Уголовных дел мастер

– Неужели? – иронически осведомился прокурор. – В таком случае я хотел бы предоставить слово свидетелю. Он сделал приглашающий жест, обращаясь к Витьке.

– Прошу вас, молодой человек.

Сергей Антонович задохнулся от негодования. Суд явно превращался в фарс: мало того, что свидетелем выступал несовершеннолетний, так он еще и присутствовал в зале суда во время заседания, хотя по закону должен был пребывать за дверьми и ждать, когда его позовут. Ворсин вопросительно посмотрел на шуструю адвокатшу, надеясь, что она отреагирует, но та и бровью не повела.

Витька, громко сопя и шаркая ногами, направился к трибуне, на которой красовались государственный трезубец и тощая Фемида с традиционными весами в руках. Ворсин с удивлением отметил, что у символа правосудия нет на глазах повязки. Ему даже показалось, что она смотрит на него с некоторым сожалением, будто заранее знает, чем закончится судебное заседание. Когда Витек проходил мимо, Ворсин, сам не понимая почему, неожиданно подставил ему ногу. Не ожидавший такого подвоха мальчишка споткнулся и растянулся на полу во весь рост. Из кармана его малинового пиджака выпала рогатка.

– Какой же ты неловкий! – воскликнула блондинка, подбежав к мальчику. Она подобрала рогатку и помогла ему подняться.

– Это он нарочно мне подножку подставил, чтобы я насмерть зашибся! – жалобно произнес Витька. На глазах у него выступили слезы. – Ему ребенка пришить, что два пальца уделать!

Шмыгнув носом, Витька вырвал из рук адвокатши рогатку и устремился к трибуне, которая превышала его рост. Потоптавшись, мальчишка решительно встал перед нею, загородив своим пиджаком Фемиду. Вытянув руки по швам, громко затараторил:

– Значится так. Дядю Сережу и тетю Тоню знаю давно. Они оба толстые, но разные. Тетя Тоня добрая и веселая, а дядя Сережа злой и вредный, как Макс.

– Кто такой Макс? – уточнила судья.

– Ротвейлер из соседнего подъезда. Он безбашенный. Увидит кошку, бросается на нее и разрывает на куски. Таких бешенных отстреливать надо. Если бы его хозяин дядя Боря не был таким крутым, этого барбоса давно бы замочили.

– Не отвлекайтесь, свидетель, – с мягким укором произнес прокурор.

– Сначала просют, а потом рот затыкают, – обиженно скривился мальчик.

– Ты для нас – образец гражданского мужества, – ласково промолвила судья и впервые за весь процесс улыбнулась. – Если все наши мальчики будут такими же сознательными, как ты, от преступности в Украине и следа не останется.

– Тоже мне Павлик Морозов выискался, – вполголоса проронил Ворсин, не понимая, какая роль в процессе отведена этому дрянному мальчишке.

– Прошу оставить комментарии при себе, – строго посмотрела на него судья. – В противном случае лишу вас слова. Продолжайте, свидетель.

– Дело было так. Когда я после школы домой притопал, маманя погнала за хлебом. Спустился на лифте, подошел к двери, хотел открыть, а тут снаружи какая-то тетка завопила, как недорезанная: «Ты мерзавец и прелюбодей!» Я с переляку едва не уписался, а потом догадался, что эта припадочная меня не видит. На кой ляд мне чужие разборки? Метнулся под лестницу, где вход в подвал. Когда тетка в подъезд ввалилась, я ее признал. Это тетя Тоня была. А за ней дядя Сережа шел. Он начал ее успокаивать. А она, в раж вошедшая, закричала: «Давай кайся, подлюга, пока рожа цела!». Я от них в подвал, они за мной. Нащупал дверь в какую-то кладовку, дернул – она и открылась. Заскочил туда, сердце чуть из горла не выскакивает. Слышу, как дядя Сережа спокойно так отвечает: «Каяться мне не в чем, я тебе не изменял. А вот то, что ты надоела мне хуже горькой редьки, так это факт».

Повествование чрезвычайно увлекло Витьку: глаза его загорелись, лицо покраснело, как перезревший помидор, руки пришли в неистовое движение. Умело подражая голосам Сергея Антоновича и Антонины, мальчик продолжил рассказ: «Ты из-за своей электронной бабы совсем рехнулся, это она тебе насоветовала меня изничтожить?» – «Что ты несешь?» – «А кто хотел меня на Ай-Петри в пропасть спихнуть? Думаешь, я дура, ничего не поняла? С белым светом попрощалась, когда глаза твои бешеные увидела. Ты, видать, думал, что человека порешить все равно, что котенка в речке ухайдокать? Нет, дорогой, в таком деле твердость и беспощадность требуются. А ты – тряпка, как был слабаком, так им и остался».

Слушая с обмирающим сердцем подлого мальчика, который, надо отдать ему должное, обладал отменной памятью, Сергей Антонович пришел к выводу, что дела его плохи.

Случай, о котором столь даровито живописал Витек, произошел в пятницу. Обычно Ворсин возвращался с работы поздно, но этот день был особенным: Quiz в четверг пообещала прислать ему нашумевшую работу Уильяма Пауэлла «Поваренная книга анархиста», в которой автор рассказывал о различных наркотиках и способах их приготовления. В этот момент Ворсин занимался расследованием трагического происшествия, произошедшего с двадцатилетним студентом экономического института Андреем Дерюгиным.

Парень жил вместе с родителями в двухкомнатной квартире, в их отсутствии надумал на кухне смастерить «адскую машинку». Когда прогремел взрыв, перепуганные соседи вызвали милицию. Как позднее объяснил Ворсину начальник научно-исследовательского экспертно-криминалистического центра Матвей Несгорович, мощность взрыва в тротиловом эквиваленте превысила четыреста граммов. Ударная волна напрочь вышибла окна и двери, а студент лишился головы. Оперативники искали ее полтора часа, нашли в кустах, в пятидесяти метрах от многоэтажки.

– Представляешь, башка практически не пострадала, – делился своими впечатлениями Несгорович. – Жуткое зрелище. Как только ее увидел, меня вывернуло наизнанку.

Погибший оказался на редкость любопытным субъектом. С детства увлекался химией, часами возился с различными реактивами. Неизменно побеждал на всех городских олимпиадах, химические формулы щелкал как орехи. Ему прочили большое будущее, но парень неожиданно охладел к химии, увлекся экономикой. Ворсин подозревал, что Андрей так поступил, чтобы скрыть свое новое увлечение, которому, судя по всему, отдавал все свободное время.

– Мы нашли у парня в шкафу три самодельных взрывных устройства, – рассказывал Несгорович. – Все взрыватели электронные. В первом случае «бомбу» привели бы в действие часы-будильник, во втором – мини-радиоприемник, в третьем – фотоэлемент, реагирующий на свет. Например, мог бы сработать, если бы жертва, войдя в темную комнату, надумала щелкнуть включателем. Но главное не в этом. Когда эти «игрушки» подорвали на полигоне, они рванули с такой силой, будто в каждой по килограмму тротила.

– Пластид?

– В том то и дело, что нет. Понимаешь, меня к этому делу подключили уже после того, как все запасы парня уничтожили. Поначалу этот несчастный случай расследовал Федя Подковырин, он работает следаком в Соломенском райотделе. Он мне рассказывал, что взрывчатку завернули в бумагу, обмотали синей изолентой. Федя вскрыл все три пакета, обнаружил белый порошок. Отсыпал граммов по пять из каждого, отправил на экспертизу, но по пути образцы бесследно исчезли. В связи с этим даже проводили служебное расследование, виновного так и не нашли. В общем, уникальная взрывчатка тю-тю, ни грамма не осталось. В комнате Андрея оперативники обнаружили кучу книг по прикладной химии, служебные инструкции для взрывников, больше сотни различных химических веществ в банках и картонных коробках, а также брошюру Пауэлла «Поваренная книга анархиста». Но Пауэлл пишет исключительно о наркотиках, причем здесь взрывчатка ума не приложу. Поверь, этот Андрей – настоящий самородок. Думаю, что он создал совершенно новый тип взрывчатки! Я назначил экспертизы кожных покровов трупа и головы, но спецы так и не смогли определить состав взрывчатого вещества, назвали только пару компонентов. Один из них весьма любопытен. Это перекись ацетона, обладающая свойствами инициирующих взрывных веществ. Она чувствительна к внешним воздействиям – трению, ударам, искре и даже к перепадам температуры, поэтому может взорваться и без вмешательства человека.

– Как думаешь, зачем ему понадобилось изготавливать четвертую «бомбу»?

– Трудно сказать. Может, заказ поступил на какое-нибудь новое оригинальное устройство. Не исключено, что парень экспериментировал. Мощность взрывчатки он ведь мог оценить только одним способом – подрывом.

Этим странным происшествием должна была заниматься милиция, но поскольку труп налицо, дело перебросили в прокуратуру. Факт изобретения двадцатилетним гражданином нового типа взрывчатки в протокол не попал, никто бы не возразил, если бы Ворсин закрыл дело. Другой бы следователь на его месте так и поступил, но Ворсин решил повременить: ему не понравилось, что Андрей экспериментировал не только со взрывчаткой, но и со взрывателями. Зачем ему понадобился фотоэлемент? Уж больно специфическая «бомба» получилась, за такую можно браться только в том случае, если имеется конкретный заказ. Несгорович утверждал, что все три взрывных устройства безоболочные, но это еще ничего не значило: для того, чтобы начинить их гвоздями и болтами, большого ума не надо. И потом, где Андрей брал деньги на дорогостоящее хобби? Судя по показаниям его матери, семья не бедствовала, но и в роскоши не купалась. А между тем, по самым скромным подсчетам, общая стоимость химических веществ, найденных в комнате изобретателя, превышала годовую зарплату родителей. Парня могли бы, конечно, пригреть бойцы из столичной группировки «Варнаки». Именно они специализировались на подрывах, но с другой стороны, проще завалить заказанную жертву из пистолета, чем связываться с неизвестным взрывным устройством. Если Андрей занимался изготовлением одной только взрывчатки, то зачем ему понадобилось пособие по наркотикам? Все свидетели в один голос утверждали, что покойный наркотиками не увлекался, даже травку не курил. Именно поэтому Ворсин решил почитать брошюру Пауэлла, надеясь найти в ней ключ к загадке.

Сергей Антонович вкратце сообщил Quiz о странном парне, и та пообещала раздобыть записки Пауэлла, а заодно поделиться последними новостями в области взрывчатых веществ. Ворсин уже давно не удивлялся, что Quiz могла вполне профессионально рассуждать на такие специфические темы, как трасология или баллистика. Эта женщина, казалось, только тем и занималась, что читала все подряд, начиная с истории древней Греции и заканчивая учебниками по квантовой физике. Однажды он поинтересовался, чем можно объяснить столь редкую для женщин эрудицию. Quiz ответила, что часами торчит в интернете, где и черпает необходимую информацию.

В тот злосчастный вечер Ворсин с нетерпением спешил к домашнему компьютеру и неожиданно возле подъезда нос к носу столкнулся с женой. Антонина, видимо, всерьез подготовилась к возвращению мужа. Когда она потащила его в подвал, Ворсин не сопротивлялся, слишком неожиданным и абсурдным показалось ему обвинение в неверности. Но как только жена заговорила об Ай-Петри, он по-настоящему испугался.

***

Спустившаяся с зубцов Ай-Петри Антонина пребывала в превосходном настроении. Она потащила мужа к татарам, хотела заказать вина, но Ворсин запротестовал и потребовал пива. После пары бутылок «Оболони» неприятно закружилась голова, но Сергей Антонович не придал этому должного значения. Он некоторое время беспокойно оглядывался по сторонам, опасаясь встречи с Анной, но, убедившись, что в таком людском водовороте найти нужного человека нелегко, успокоился.

– А когда ты успела английский выучить? – поинтересовался Ворсин у жены, хотя заранее знал, что она ему ответит.

– Последняя бутылка пива – явно лишняя, – с улыбкой констатировала Антонина. – С чего ты взял, что я знаю английский? Я же в школе немецкий изучала.

– Ты хочешь сказать, что и в мой компьютер не заглядывала?

– По моему, тебе надо отдохнуть. Ты был прав, лучше бы мы сюда не приезжали, – вздохнула Антонина. – Высота и алкоголь вредно на тебя действуют.

– Извини, мне что-то нехорошо.

Тошнота накатывала волнами, он побледнел и жадно хватал воздух ртом.

– Что с тобой? – испугалась Антонина, заметив, как помутнели глаза мужа. – Сердце болит?

– Да нет, желудок забастовал, ничего страшного, – успокоил ее Ворсин. – Пойду, прогуляюсь, здесь дымно.

Он с трудом поднялся, пошатываясь, направился к обзорной площадке, слева от которой зеленели сосны. Антонина догнала его, взяв под локоть, пошла рядом. Метрах в десяти от обрыва они нашли тропку, спустились в небольшое ущелье, заросшее кривыми сосенками и кустами боярышника. Сюда не долетали человеческие голоса, а воздух был напоен ароматом горных цветов. Ворсин лег на траву, уставился в бездонное бледно-голубое небо. Голова у него все еще кружилась, но тошнота отступила. Антонина, подстелив шаль, села подле него, положила ему на лоб свою пухлую прохладную ладонь.

– Это на тебя так пиво подействовало, срок хранения у него два месяца назад закончился, – мягко произнесла она. – Я посмотрела на этикетку.

Ворсин тяжело вздохнул. Он, конечно, свалял дурака, усугубив вино отвратительным пивом. На душе муторно и паршиво: еще никогда его так легко и элегантно не разводили. А в том, что Анна – та самая Quiz, с которой он общался по интернету, сомнений не было. Сергей Антонович пришел к такому выводу, сопоставив несколько фактов, на которые не сразу обратил внимание.

Тоня не могла рассказать своим санаторским подружкам, где он работает. Она, конечно, любит поболтать, но далеко не дура, да и страшный девяносто пятый год научил ее многому. В то время на улицах украинских городов почти ежедневно громыхали автоматные очереди и взрывались гранаты, бандиты с исключительным энтузиазмом мочили друг друга и методически отправляли на тот свет строптивых коммерсантов. Ворсины тогда жили на третьем этаже в старой хрущевке. Жарким воскресным днем, истекая потом, Ворсин в одних трусах лежал на диване, смотрел по телевизору очередное латиноамериканское «мыло». Чуть слышно урчащий вентилятор вгонял в сон. Ворсин не обратил внимания на прозвучавшие этажом выше негромкие хлопки.

Находившаяся в это время на кухне Антонина позднее утверждала, что выстрелы насторожили ее, но она решила, что муж смотрит боевик. Часа через полтора проснулся дверной звонок. Зевая и почесывая волосатую грудь, Ворсин открыл дверь и опешил: на лестничной площадке теснились вооруженные автоматами бойцы спецподразделения милиции и люди в штатском, среди которых он узнал Колю Фалалеева и следователя из районной прокуратуры Юру Борцева.

– Вы двое заступаете на круглосуточное дежурство, – приказал один из штатских, обращаясь к автоматчикам. – А ты, Фалалеев, ознакомь с ситуацией следователя Ворсина. Только не усердствуй, а то я тебя знаю.

Ничего не понимая, Ворсин попятился, пропуская в квартиру Фалалеева и двоих бойцов в бронежилетах. Автоматчики, громко топая коваными ботинками и не обращая никакого внимания на хозяев, дотошно осмотрели квартиру и ничего подозрительного не нашли.

– Располагайтесь на балконе, – посоветовал им Фалалеев. – Там и покурить можно, если хотите. А мы покалякаем о делах наших скорбных.

– Что все это значит? – наконец-то обрел дар речи Ворсин.

Фалалеев, ни слова не говоря, увлек Сергея Антоновича на кухню.