внезапно налетевший ветерок
и на макушке волосы топорщит,
и гладит нежно икры крепких ног.
Чуть сладковатый запах загорелой
дубленой кожи мне щекочет нос,
как будто запах алой или белой,
иль чайной розы – лучшей между роз.
***
В траве – густом, высоком мятлике,
в дверях при входе в муравейник
стоят усатые привратники.
Шмель носом тычется в репейник.
Есть у изнанки и обочины
особое очарованье.
Как гусениц тела утончены,
нельзя не обратить вниманье.
И не заметить связь подспудную
их с бабочками, грациозно
танцующими польку чудную.
Тут невозможное возможно.
***
Детский праздник подходил к концу
и, когда вскочили разом с кресел,
отряхнувши с крылышек пыльцу,
дети,
зал мне показался тесен.
Может, он и вправду невелик
и не обустроен в должной мере,
просто я ходить в него привык,
в узкие протискиваться двери?
***
Нам нанесший немалый урон
относительно южных степей
небольшой скандинавский циклон –
ну совсем воробей-воробей!
Зря он клювом по древу стучит,
даром выпятил грудь колесом.
Потому как мы есть Русский щит,
то нельзя приходить к нам с мечом.
Петр уехал достраивать флот.
Карл к султану бежал под крыло.
Если метеосводка не врет,
ясно будет опять и тепло.
***
В щелку между стеной и подушкой
нос засунувши, молча лежу.
Я теперь на больную старушку
все разительнее похожу.
О, закрой свои бледные ноги! –
это не про тебя – про меня,