зная его, скорее всего хорошая штука. Эксклюзивная. Вот есть же люди, умеющие делать эксклюзивные вещи. Я, например, не умею…

Вечером у меня разрывался телефон. Звонили по работе, звонили желающие продать мне пылесос за сто пятьдесят тысяч, и тут же пытались оформить кредит с льготной ставкой. Звонили старые знакомые, которых я пару лет не видел. Просто ошибались номером! Когда телефон зазвонил среди ночи, жена сказала, что или я выметаюсь на кухню, или она выбрасывает мой сотовый в окно.

На кухне я спросонья кое-как ответил на звонок. Ванькин голос с незнакомого номера дрожал, но был восторженным и искренним. Он вообще очень искренний – это тоже в его кодекс укладывается.

– Ты чего в два ночи звонишь? Сдурел совсем, или пьяный? – прошипел я в трубку. Звукоизоляция у нас, сами знаете.

– Пьяный совсем чуть-чуть! – орет, – ты должен сейчас же ко мне в мастерскую приехать! Это что-то с чем-то, а не фонарик! Это видеть надо! Возьми по дороге чего-нибудь. Ну, ты понял…

– Понял, скоро буду, – ответил я и стал собираться. С ним в таком состоянии спорить бессмысленно – до утра звонить будет. И не в алкоголе совсем дело. Ну, вот такой, куда деваться?

На самом деле, до мастерской его – рукой подать. В разные времена, его за обилие различного хлама в доме и неистребимый запах канифоли гоняли сначала родители, потом жена. В конечном итоге Ваня нашел помещение с отдельным входом при местном ПТУ и стал арендовать. А потом ему за постоянную помощь училищу (там дверь починит, тут трубу заварит) аренду стали прощать. Прижился, короче.

Заглянул я в круглосуточный, купил бутылку и банку огурцов, и с этим добром пошел в мастерскую. Ваня сидел на высоком барном стуле (когда-то это помещение было просто складом того, что выкинуть жалко, а куда приспособить – непонятно) и крутил в руках новоявленное изделие. Мы выпили, захрустели огурцом и закурили.

– Ну, давай, – говорю, – Демонстрируй! Я же не ради выпивки сюда перся среди ночи!

А он спокойно так направляет фонарик на стену, кнопку жмет, и в пятне луча, вместо стены мы видим улицу – мужик какой-то шляется, тоже поддатый!

– Понял? – спрашивает.

– Ничего, – отвечаю, – Не понял.

Подхожу поближе, руку протягиваю к стене, и она не встречает препятствия! Я чуть голову в эту дыру не засунул от изумления, но Ванька предостерег:

– Аккуратнее – вывалишься! Там снаружи высоковато. Я сначала тоже вывалился! Хорошо, что фонарик держал крепко в руке! Прямо с ним и грохнулся в канаву. Мастерскую обошел, дверь дергаю, а она же изнутри захлопывается. Чего, думаю, делать-то? Потом сообразил, фонарик на дверь направил и в дырку забрался. Такие дела!

– А как ты думаешь? Чего это такое? Нет, это круто, конечно, но как работает? И, главное, что с этим делать теперь? Наверное, надо куда-нибудь к ученым нести…

Ваня на меня посмотрел своими одновременно наивными и безумными глазами и говорит:

– Боюсь я чего-то его показывать кому-то кроме тебя. Может позже, я хочу выяснить, что он еще умеет?

– А он еще что-то умеет?

– Умеет! Гляди!

С этими словами он берет кусок арматуры, и, прежде чем я успел остановить, что есть силы, лупит себя по левой руке! Ванька стоит, сжав зубы, а на внутренней стороне предплечья проявляется и набухает кровью ссадина.

– Дурак, совсем? – кричу ему.

– Дальше смотри! – шипит сквозь зубы.

Включает фонарик, делает луч тоньше и начинает водить им по ссадине, прижав к коже. Три раза, туда-сюда. На какую-то долю секунды я вижу две лучевые кости, как на рентгеновском снимке, а потом ссадина исчезает. Без следа!

– Я, – говорит, – когда из стены вывалился, здорово звезданулся больной коленкой (у него очень старая травма – так до конца и не зажила, поэтому он всегда немного прихрамывал), дай, думаю, посвечу фонарем этим. Просто по наитию. И она – прошла! То есть, совсем выздоровела – нет синяка свежего, и не болит больше вообще! Ты видишь, я не хромаю?

Мы налили еще по одной, закурили и задумались. Я успел слегка захмелеть. Потом Ванька говорит:

– А давай попробуем на тебя посветить? Мы же с тобой грамм по сто пятьдесят дернули – вдруг ты протрезвеешь? Ну, опьянение – это же отравление, в принципе. Нет? Или давай ты на меня посвети?

– Лучше все-таки на меня, – отвечаю, – мне домой еще идти. Только ты, наверное, куда-нибудь в печень свети!

– В печень – это мы можем! В печень – это завсегда! – ухмыляется и светит.

Сначала исчез легкий звон в ушах. Потом резко расхотелось курить – я, когда на кочерге, одну сигарету от другой могу прикуривать. Затем затошнило, и немного заболела голова.

– Ты, – говорю, – лучик-то пошире сделай. А то я уже похмелье чувствую.

Сделал он луч шире и отошел немного. И меня через полминуты отпустило. В голове прояснилось, и даже, кажется, настроение приподнялось! А Ванька говорит:

– Прикольный ты, какой, внутри! Даже не столько внутри, а как будто… изнутри светишься!

– Короче, он у тебя еще и настроение видит. Выходит, так?

– Выходит, так!

Договорившись молчать пока про чудо-фонарик, решили мы расходиться. Точнее, я отправился домой, а Ванька, спрятав фонарик в сейф и одним глотком допив водку, поплелся за пивом. Мотивируя это тем, что трезвым заснуть теперь не сможет.

Я шел и размышлял. Ведь нужно же что-то с этим чудом делать. Такие возможности! Можно же людей лечить, причем не только от физических увечий. Наверняка и от душевных можно! Точно! Есть одна девушка знакомая – хорошая, добрая, но малахольная немножко. И от дурости своей переживает постоянно, депрессии всякие, и так далее… Надо бы на ней попробовать!