Код Луны. Зак против времени

Еще мальчик помнил многочисленные рассказы о буйных тропических лесах в глубине острова, в самом центре которых вздымается скала Сигирия. В V веке царь Кашьяпа I построил крепость на ее плоской вершине. Неприступная цитадель должна была защитить его от мести за то, что он сверг с престола и убил отца, воцарившись вместо брата, который был законным наследником. С тех смутных времен на скале сохранились руины, подъем к которым впечатляет сильнее, чем даже вид Земли из космоса.

Карим ужасался кровожадным Кашьяпой и представлял себя на вершине этой горы, которую бабушка показывала ему в книге.

Из всего небольшого количества книг, что у них имелись, особенно запомнилась книга о слонах. Длинноносые гиганты, свободно гуляющие по равнинам, помогающие людям носить бревна и даже переплывающие реки. Но самая яркая картина – это огромная водная гладь, которую бабушка называла Индийским океаном. Вода! Очень-очень много воды! И солнце, отражающееся в ней.

Солнце! Карим никогда не видел солнца! Точнее, чуть было не увидел и за это тоже чуть не лишился жизни. А дело было так.

В колонии очень немногие могли попасть на поверхность планеты и увидеть солнце. Для начала, перед тем как разгерметизировать и открыть люк, проводили строжайшее исследование горизонта почти на 30 километров. Не дай бог, будут обнаружены какие-либо живые или хотя бы органические элементы, которые могут представлять собой форму разума. О форме и образе инопланетных и иногалактических существ, из-за которых колония должна была жить под землей, было ничего не известно, поэтому ежедневно ожидали опасности нападения и уничтожения отовсюду и ото всех видов жизни.

Их было трое: парней, одурманенных идеей выйти на поверхность всеми правдами и неправдами. Они еще со школы мечтали об этом и все строили различные планы, которые сами же и разрушали. Поначалу это была их игра. Когда мусорщик заменял полные контейнеры на пустые, они залезали туда со рваными мячами на голове с проделанными дырками для глаз, которые должны были изображать шлемы скафандров, и представляли, что они открыли люк на темную и холодную поверхность, ожидая, когда же появится солнце. В результате вонь из люка брала свое и они, грязные и вонючие, возвращались домой в свои ячейки. Тут же бросали роботам вещи для чистки, а сами лезли под ионический душ. Постепенно игры перешли в одержимость. Им уже исполнилось шестнадцать лет.

Карим вырос в высокого красивого смуглокожего парня с копной непослушных, вечно спутывающихся волос и карими глазами на постоянно счастливо улыбающемся лице.

Однажды в кафе, куда друзья любили заглядывать, они случайно подслушали разговор сотрудников службы безопасности о том, что через несколько дней намечается выход на поверхность. Что все начальство стоит на ушах, потому что никто не знает, кто же именно будет выходить. Кто-то говорил, что это будут ученые, кто-то – что это фотографы или вообще художники. Ребята поняли что это их шанс.

– Нужно изготовить серум и подлить его в напиток одному из служащих, – сказал Чан. Так звали одного из троих друзей. Это был невысокого роста азиат с вьетнамскими корнями. Его глаза всегда подозрительно улыбались и как бы говорили: «Я знаю то, чего не знаешь ты!» Чан действительно знал больше других, особенно по части химии и аптекарского дела. Под копной коротких черных волос находилась целая энциклопедия разных формул и рецептов. И в этот раз из нее пришла идея того, как добыть больше информации.

Все поддержали его идею и проследили за одним из служащих до самой его ячейки.

Третьим же другом был Пётр. Его род происходит от славян. Он был широкоплеч, коренаст и его светлые вьющиеся волосы спадали почти до плеч. Большие голубые глаза придавали ему вид великодушного добряка, которым он, впрочем, и являлся. Сильной же его стороной была математика. Компьютеры и разные языки программирования давались ему очень легко. Входя на тот или иной сервер, он интуитивно знал, как все работает, как, где и что ему можно найти, какую программу применить и как подобрать пароль. Он мог проникнуть и выйти незамеченным из любой системы, будь то лаборатория, исследовательское бюро или управление полиции. Проследив до дома за самым подвыпившем из служащих, они узнали его имя по табличке на его двери. Камеры в колонии стояли на каждом углу и, войдя на их серверы со школьного компьютера, Пётр мог следить за каждым передвижением служащего по колонии. Чан на следующий день, оставшись в кабинете химии под предлогом, что должен закончить эксперимент, изготовил серум разговорчивости. Назавтра мальчишки, раздобыв одежду стажеров, подсели в баре в ячейку к этому служащему безопасности внешних люков.

Глава 5

Глава 5. Происшествие в лаборатории

В лаборатории Майкон задал авторуке приказ взять пробу клеток из своего пупка. Он собирался выделить стволовые клетки из своего организма и, зарядив их вектором, попробовать на безнадежно больных, которых так тщательно скрывает от людей Совет Старейшин. Предстоял очень болезненный укол в живот иголкой, полой внутри. Из нее высунется маленькое сверло, которое и заберет часть тканей на пробу. Чтобы не чувствовать боли, ученый медикус смазал себе пупок кремом, заставляющим онеметь ткани, влез на стол, привязав себя крепко веревками, чтобы, не дай бог, не дернуться, и дистанционно включил авторуку.

Несмотря на обезболивающую мазь, невероятная боль пронзила Майкона. От боли его вырвало и медикус стал захлебываться подступающей рвотой. Он не мог перевернуться или пошелохнуться, так как был привязан. Дышать он больше не мог и уже решил, что скоро от недостатка воздуха отключится мозг. Он видел, как авторука уже отходила и знал, что проба взята. Но без воздуха у него оставалась всего минута до того, как он потеряет сознание. И если никто не придет на помощь, то еще 3-4 минуты и клетки мозга начнут отмирать. В голове отсчитывались секунды.

Уже 10. Майкон вспоминал свое детство, маму и папу, бабушек и дедушек, детский сад и своих друзей. Но потом все изменилось. Умер дедушка. Потом – другой дедушка и бабушка. Маленький Майкон очень переживал и все спрашивал, от чего они умерли? Можно ли им было помочь? Можно ли было их вылечить?

20 секунд. Исчез папа. Мама сказала, что его отправили в экспедицию, но мальчик ей не верил. Он заметил, что папа с последнее время плохо себя чувствовал, не мог с ним играть в футбол и кататься на хаверной доске. Все чаще сидел на диване и отдыхал. Они с мамой остались одни.

30 секунд. Папа так и не вернулся из экспедиции и объявили о его гибели, но Майкон уже обо всем догадался. К тому времени он уже заканчивал школу и выбрал профессию медикуса. Так как он хорошо учился, то администрация школы поддержала его выбор.

40 секунд. Вот он выпускник. Держит в руке диплом с отличием. На нем мантия и квадратная шапочка с кисточкой, которая постоянно сваливается на глаза, как только он поворачивает голову. Мама им очень гордится и устраивает для него большой праздник, приглашает много гостей. Ночью, после праздника, ей становится плохо. Ее увозят в больницу, сын едет за ней. Ставят диагноз: лейкемия. Теперь Майкон – медикус и от него уже ничего не скрывают.

50 секунд. Вот он здесь, прикован к столу и, похоже, так и не сможет спасти умирающих во имя всей своей семьи. Как же глупо он умирает! От собственной рвоты.

Вот осталось восемь секунд до потери сознания. Семь. Шесть. На пятой секунде за дверью лаборатории он услышал топот. Четыре. Три. Звук заряда бластера. На второй секунде произошел сильный взрыв. Дверь отлетела и ударилась о его операционный стол, который, оторвавшись от пола, перевернулся. Как раз, когда оставалась всего одна секунда, Макон оказался на полу, придавленный столом, и рвота вытекла изо рта. Ученый смог вдохнуть.

С его первым вдохом в лабораторию вбежали люди и начали из лазеров обстреливать все, что там находилось. Медикуса они не видели из-за перевернутого стола. Через 10 секунд Майкон услышал визжание роботов-охранников и писк из лазеров на поражение преступников. Но раздался хлопок, и люди исчезли из помещения. Ученый прямо кожей почувствовал, как роботы уже наводят бластеры на него. Он судорожно вытащил руку из зажима и приложил палец к браслету на запястье, чтобы заморозить роботов. Только потом он полностью отстегнулся и вылез из-за своего укрытия.

Уже через полчаса после того, как его осмотрел Пабло – другой медикус, которого срочно вызвали в лабораторию – он сидел за столом перед следователем, никем иным как мистером Йодом – десятым человеком в колонии, и в который раз описывал ему произошедшее.

Мистер Йод: вы уверены, что никому не рассказывали, что пойдете в лабораторию в нерабочее время?

Майком: конечно, я же вам уже все рассказал. Мне пришла в голову идея и я решил ее срочно проверить.

Мистер Йод: какая именно идея?

Майкон: этого я пока никак не могу рассказать.

Мистер Йод: я мистер Йод и мне вы должны все рассказывать.

Майкон: даже вам не могу. Это медикусная тайна и я над ней работаю.

Мистер Йод: тогда я вполне могу предположить, что вы связаны с «Тенями». Очень подозрительно, что вы так удачно остались живы.

Майкон: да я же вам уже рассказал, как все это было. Вы тоже можете по видеозаписи все это проверить. Мне действительно удивительно повезло! Я чуть не умер из-за рвоты и благодаря «Теням» остался жив. То есть они, пытаясь меня убить, на самом деле спасли мне жизнь.

Глава 6

Глава 6. В туннелях

Мы бы сильно ушиблись или сломали себе что-нибудь, если бы Луна имела более сильное притяжение. Придя в себя, мы почему-то поначалу начали ползать на четвереньках по потолку челнока, ну прямо как мухи. Потом догадались выпрямиться и превратиться в двуногих. Вокруг была темнота. Планета как бы проглотила нас и стало понятно, что нам пора выбираться из корабля, как сказал мой папа: «Чтобы она нас не переварила вместе с кораблем». До скафандров на полу было очень трудно дотянуться. Мне пришлось вытянуться по струнке и отец попытался поднять меня вверх, чтобы я отстегнул костюмы от пола наверху. Я все время терял равновесие и падал назад на потолок. Но все же мне удалось и достать скафандры, и открыть люк. Если еще немного потренироваться, то, думаю, что мы с папой могли бы выступать в цирке с номером «Чрезвычайно опасная добыча скафандров вверх тормашками». Но я не был уверен, что на Луне есть цирк.

Одевшись в скафандры, мы вылезли из корабля на поверхность, а точнее, внутрь планеты. Приборы показывали, что в воздухе вокруг нас есть немного кислорода, что само по себе было странным, но отец сказал, что скафандры снимать нельзя, и мы продолжали общаться через рацию.

Было очень странно смотреть на наш челнок, приросший к потолку обширного помещения. Мы находились как бы в громадной кастрюле, крышка которой могла переворачиваться и поглощать все, что попадало на нее снаружи. Однако внутри «кастрюля» была пустая, за исключением просторного туннеля, выходящего из нее и ведущего куда-то в темноту. Не имея возможности вернуться обратно на корабль, мы направились в этот туннель. Когда мы в него вошли, зажегся свет, осветивший ближайшие метров сто впереди нас. Позже мы обнаружили, что позади нас свет выключается. Свет был холодный, флюоресцирующий и исходил как бы от самих стен туннеля или из незаметных щелей в них. Туннель, в котором не было ни единой двери или чего-либо вообще, уходил довольно резко вниз, вглубь планеты, и к нашему удивлению уровень кислорода в воздухе все увеличивался.

Мне уже давно надоело идти по туннелю и я предложил отцу вернуться к кораблю, но он, подталкиваемый интересом, и понимая, что в корабль нам все равно не попасть, шел все дальше и все глубже вниз. Слишком большой скафандр очень затруднял мое передвижение, и я уже хотел снова пожаловаться, как вдруг за очередным поворотом туннель закончился, упершись в стену. Свет ярко горел, и мы стали рассматривать все стыки этой стены по бокам и внизу, но не нашли ничего напоминающего хоть какую-то кнопку или рычажок. Я стоял перед ней, совсем обессиленный, не представляя, что же дальше делать. Отец предложил пойти назад к кораблю и посмотреть, не свалился ли он с потолка. За скафандром я не увидел его издевающейся гримасы, но услышал насмешку в тембре его голоса. «Не-е-е-е-ет!» – заорал я в ответ и усиленно замахал руками, подтверждая свое отрицание. Неожиданно стенка, находящаяся перед нами, стала медленно отползать, открывая перпендикулярный к ней туннель почти такого же размера, как и тот, в котором мы находились. Когда мы прошли в него, стенка за нами начала медленно закрываться. Папа встал посередине перед ней и помахал рукой. Стенка начала медленно отъезжать, снова открывая туннель. Сделав это открытие, мы дали стене снова закрыться, но продолжали стоять, точно не зная, в какую сторону идти и что делать дальше. Перед нами было две дороги и папа начал цитировать свое любимое стихотворение Роберта Фроста:

Опушка – и развилка двух дорог.

Я выбирал с великой неохотой,

Но выбрать сразу две никак не мог

И просеку, которой пренебрег,

Глазами пробежал до поворота.

Вторая – та, которую избрал, —

Нетоптаной травою привлекала:

Примять ее – цель выше всех похвал,

Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,

Она сама изрядно потоптала.

И обе выстилали шаг листвой —

И выбор, всю печаль его, смягчали.

Неизбранная, час пробьет и твой!