Прихоть русского немца. Приключенческий роман

Поздно вечером в пятницу Оксана дописала статью о молодой женщине, заказавшей убийство мужа родному брату. Чтобы статья вышла во вторник, Куропяткин прихватил рукопись домой на выходные, намереваясь поправить ее на компьютере. Он начал набирать статью, однако закончить не успел, дочка попросила отремонтировать любимую куклу, у которой оторвались руки. Пока он, ругая китайских производителей, возился с куклой, в соседней комнате раздался истерический хохот. Недоуменно переглянувшись с Катюшей, Сергей поспешил к жене. Марина сидела за его столом, изнемогая от смеха, читала рукопись.

– Пяткин, – осведомилась она, – где ты раскопал это чудище?

Врать, будто статью прислали по почте, не имело смысла: педантичная Оксана в ее начале указала название и свои данные. Марина могла взять любой номер «Ведомостей» и убедиться, что Оксана Коржавина не только является штатным сотрудником редакции, но еще и работает в отделе «Право».

– А что, собственно, тебя так рассмешило? – обиделся за подопечную Сергей.

Марина в минуты благодушия произносила его фамилию в укороченном виде, но если раньше он на это никак не реагировал, пропуская куцый вариант мимо ушей, сегодня фривольное обращение почему-то задело.

– И перестань называть меня Пяткиным. В конце концов, это не смешно.

Брови Марины изумленно поползли вверх.

– Знаешь что, – жена сделала многозначительную паузу. – Я не виновата, что у твоего папаши такая занятная фамилия. И не придирайся к словам. Какая муха тебя укусила? – Марина с демонстративной небрежностью перелистала злополучную рукопись, в упор взглянула на мужа. – Может, не муха вовсе, а змея? Есть такие пресмыкающиеся, которым плохо, когда другим хорошо.

– Между нами ничего не было, – пошел на попятную Сергей. – Я не виноват, что Оксана в мой отдел попала.

– Ню-ню, – насмешливо протянула Марина. – Только учти, Куропяткин, служебные романы до добра не доводят.

Трудно сказать, повлиял ли неприятный разговор с женой или обидел прагматизм Оксаны, которая, нащупав слабину в начальстве, начала клепать откровенно сырые статьи, рассчитывая, что Куропяткин будет их переписывать, но через пару недель его отношения с подчиненной совсем разладились, девушка запросилась в другой отдел. Кроме того, в городе открылся новый коммерческий телеканал, куда Марину пригласили заместителем гендиректора, она, дорвавшись до любимого дела, отпустила вожжи: перестала доставать мужа профилактическими беседами и перлюстрировать лежащие на его столе бумаги. Однако про Оксану не забывала и при случае с сарказмом вспоминала безграмотную «корову».

Занятый мыслями о жене, Куропяткин рассеянно смотрел на дорогу, когда навстречу «девятке» неожиданно выскочил черный BMW. Аварии удалось избежать, Олег резко крутанул руль вправо. «Девятка», подпрыгнув, вылетела на тротуар, едва не сбив двух зазевавшихся девчонок, которые с визгом разлетелись в разные стороны. Мотор заглох, в салоне стало так тихо, что Сергею показалось, будто прохожие слышат учащенное биение его сердца. Он тупо взирал на толстый ствол клена, в который почти уперся бампер легковушки. Олег, взглянув в зеркало заднего вида, испуганно выпалил: «Уроды! Сюда идут». Куропяткин оглянулся. К «девятке» неторопливо приближались трое плечистых парней.

– Мы правила нарушили? – поинтересовался Сергей.

– Они сплошную пересекли, – пояснил Олег. – Считают, что им все должны уступать дорогу. Сиди, я сейчас.

Он вышел из автомобиля и направился к незнакомцам. Идущий впереди тип, на груди которого красовалась увесистая золотая цепочка с распятием, скривившись, пробасил: «Ну что, урод, в штаны наложил?». Его спутники, взяв Олега в кольцо, переминались с ноги на ногу.

– Это еще нужно разобраться, кто и куда наложил, – невозмутимо ответил Олег.

– Ты на кого бочку катишь? – развеселился мордоворот с распятием на груди. – Сейчас увидим, какой ты крутой.

Он кивнул стоявшему справа напарнику, который, судя по косому шраму на переносице, занимался боксом.

Мысли в голове Куропяткина заметались, подобно стае голубей, на которых внезапно набросился свирепый бездомный барбос. Если смалодушничаю, как Олегу в глаза посмотрю? Трясущимися руками он начал шарить в сумке, презирая себя за предательскую слабость, наконец, нащупал небольшой прямоугольник из плотного картона с ярко-золотистой надписью: «Семен Диомидов. Вице-президент БФ «Минотавр». Холодея от собственной решимости, Куропяткин распахнул дверцу машины и приблизился к качкам.

– Кто бригадир? – спросил он.

Парень с распятием на груди нехотя повернулся в его сторону и ощупал тяжелым мутным взглядом.

– Чего надо?

Сергей показал ему визитку.

Тот недоуменно уставился на шафранную надпись. По мере того, как информация преодолевала темные закоулки его недалекого ума, он уменьшался в размерах, как проткнутый шилом футбольный мяч.

– А теперь валите отсюда, – мрачно посоветовал Куропяткин и добавил, обращаясь к Олегу:

– Поехали.

Водитель с готовностью поспешил к машине. «Девятка» так резво дала задний ход, что братки еле успели отпрыгнуть на тротуар. До самого управления милиции Олег молчал, когда они остановились у трехэтажного здания, возле которого были припаркованы автомобили с милицейскими номерами, спросил:

– Ну, ты, Серый, даешь. Что ты им показал?

– Визитку одного авторитета. Поезжай в редакцию, назад сам доберусь.

Начальница пресс-центра, выслушав душещипательный рассказ журналиста о причине его опоздания, сочувственно изрекла:

– Житья не стало от этих уродов, куда только милиция смотрит.

Сообразив, что сморозила глупость, улыбнулась и сказала:

– Сейчас посмотрю, на месте ли Лепихов.

Нина Павловна отсутствовала недолго. Вернувшись, хитро подмигнула и пояснила:

– Времени у него, как всегда в обрез, но поговорить с вами согласился. Кабинет номер шесть.

Лепихов сидел за столом и по телефону распекал подчиненного.

– Ты своей жене басни рассказывай, – сузив раскосые глаза, доставшиеся, вероятно, от кривоногих потомков Чингисхана, басил в трубку Андрей Виленович. – С каких это пор стал таким законником? Реляцию прокурора ему, бляха муха, подавай. Имей в виду, если не заарканишь Хавича, я тебе такую красивую реляцию выпишу, что мозги мигом прочистятся.

Он жестом указал журналисту на стул, продолжая допытываться у собеседника, почему тот отпустил какого-то Хавича. Сергей с любопытством разглядывал начальника угро, с которым раньше встречался только на брифингах. Судя по всему, Андрей Виленович относился к пишущей братии примерно так же, как командировочный люд к тараканам и клопам. На брифингах Лепихов обычно сухо зачитывал официальное сообщение, после чего удалялся, не обращая внимания на уточняющие вопросы журналистов.

Лепихов милицейскую форму принципиально не носил, отдавая предпочтение отечественным неказистым костюмам. Был он костист, длиннорук и неулыбчив, за что и получил язвительное прозвище Орангутанг.

Закончив разговор, Лепихов бросил трубку, устало произнес, обращаясь к Куропяткину.

– Читаю ваши статьи, хлестко излагаете, хотя по отношению к нам иногда перегибаете палку. Не подумайте, что честь мундира защищаю. Что греха таить, мусора у нас в исконно смысле этого слова предостаточно, только не всегда его выгребать позволяют. Вы вот и меня Орангутангом прозвали, – сменил тему Лепихов и испытующе уставился на Куропяткина.

Журналист, смешавшись, покраснел, будто сам придумал оскорбительную кличку.

– Я не в обиде. В переводе с одного из африканских языков орангутанг означает «человек из джунглей». Пишущая братия на меня дуется: общаться не желаю. Доверие – штука тонкая, его заслужить надо. Пару лет назад один из ваших, не буду называть имя, пообещал выдать в эфир строго дозированную информацию, а вместо этого растрезвонил о том, о чем ни в коем случае не должны были знать преступники. В результате погиб наш сотрудник, кстати, отец двоих детей. Если не ошибаюсь, это вы однажды написали о Звере хвалебный очерк?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Куропяткин, начавший привыкать к внезапным поворотам беседы, не сразу понял, о ком идет речь.

– Зверь? Кто такой?

– Вы его хорошо знаете, – усмехнулся Андрей Виленович. – Я имею в виду Семена Диомидова. Пойдемте, схемку покажу.

Встав с кресла, Лепихов жестом пригласил журналиста в соседнюю комнату. Куропяткин вошел вслед за начальником угро в помещение, не имевшее не только окон, но и мебели, за исключением куцего стола, на котором стоял телефон времен взятия Зимнего дворца. Лепихов подошел к стене, закрытой занавеской из плотной ткани, прикрепленной к алюминиевой трубке с помощью обычных зажимов «крокодил», рывком отдернул ее. К стене был пришпилен кнопками большущий лист ватмана, испещренный квадратиками и стрелками. Поверх листа крупными буквами было написано: «Организованная преступная группировка «Минотавр». В центре схемы в красном квадрате значился главарь: «Константин Васильевич Цыганков (Циклоп)». Чуть ниже более мелкими буквами были написаны его домашний адрес и телефон. Правее красовался квадратик с надписью: «Семен Ефимович Диомидов (Зверь)». Более подробно ознакомиться со схемой Лепихов журналисту не позволил, решительно задернул занавеску, однако Куропяткин успел заметить, что квадратиков с внесенными в них фамилиями было около сотни. Стрелки на схеме, как он догадался, означали подчиненность бандитов или их связи. Сергей, конечно, не раз слышал, что подручные Циклопа – страшная сила и на их счету куча трупов, однако только сейчас убедился, насколько разветвлена и многочисленна эта группировка, напоминающая по своей структуре натуральное воинское подразделение.

Лепихов, довольный произведенным эффектом, вернулся в кабинет. Усевшись за стол, закурил. Он молчал, давая возможность журналисту переварить увиденное. Когда зазвонил телефон, Андрей Виленович, сняв трубку, выслушал собеседника, коротко ответил: «Позже позвони» и вопросительно посмотрел на журналиста.

– У вас наверняка возник вопрос: «Коль милиция так хорошо осведомлена о Циклопе и его подельниках, то почему они до сих пор на свободе?». Вопрос правильный. Проблема в том, что люди в красных квадратиках на схеме пока что недосягаемы, причем по независящим от нас причинам. Видели, как передвигается стреноженная лошадь? Если не снять с нее путы, то далеко не ускачет. Маленький пример. Взяли мои сотрудники некоего Хавича, полный отморозок между прочим, объявленный в России в розыск. А прокурор санкцию на арест не дал, вот и пришлось его отпустить. Кстати, Хавич не зря в наш город заглянул, у него давние связи с Циклопом. Вот так и работаем, – мрачно заключил Лепихов.

Пока он жадно курил, Куропяткин размышлял. Напрасно радовался, когда Нина Павловна объявила об этой встрече. Ясно, что разоткровенничался Лепихов не зря, что-то нужно ему от журналиста.