Крестом и пулемётом
«А действительно, идея что надо», – немного подумав, решил отец Георгий.
Тем более в его-то положении. Ведь до своих не один десяток километров по тылам немецким топать придётся, линию фронта переходить к тому же, и это всё при полном отсутствии каких-либо военных навыков. Наверняка не дойдёт. Ну а если вдруг и получится, то уж особого отдела не миновать точно. И что тогда? Документов нет, политической обстановкой не владеет, да и вообще не похож он на современников. Подозрительно это, а на войне подозрительный – считай шпион, расстреляют у ближайшей стенки. Вот и выходит, что одна ему дорога – в партизаны. Да и там, конечно, проблема из-за отсутствия документов возникнуть может, но хотя бы не в такой жёсткой форме, потому как у партизан особых отделов нет, это во-первых. А во-вторых, не всё население СССР паспортизировано. Деревенским в случае чего справку выдают: кто ты и откуда. И факт сей общеизвестен. Ну и, наконец, даже если не выдавать себя за сельского жителя, на которого он тоже не похож, то и тогда риск минимальный. Нет у меня документов, сгорели в поезде при бомбёжке вместе с вещами. Да, всё так и было. И что с того? Воевать отсутствие паспорта мне не мешает.
– Ну и отлично, остановимся на партизанских действиях, – решил отец Георгий.
– Тем более считай, что уже начал. Итак, что для этого понадобится? Оружие. Есть пистолет, после добудем ещё что-нибудь посерьёзнее. Прочная, износоустойчивая одежда тоже имеется. Под подрясником – камуфляж армейский, в котором на раскопе работал. Обувь? С этим сложнее – летние туфли, в них долго не проходишь. Сапоги нужны. Хотя немец с ним одной комплекции, его обувка должна подойти. Далее – продукты питания и вещмешок. С этим тоже проблем нет. У немцев по первому времени брать можно, они с собой НЗ возят. Вещмешок. В доме обязательно что-нибудь подходящее да найдётся. В общем, всё, диспозицию определили, начнём сборы.
В отношении обуви отец Георгий не ошибся, сапоги пришлись впору, да и ремень с кобурой на камуфляже смотрелся весьма эффектно. Как есть партизан – и даже с бородой. Если спросят, одежда, обувь и «Парабеллум» – всё трофейное.
Кстати о «Парабеллуме». Проверить бы его. Но это небезопасно. Хотя деревня и на отшибе стоит, всё равно стрельба привлечь внимание может. «Так что лучше не рисковать, – взвесив все за и против, решил отец Георгий. – Впереди ещё много времени, настреляюсь».
С продуктами оказалось хуже. Нет, они были, конечно, да вот только в малотранспортабельном виде. Мука, картошка, лук в довольно значительных количествах обнаружились в подполе. Но не тащить же это всё с собой по лесам. Неудобно, да и испортиться может.
«Вот если бы консервы были… – подумал отец Георгий. – А впрочем, надо мотоцикл проверить, там наверняка НЗ имеется».
Мотоцикл оказался настоящим кладом. Во – первых, на сиденье лежал автомат
«МП-38», в просторечии «Шмайссер», и подсумок снаряженных магазинов. А во-вторых, в багажнике был целый склад провизии, начиная от разных мясных консервов и кончая галетами и шоколадом.
– Да, это я удачно зашёл, – вспомнил отец Георгий крылатую фразу из фильма про путешествие во времени. – Тут на неделю усиленного питания одному хватит, если не больше. И главное, есть в чём всё это с собой носить. Вот он, аналог вещмешка. Немецкий пехотный ранец из толстой телячьей кожи был аккуратно уложен возле стенки багажника. Удобно и комфортно. Лямки на плечи – и хоть пешком до Берлина. А что внутри? Как ни странно, ранец был доверху набит рваными тряпками.
– Интересно, и зачем это немцу столько ветоши понадобилось? – удивился отец Георгий. – Мотоцикл от пыли отмывать, что ли?
Под слоем тряпок на самом дне оказалась деревянная коробка, а в ней… А в ней аккуратно упакованная ватой лежала икона Николая Чудотворца. Но какая! Массивный оклад из литого золота с камнями. Кроваво-красные рубины, голубые сапфиры, зелёные изумруды общим числом двенадцать украшали нимб святого.
– Господи! Чудо-то какое! – отец Георгий приложился к образу. Всё ясно, это той бабушки икона, и теперь вполне понятно, почему немец сюда ещё раз наведаться захотел. Дом обыскать решил. Что же, в логике ему не откажешь. Ещё бы! Раз здесь икона такая прямо на виду в избе висела, грабь не хочу, то что же тогда по углам быть запрятано может? Небось на сундук с золотыми червонцами рассчитывал – и не меньше. Вот почему один и приехал. Зачем с другими делиться, самому пригодится? Пригодилось… Но что же с иконой делать? Не возвращать же её в дом. Хозяйка мертва, некому икону возвращать, да и нельзя. Ещё раз немцы приедут или полицаи – заграбастают. А если…
Отец Георгий с надеждой посмотрел в сторону леса, где был временной портал. Не для того ли он Господом сюда направлен, чтобы икону спасти? Ведь если так, то какие-нибудь полчаса – и он в своём времени. Вот было бы счастье! Как там мобильник, не барахлит? Нет, в норме. Но, с другой стороны, это было бы уж слишком просто. Сквозь портал прошёл, немца зарезал, икону забрал – и домой. Тривиально даже. Хотя и эту версию со счетов тоже сбрасывать не стоит, ибо сказано в Писании о неисповедимости путей Господних, а потому к порталу сходить по любому надо, хотя бы на всякий случай. Ну а если закрыт портал, тогда как? В землю икону закопать до лучших времён, а потом?.. Не вариант. Он на войне, и вернётся ли с неё живым или нет, точно не знает, а если бы и знал, всё равно нельзя. Спец контейнер нужен, а его нет. Вот и выходит, что с собой придётся икону носить, а при случае передать представителям безбожной советской власти. Да, именно так и никак иначе, и риска в этом нет никакого, потому что, хотя большевики в Бога и не верят, но цену ювелирным изделиям и произведениям искусства знают. А стоимость этой иконы по ценам чёрного рынка начала XXI века – от миллиона и выше, долларов разумеется. А это гарантия, что на золото и камни не разберут. Она целая дороже стоит. Максимум в фонд обороны пойдёт. Что же, пусть так. Не в первый раз на Руси колокола на пушки льют. Бережно, для большей сохранности обернув бесценную коробку несколькими слоями ткани, отец Георгий поместил её на дно ранца, а сверху пристроил весь свой продуктовый набор.
Всё или нет? Ах да, карта! Ещё карта нужна. Без неё как без рук. Где же она может быть? В карманах у немца её не было, значит, в мотоцикле, но где? Планшет обнаружился под сиденьем люльки. Отец Георгий внимательно рассмотрел содержимое планшета. Кар- ты всего здешнего района – это хорошо, и масштаб нормальный, пятисотка. Компас бы ещё для комплекта, но тут уж, как говорится, хорошего понемножку. Ещё что? Вроде всё. Хотя нет, бабушку ещё похоронить надо, но нельзя, времени нет, и так сверх всякой меры здесь задержался. Немца уже наверняка ищут.
«Ну тогда в дорогу. Прости, бабушка», – с этой мыслью отец Георгий направился в лес.
Предположение о местонахождении портала оправдалось на все сто. Примерно четверть часа хода по собственным, довольно хорошо различимым на слегка влажной почве следам, и вот он. Отпечатки ног резко обрывались на самой середине оврага. Но ни марева, ни тумана, конечно же, не было уже и в помине. Временная дыра закрылась, отрезав дорогу в будущее.
– Ну, в общем, этого и следовало ожидать, – вздохнул отец Георгий. – А всё же ориентиры места запомнить надо. По правую сторону большой валун, по левую тоже, но раза в два поменьше, а впереди, метрах в пятнадцати, тоже два валуна, но рядом ещё и высокий дуб.
«Ж-ж-ж», – завибрировал в кармане мобильник. Что, неужели портал открывается? Но где же туман? Отец Георгий достал телефон. Нет, ложная тревога – просто аккумулятор почти разрядился, всего пять процентов осталось. Можно выбрасывать, зарядника то всё равно нет, а если бы и был, что толку звонить? Всё равно некому, к тому же свои увидят, так вопросов не оберёшься. Или, может быть… Да это лучше, чем выбросить. Дойдя до дальней группы валунов, отец Георгий вырыл небольшую ямку, чтобы спрятать там мобильник и крест. Пусть подождут его возвращения по ту сторону портала. Ведь помещённые в полиэтиленовый пакет предметы могут храниться, не ржавея и не разрушаясь, многие десятки лет. Тем более что айфон пластиковый, а крест из анодированной нержавеющей стали.
«Какой же я теперь батюшка без креста? – думал отец Георгий, аккуратно разравнивая землю. – Хотя зачем он мне теперь нужен? Я же… О Господи!»
Это был третий удар судьбы за один день.
«Ибо если кто погибнет от руки твоей, будешь извергнут из сана», – вдруг неожиданно всплыла в памяти одна короткая фраза. Но это был приговор. Приговор его священству. Ведь нельзя ему убивать никого и ни при каких обстоятельствах. Нельзя, и всё тут! А он убил. Да, убил! Пусть немца, пусть фашиста, пусть врага, пусть защищаясь, но убил, и нет ему теперь оправдания, Богом не пред- усмотрено. Не батюшка он больше, сана лишился.
– И что же мне теперь делать? Отец Георгий растерянно посмотрел вокруг, отыскивая ответ. Но его не было. Вернее был ответ, простой и очевидный: не батюшка – и кончен сказ. И как же после всего этого жить?
С неба послышался шум авиационных моторов. Отец Георгий поднял голову. Меж облаков мелькали силуэты немецких пикировщиков.
«На бомбёжку летят, – мелькнула в голове мысль. – А я…» И вдруг ему стало стыдно за своё малодушие. Ещё бы, сана, видите ли, лишился, премногое потерял. А кто-то сейчас запросто под бомбами жизнь теряет. Ничего? Да если и не жизнь, а здоровье, скажем, – разве намного лучше? Каково это, например, художнику без рук остаться или балерине без ноги? А хоть и не балерине. Вот как, скажем, матушка Наталья, жена протоиерея Александра, в девятнадцать лет на этой самой войне ногу потеряла и живет семь десятков лет, на протезе ковыляя. Дети, внуки, правнуки у них. И потом… Отец Георгий попытался схватиться за соломинку: ведь есть же священники – участники войн, а хотя нет, они же до рукоположения убивали, не после. Не после? Неожиданно ситуация предстала в крайне противоречивом свете. С одной стороны – убил он немца после того, как батюшкой стал, то есть через восемь лет служения, а с другой – аж за тридцать девять лет до собственного рождения. Парадокс. И как его разрешить? Мысль упёрлась в стену, а на ум пришло когда-то услышанное четверостишье:
Был этот мир великой тьмой окутан.
Да будет свет! И вот явился Ньютон.
Но Сатана недолго ждал реванша —
Пришёл Эйнштейн, и стало всё как раньше.
– Ну Эйнштейну эйнштейново, а Богу божие, – отец Георгий попытался поставить вопрос ребром.
Если бы выбор ему предложили: ради чего он согласен сана ли- шиться? Защита Родины в это входит?
– Входит, – улыбнулся отец Георгий. – Однозначно входит, а раз так, не батюшка он теперь или относительно не батюшка, а воин, защитник Отечества, партизан, и в этом для него всё.
– Ладно, – отец Георгий поднял с земли ранец, – больше здесь делать нечего. Судя по карте, в паре километров на север болото, туда немцы точно не сунутся. Заночую там, а утром… А утром – война.
Весь остаток дня и вечер отец Георгий потратил на изучение трофейного автомата и «Парабеллума», а также тренировки – по пластунски учился ползать. Ещё бы, пехотинцу без этого умения никак. Потом поужинал трофейными, кстати, самоподогревающимися консервами, положил под голову ранец и почти мгновенно заснул. Так закончился его первый день на войне.
Глава 4. Жора-партизан
«Итого: мотодрезина с охраной через каждый час, поезда через каждые тридцать минут», – подытожил отец Георгий результат трёхчасового наблюдения за мостом. В принципе, вполне даже осуществимая диверсия, если учесть, что охранников всего четверо в двух будках по обе стороны моста и вооружены они только винтовками. К тому же лес подступает чуть ли не вплотную. Так что… Идея пустить под откос немецкий эшелон пришла отцу Георгию утром во время завтрака, когда он прикидывал, чем сегодня займется. Сначала эта мысль выглядела чистой авантюрой, но потом, оценив все за и против, отец Георгий решил попробовать. Ну, во всяком случае, на разведку сходить-то можно, тем более что, судя по трофейной карте, всего-то пять-шесть километров, и вот он мост. А там? А там по обстановке. Если охраны человек сто и доты пулемётные, то, конечно, о диверсии на мосту и думать не стоит. Он же не терминатор из ЖМ-сплава.
А вот если нет…
Оказалось – нет.
«Да, из „Шмайссера“ всех четверых, даже если с этого дерева стрелять, достать одной очередью явно не удастся», – подумал отец Георгий, прикинув расстояние до дальней будки охраны: метров сто пятьдесят, не меньше. Предельная дальность для пистолета-пулемёта, тем более если учесть его навыки. Два магазина, тренируясь сегодня, расстрелял. Впечатление так себе, вблизи неплохо, а вот по дальним целям… Ну и, кроме того, ещё не факт, что у охранников гранаты имеются. А если нет, что тогда – зубами рельсы кусать? И такой из этого вывод: с диверсией слегка подождать придётся, пока он пулемет ручной и, как минимум, две-три гранаты не добудет. Но это вряд ли проблема: у одиночных мотоциклистов позаимствовать можно. Немцы-то ещё непуганые, колоннами не ходят.
Ладно, с Богом. Осторожно, чтобы не привлечь внимание охраны моста, отец Георгий спустился с дерева и направился к ближайшей просёлочной дороге.
«На ловца и зверь бежит. Вернее, стоит и ремонтируется», – подумал отец Георгий, беря на прицел двух немцев, меняющих заднее колесо мотоцикла. А главное, пулемет у них в наличии и гранаты наверняка есть. Лучшего и не надо. Короткая очередь по групповой цели – оба упали. Держа наизготовку автомат, мало ли что, отец Георгий подошел к мотоциклу. Но его опасения не оправдались: немцы были мертвы. Так, с этими ясно, а как там с гранатами? Открыл багажник люльки – ага, четыре штуки и две дополнительных ленты к пулемёту. Кроме всего прочего, консервы – тоже пригодятся. У водителя «Парабеллум» – надо с собой взять. Два пистолета – не один, а ещё винтовка со штык-ножом в ножнах. Ну, винтовка не нужна, автомат лучше, а вот штык-нож – вещь полезная. И ещё фляжку для воды прихватить обязательно. Ведь своя, что из пластика, – предмет не современный. Вроде всё. Хотя нет, не всё. Трупы и мотоцикл спрятать надо, чтобы раньше времени тревогу не подняли, а то обнаружат убитых, охрану на мосту усилить могут, и тогда – прощай диверсия.
Запихнув трупы немцев в люльку, отец Георгий волоком, чтобы не создавать лишнего шума, откатил мотоцикл подальше в лес, а потом, взвалив на плечи пулемет, двинулся в обратный путь.
За время его отсутствия на мосту ничего не изменилось. График движения патрульных мотодрезин и поездов остался прежним. Да и охрана не увеличилась – всё те же четверо: двое в будке сидят, двое снаружи топчутся или прохаживаются вдоль путей – никаких признаков тревоги.
Ну, Господи, помоги. Осенив себя крестным знамением, отец Георгий передернул затвор пулемёта и, поймав в прицел самого дальнего часового, нажал спуск. Пулемёт ударил трассером, буквально разрезав немца напополам. Из окон сторожевой будки полетели осколки стекла. Доворот ствола вправо, и вот уже второй часовой, изрешеченный пулями, падает на рельсы. Теперь будку сверху до низу – вдруг немец на пол успел упасть. Щелчок, лента кончилась, пулемет замолчал. А вот теперь дело в скорости. Спрыгнув с дерева и держа наизготовку автомат, отец Георгий буквально взлетел на мост. Первое – проверил охрану. Все шестеро были мертвы. Здорово общитался: в будке, оказывается, по двое было. Ладно, теперь не страшно. Всё равно тревогу поднять не успели. Телефонные аппараты повреждены пулями. Но на будущее надо быть повнимательнее. Как у них с гранатами? У каждого по две штуки, итого двенадцать плюс ещё шесть. Восемнадцать в итоге, должно хватить. Подсунув гранаты под стык рельсов на самой середине моста, отец Георгий срезал кусок телефонного провода, один конец которого прикрепил к силовой ферме, а другой соединил с запальными шнурами гранат, получив таким образом растяжку. Готово. Пора уходить. Или всё же посмотреть на деяния рук своих? Вроде всё тихо. Желание посмотреть победило.
«Так и быть, посмотрю», – решил отец Георгий. Тем более первая диверсия – память на всю жизнь. Только отойти надо подальше, а то, не дай Бог, в эшелоне боеприпасы будут, мало не покажется.
Вот что хорошо у немцев, так это точность. Поезд появился минута в минуту. Отец Георгий затаил дыхание. Паровоз въехал на мост… Ну вот, сейчас… А вдруг не сработает, а вдруг силы взрыва не хватит, а вдруг?.. Лёгкий хлопок под колёсами тендера, сверкнуло пламя, и первая платформа с установленным на нём танком вильнула в сторону, закачалась. Грохот, скрип, скрежет! Сплошная мясо вернее металло рубка из разбитых платформ, покорёженных танков и перевёрнутых вагонов!
Лишь паровоз уцелел, успев по чистой случайности проскочить мост. Остановившись неподалёку, он начал давать один за другим длинные гудки, подавая сигнал бедствия. Непорядок. Паровоз – машина ценная, без него железная дорога всего лишь пара рельс. Ничего, сейчас доработаем. Длинная, на всю ленту очередь по паровозному котлу. Вот теперь то, что надо. Призывные гудки тут же прекратились, уступив место пронзительному свисту. Из многочисленных пробоин били струи пара.
Отец Георгий оценивающе посмотрел на расстрелянный паровоз. Теперь его долго латать будут. Эх, жалко гранатомёта нет, а то бы разнёс вдребезги. Хотя в принципе, конечно, можно ещё добавить. Но всего одна лента осталась, а патроны пригодиться могут. Тем паче и так сделал всё, что мог, если не сказать больше, чем мог. Паровоз – в дуршлаг, мост повреждён, танки в лучшем случае отправят на завод для ремонта, а в худшем – на металлолом. И это сделал он один!
Ладно, полюбовался и хватит. Как говорится, хорошего по немножку. Отец Георгий взвалил на плечи пулемёт и быстрым шагом направился на запад, чтобы сбить со следа возможную погоню, справедливо полагая, что немцы припишут диверсию какой нибудь выходящей из окружения воинской части и начнут поиски в восточном направлении. Он был безмерно доволен случившимся. Ещё бы! Сегодня ему в одиночку удалось нанести колоссальный урон врагу. Пустить под откос эшелон с бронетехникой – это ведь… Даже если он ничего больше в этой войне сделать не сможет, и то его сегодняшний вклад в будущую победу уже немалый.
Пять часов вечера, или, по-военному, 17.00. Всё, привал. Отец Георгий в изнеможении опустился на землю. И так два часа по лесу петлял, путая следы на случай, если с собаками искать станут. Хотя, может быть, и не стоило так осторожничать. Ну кто на диверсанта-одиночку подумает? Тем более сапоги немецкие. Но, с другой стороны, ещё не факт, что немцы только версией окруженцев удовлетворятся и облаву по всем правилам не устроят. А вот тогда-то его осторожность и будет более чем кстати. Не зря же наиболее эффективно действовавшие партизанские отряды, такие как соединения Ковпака и группа ОСНАЗа «Ходоки», использовали именно эту тактику. Максимальная подвижность и максимальная маскировка. Никаких долговременных партизанских баз и схронов. Ударил, отошёл, исчез. Вот и он так же действовать будет и в одиночку, и с отрядом – по возможности всё время в движении. Пусть поищут. Вдали вдруг послышался всё нарастающий шум автомобильного мотора. Отец Георгий насторожился: облава? Хотя нет, вряд ли – лая собак не слышно. Но тогда что? Может, дорога рядом. Сверился с картой – да, есть грунтовка от ближайшей деревни к шоссе, мимо озера идёт. Шум мотора неожиданно смолк. Так, остановились. Причём, судя по звуку, машина одиночная и находится где-то в районе озера, а это значит, либо сломались, либо рыбку ловят.
А что – это идея: охота на рыбаков! Не эшелон с танками, конечно, но на безрыбье и рак рыба. Боеприпасы к тому же пополнить не мешает, хотя бы ещё одну ленту к пулемёту заполучить и пару гранат. С этой мыслью отец Георгий направился в сторону источника звука.
Его предположения о цели визита немцев к озеру оправдалось лишь частично. Нет, немцы не рыбачили. Они купались, и было их не два и не три, а целых двенадцать. Да ещё вместо грузовика БТР с пулемётом. Правда, не колёсно-гусеничный, а просто колёсный, но от этого ненамного легче. Пулемёт, девять винтовок и три автомата под прикрытием брони. Перевес сил явно не в его пользу. Стоит ли игра свеч? Или всё же попробовать? Ведь немцы сейчас расслаблены и нападения не ожидают. Но тут совершенно неожиданно в ход событий вмешался случай. Вдруг один из немцев вылез из воды и, отряхнувшись, направился в сторону леса, но не в ту, где скрывался отец Георгий, а в противоположную. И куда это он? Вопрос остался без ответа по той простой причине, что не успел немец дойти до опушки леса, как оттуда загремели выстрелы. Один, второй, третий! Стреляли явно из винтовок, Этого отец Георгий никак не ожидал, да и немцы тоже. В общем, пока длилась немая сцена, неизвестные стрелки, скорее всего партизаны, успели завалить, кроме первого «путешественника», ещё пятерых оккупантов. Но на этом всё и кончилось. Оставшиеся в живых немцы успели добраться до сложенного на берегу оружия и открыли ответный огонь, причём один из них по небольшой ложбине пополз к БТРу с явным намереньем пустить в ход пулемёт.
«Так! А я чего ворон считаю? Своим помогать надо, – подумал отец Георгий и взял на прицел ползущего к БТРу немца, который сейчас был наиболее опасен. Короткая очередь. Готов. Теперь остальные. Промахнуться менее чем с полусотни метров по пятерым неподвижным целям было невозможно. Немцы отправились на тот свет, очевидно, так и не поняв, что попали в огненный мешок. Ведь по ним с тыла вел огонь их родной «MG-34», звук которого они прекрасно знали. Поняли или не поняли – неважно. Стрельба с их стороны прекратилась. Над озером повисла звенящая тишина.
«Ладно, пойдём знакомиться с товарищами», – решил отец Георгий. Подхватив пулемёт и машинально отметив, что на этот раз, ведя огонь короткими очередями, он расстрелял только треть ленты, он вышел на берег озера. Так, и где же товарищи? А вот они. Навстречу, держа в руках трофейные винтовки, вышли трое. Но не партизаны, окруженцы. Два офицера или, как принято говорить в этом времени, два командира и девушка-санинструктор. Тот, что постарше и слегка хромает, судя по всему, комиссар, решил отец Георгий. На рукаве красная звезда нашита. Причём комиссар от авиации, с синими петлицами. Второй примерно его возраста, петлицы зелёные, должно быть, пограничник или что-то в этом роде, если учесть, что у него фуражка с васильковым околышем. А санинструктор не иначе как из студенток, ей лет двадцать от силы, видать, с начала войны мобилизована. Ей бы сейчас не воевать, а с мальчишками в парке культуры под духовой оркестр или…
– Здравия желаю! Комиссар Ульянов Иван Тимофеевич.
– Сержант госбезопасности Шилов Алексей Владимирович, особый отдел Западного пограничного округа.
– Санинструктор Ёжикова Наталья Николаевна.
Прервав ход мыслей представились окруженцы.
«Во влип – НКВД и советская власть в одном флаконе, – растерянно подумал отец Георгий. – А я без документов. И как же мне теперь? Мне же тоже назваться надо». И вдруг совершенно неожиданно для себя выдал:
– Жора-партизан, – но, увидев на себе удивлённо-настороженные взгляды, тут же добавил: – Медведев Георгий Владимирович. А на одежду, сапоги и ранец не смотрите, они, как и оружие, трофейные.
– Партизан! – обрадовалась санинструктор. – А до места расположения вашего отряда далеко? Товарищ комиссар ранен, правда, не тяжело – ноги осколками посекло. Но идти может с трудом.
– Нет у меня отряда… – вздохнул отец Георгий. – Один партизаню пока…
Особист с комиссаром переглянулись.
– Товарищи! – отец Георгий решил взять инициативу в свои руки. – Тут до шоссе километров пять, не больше. Стрельбу могли услышать, так что предлагаю все объяснения оставить на потом, а сейчас уходить надо. И если вы, товарищ комиссар, идти не можете, давайте попробуем уехать на БТРе хотя бы на несколько километров. Лес не очень густой, а у этой машины проходимость хорошая. Да и следы запутать удастся. Кто же подумает, что партизаны или окруженцы бронетранспортёром воспользовались?
– Согласен, – кивнул комиссар. – Только трупы в озере надо утопить, чтобы фрицы сразу не поняли, что к чему.
– Ну, это само собой, – улыбнулся отец Георгий, – рыбам ведь тоже кушать надо.
«Уборка местности» заняла не более пяти минут. Убитых немцев сбросили в озеро, а трофейное оружие, за исключением трёх автоматов, которыми тут же взамен винтовок вооружились окруженцы, сложили в кузов БТРа, решив прихватить с собой на всякий случай.
Вроде всё – отец Георгий внимательно оглядел берег. Хорошо они с особистом поработали. С первого взгляда и не скажешь, что менее десяти минут назад здесь шёл бой. Ладно, едем. Он залез в кабину.
– Уверен, что сможешь управлять? – с тревогой в голосе спросил сидящий на соседнем сиденье комиссар.
– Попробую. На полуторке ездить приходилось, – пожал плечами отец Георгий.
