Америка в пяти измерениях

А дальше наш маршрут вел в городок Ламбертвилль. История его довольно необычна. В начале XIX века возникла идея доставлять уголь с севера-востока Пенсильвании в Нью-Йорк. Для этой цели был построена сложная система каналов, включавшая в себя и два вспомогательных канала по обе стороны реки Делавэр. Все было вырыто вручную – для этой работы было нанято 4 тысячи ирландских иммигрантов, многие из которых и нашли здесь свой конец во время эпидемии холеры. В 1834 году канал был открыт, и по его берегам пошли мулы, тянувшие за собой баржи. Ламбертвилль быстро стал одним из центров всей этой системы. На берегу реки стали появляться одна за другой кирпичные здания фабрик, производивших самые разные товары. Город процветал до тех пор, пока канал был главной транспортной артерией, а когда основным средством сообщения стали грузовики и железные дороги, город начал тихо умирать. И на некоторое время он превратился в бедного родственника своего соседа – городка Нью-Хоуп, расположенного на другой стороне реки Делавэр.

Кстати, в XVIII веке оба города именовались одинаково: Кориэл’с Ферри (т. е. Паром Кориэла, по имени его владельца). А свое нынешнее необычное название, означающее в переводе на русский язык Новая Надежда, город получил после сильных пожаров, уничтоживших в том числе и несколько мельниц. Надежды на возрождение города и дали новое название. В XX веке Нью-Хоуп сумел превратить себя в туристический центр, а вот Ламбертвилль, несмотря на близкое соседство, переживал нелегкие времена. Однако в 70-х годах и этот город нашел свою нишу – здесь, в зданиях тех самых заброшенных фабрик, стали открываться художественные галереи и антикварные магазины, сюда стали переезжать жить художники, и Ламбертвилль обрел славу центра искусств. Оказалось, что немало интересного есть и поблизости, в других городках – и на берегу Делавэра сложился новый туристический центр.

Но по дороге в Ламбертвилль мы решили заехать в расположенный рядом необычный музей под открытым небом. Называется он Howell Living History Farm. Это «живой» музей – настоящая ферма, существующая с 30-х годов XVIII века, хозяйство в которой ведется так, как это было в Нью-Джерси на рубеже XIX–XX веков. Последняя владелица – Инес Хоуэлл – подарила ферму округу Мерсер с просьбой создать здесь музей. В своем завещании она написала, что хотела бы видеть на этом месте «живую историческую ферму, где посетители и особенно дети могли не только увидеть, как жили в давние времена, но и попробовать это самим – подоить корову, собрать яйца в самодельную корзинку, расчесать шерсть, прясть и ткать».

Завещание Инес Хоуэлл выполнено – ферма жива и процветает, и каждый приехавший сюда может увидеть, как пашут на конях-тяжеловозах, как варят кленовый сироп, взвешивают свиней, собирают мед. На сайте музея публикуется график сельскохозяйственных работ, и каждый желающий может приехать и посмотреть (или поучаствовать). На тот выходной, когда мы собрались в Нью-Джерси, была назначена стрижка овец. Барана по имени Винсент стригли огромными старинными ножницами, очень аккуратно. И пока он оглашал окрестности жуткими криками, явно намекая то, что его собираются зарезать, служитель музея пояснил, что столь осторожно стригут только овец, у которых есть имя. Остальных стригут потоком, и там уже не до деликатности. Однако, несмотря на все меры предосторожности, Винсента все-таки слегка задели ножницами, он поднял страшный крик, и все бросились оказывать ему первую помощь. Потом две замечательные овчарки устроили представление, продемонстрировав, как надо загонять овец. И еще нам разрешили подержать на руках маленьких ягнят. Мы погуляли по ферме, встретились с местным кузнецом по имени Антон, купили у него выкованную им ложку. Погладили лошадей, познакомились с амбарными кошками, полюбовались на быков. Но подлинной звездой этого дня для нас стал поросенок, который с аппетитом обедал – причем в его миске лежали апельсиновые корки, что, на наш взгляд, было некоторым отклонением от сельскохозяйственных технологий XIX века. Тем не менее, поросенок был явно в восторге, и, покончив с обедом, он чинно прошествовал к персональной луже, где и улегся, подставив бок солнцу. И нам стало ясно, что мы стали свидетелями настоящего поросячьего счастья.

Как-то сразу стало понятно, что и нам бы тоже неплохо было подкрепиться. Чашка кофе, конечно, ни в какое сравнение с апельсиновыми корками не идет, но и она, если появляется вовремя, всегда кстати. Но чашка кофе ждала нас где-то в Ламбертвилле, а нам надо было заехать в еще одно замечательное место – антикварный рынок Golden Nugget, т. е. «Золотой самородок». А закрывается этот рынок, который работает три дня в неделю, довольно рано.

«Золотой самородок» существует с 1967 года и считается одним из крупнейших на Восточном побережье США, да и вообще в Америке. Сюда по средам, субботам и воскресеньям съезжаются торговцы со всех близлежащих штатов. Есть и такие, кого всегда можно застать здесь, а некоторые появляются только изредка. Ассортимент товара одних чрезвычайно разнообразен, а другие торгуют товарами какого-то одного направления. При этом надо учитывать, что понятие «антиквариат» в США отличается от европейского – для американцев и 60 лет древность. Здесь много книг, картин, посуды, украшений, а также всякой домашней утвари. Нас поразил прилавок, где были разложены многочисленные замки и ключи, а также замочные скважины самого диковинного вида. Другой постоянный продавец специализировался исключительно на женских брошках – они были разложены у него по периодам. Вот брошки 40-х и 50-х годов – здесь преобладают цветочные мотивы. Вот пошли 60-е годы, и появились телефоны и самолеты, а в 70-х преобладали всякие зверушки. Был самый разгар дня, но многие продавцы уже начинали складывать свой товар. Стали собираться и мы, и тут у выхода наше внимание привлек прилавок со старой посудой. С краю, горделиво сверкая на солнце, стояли медные чайники, сковородки, кофейники и разные другие посудины не совсем понятного назначения. Стоила эта красота хотя и не очень дорого, но и не дешево, однако хозяин уже собирался покидать рынок и, видимо, решил, что пора расстаться с этим товаром. В общем, цену он сбросил быстро, и вскоре мы покидали рынок, прижав к груди старинный пузатый медный чайник и две роскошные медные сковородки.

Вот тогда-то, наверное, мы и открыли для себя в Америке замечательное развлечение. Те, кто не любит старые вещи, нас не поймут. Это счастье только для тех, кто любит копаться в старых книгах и вещах в поисках сокровищ. Кстати, среди американцев таких немало. И в Америке существует немало мест, где можно погрузиться в мир старых вещей. Во-первых, антикварные магазины. Причем речь не идет о дорогих магазинах в центре Нью-Йорка, а о крохотных магазинчиках в небольших городках. Цены там невысокие, а находки могут быть совершенно неожиданными. В Ламбертвилле таких магазинов множество – заходи, смотри. И никто не осудит тебя, если ты ничего не купишь. Кроме того, существуют еще блошиные рынки – flea markets. Работают они, как правило, только в выходные. И тут можно провести целый день, потому что некоторые такие рынки занимают огромную площадь. Но удачные находки здесь на самом деле редкость, потому что сюда привозят много барахла – типа бракованных маек или джинсов. Есть еще такое явление, как yard sale. Это когда хозяин вдруг решает, что в доме много лишних вещей, и просто выносит их на лужайку перед домом. И ставит табличку с надписью «Yard sale». Проезжающие мимо останавливаются, копаются в вещах, что-то выбирают. Цена обычно символическая – большинство вещей можно купить за доллар-два. Вот здесь можно натолкнуться на самые неожиданные и даже очень ценные вещи. У ярд-сейлов есть несколько модификаций – типа moving sale, когда вещи распродаются в связи с переездом. Или вот estate sale – это когда люди быстренько распродают ненужные им вещи, доставшиеся в наследство. Попадаются здесь иногда действительно ценные вещи, о реальной цене которых наследники и не подозревают. О таких распродажах заранее часто печатают объявления в местных газетах.

Но весьма распространена в Америке и такая вещь, как thrift shop. Исключительно, на наш взгляд, вещь полезная и интересная. Это – благотворительные магазины, куда американцы сдают все вещи, которые им не нужны. Там их сортируют и выставляют на продажу за символическую цену. Принадлежат эти магазины, как правило, крупным благотворительным организациям типа Армии спасения или Goodwill, но есть и одиночные, работающие на какой-нибудь фонд или организацию. Польза от таких магазинов огромна. Во-первых, там вполне могут одеваться и обзаводиться хозяйством самые бедные американцы. Остальные с радостью пользуются возможностью избавиться от лишних вещей. Причем, сдавая вещи, можно взять квитанцию и получить потом налоговые вычеты. Ну и, кроме того, в этих магазинах можно просто походить, посмотреть и покопаться, потому что вещи сюда попадают самые разные – картины, книги, посуда, мебель, техника и даже ювелирные украшения.

Честно говоря, мы не сразу поняли, что такое thrift shop. Достаточно долго мы считали, что это – просто благотворительные магазины для самых бедных. Открыла глаза нам жена одного из наших корреспондентов, долго жившая в США. Как-то мы ехали вместе с ней на машине, и вдруг она решительно сказала: «Ребята, справа thrift shop – надо остановиться». Это потом мы были ей страшно благодарны, а тогда, честно говоря, предложение зайти в такой магазин несколько нас шокировало. Нам казалось, что заходить в такие магазины просто стыдно. Но мы зашли и были потрясены. Как раз бедных покупателей в нем не было совсем. В отделе одежды вообще никого не было, зато несколько человек разглядывали картины на стенах и книги на полках. Прекрасно одетая дама внимательно изучала бокал из тонкого стекла. Потом и мы стали постоянными посетителями таких магазинов и увидели, какая почтенная публика заходит в эти заведения в поисках сокровищ. Постоянные покупатели здесь, например, букинисты. Как-то раз мы оказались у книжных полок рядом с двумя почтенными представителями этой профессии, которые внимательно исследовали выставленные книги, сетуя при этом на то, что Интернет губит их бизнес. Люди перестают ходить в букинистические магазины, а предпочитают покупать книги на букинистических сайтах. Довольно часто видели мы молодых ребят и девушек с длинными списками в руках. Это – так называемые букскауты, прочесывающие благотворительные магазины по заданию букинистов. А нередко видели молодых людей, сидящих на полу с компьютером – эти ребята сами продают книги через Интернет. Они берут заинтересовавшую их книгу с полки и смотрят, за какую сумму ее можно продать.

Найти в таких магазинах можно все, что угодно. Ну, например, неизвестную картину известного художника. Вот – совершенно замечательная история, которая началась в 1987 году в магазине Армии спасения в Калифорнии. Пенсионерка Тери Хортон обнаружила там огромное полотно, являющее собой беспорядочное переплетение желтых, красных и синих линий. Сама картина показалась ей просто уродливой, но она купила ее за 5 долларов с одной целью – развеселить подругу, переживавшую далеко не лучшие времена. Позволить себе более дорогую покупку Тери просто не могла – на пенсию она вышла незадолго до этого, а прежде работала водителем грузовика.

Картина действительно вызвала улыбку на лице подруги, однако оказалась слишком большой для ее дома. Тери Хортон решила расстаться с картиной, но перед этим проконсультировалась со знакомым искусствоведом. Тогда- то она в первый раз в жизни и услышала о классике американского абстрактного экспрессионизма Джексоне Поллоке, работы которого оцениваются в десятки миллионов долларов. Далее последовали другие консультации. Решающим для Хортон моментом стала экспертиза, проведенная канадским специалистом Полом Биро. Он заявил, что об авторстве Поллока свидетельствуют не только техника и материалы, но отпечаток пальца самого художника. Большинство искусствоведов, однако, отказывалось признать авторство Поллока – у них не вызвала доверия ни сама Тери Хортон, ни картина, приобретенная при забавных обстоятельствах.

Спор этот тянется уже долгие годы. За это время сама Тери стала знаменитостью. О ее борьбе с профессионалами-искусствоведами слагали легенды и даже сняли документальный фильм. А предложения продать картину поступали непрерывно. В частности, с предложением продать полотно за 9 миллионов долларов к ней обратился некий покупатель из Саудовской Аравии. Но пенсионерка гордо отказывалась, видя, как растут цены на творения Поллока. А в 2006 году его работа «Номер 5, 1948» была продана на аукционе «Сотбис» за 140 миллионов долларов и стала самой дорогой картиной в мире на тот период. Тут уж Тери заявила, что меньше, чем на 50 миллионов, она не согласна. Именно за такую цену она выставила картину на продажу в 2007 году в галерее в Канаде. Насколько мы знаем, за такую цену никто ее так и не купил, а споры между искусствоведами продолжаются до сих пор.

Вдохновленные «уловом», добытым на антикварном рынке, мы приехали в Ламбертвилль, где долго и с удовольствием бродили по его улочкам, разглядывая домики XVIII и XIX веков, зашли в две художественные галереи, расположенные в старом фабричном кирпичном здании по соседству со школой фехтования. А потом погуляли вдоль канала, который идет параллельно реке Делавэр. Там, где раньше мулы тащили баржи, теперь проложены дорожки для пешеходов и велосипедистов. А в самом канале плавают утки. Вышли на берег Делавэра и как-то незаметно оказались на мосту. Дошли до конца, и вот мы уже в другом городе – Нью- Хоупе. Здесь-то мы набрели на небольшое, спрятанное в маленькой боковой улочке французское кафе под названием C’est La Vie. И с тех пор, когда бы мы ни приезжали в эти края, мы всегда заходили сюда. Здесь неплохой кофе, хотя и сварен, конечно, по-американски, и замечательная выпечка. А самое главное, что можно сесть на открытой веранде на берегу реки. И сидеть здесь можно бесконечно, глядя на крохотный туристический пароходик, на уток и лебедей, а также прочую неторопливую речную жизнь.

Нью-Хоуп – городок весьма примечательный. Несмотря на свои скромные размеры и население, немногим превышающее 2 тысячи человек, он смог превратить себя в настоящий туристический центр. Однако в то же время ему удалось сохранить уют и спокойствие, и журнал «Форбс» в августе 2007 года даже назвал его в числе городов, где лучше всего покупать дом для проведения отпуска. Здесь существуют как вся необходимая туристическая инфраструктура, так и небольшая индустрия развлечений – например, театр и музеи, не говоря уже о многочисленных художественных галереях. Гостей ждут маленькие ресторанчики и множество крохотных магазинов, торгующих всякой всячиной, в том числе поделками местных мастеров. Особенно много керамики, причем весьма необычной.

Для любителей животных, особенно орнитологов, эти края – просто подарок. Утки здесь повсюду, так же как и дикие гуси, а на Делавэре часто можно видеть одну-две пары лебедей. Здесь не только не запрещено их кормить, а, наоборот, это только приветствуется. Во многих магазинчиках вдоль реки можно купить пакетики с кормом для водоплавающих – они просто стоят у кассы. Такие пакетики выставлены даже кое-где на улице – положи монетку и бери. В конце весны мы всегда ездили в эти края посмотреть на гусят и утят. По каналу плавали многочисленные выводки пушистых комочков – страшно дисциплинированные, они поворачивали дружно по маминой команде. Многие утки – ручные и охотно берут корм из рук. Однажды, проходя мимо небольшого прудика, мы услышали сердитое кряканье и обнаружили, что за нами шествует утка. Она так и сопровождала нас долго по улице, сердито крякая и требуя, чтобы мы шли помедленнее. Она, видите ли, не успевает за нами! В том же прудике и питающей его речушке живут какие-то большие рыбы неизвестной нам породы, которых туристы кормят с моста.

Но самые колоритные представители мира пернатых обитают на площади в районе местного театра. Это место облюбовали грифы двух видов – черный гриф-катарта и гриф-индейка. По размерам им, конечно, далеко до их родственников кондоров, но выглядят эти существа внушительно. Размах крыльев грифа-индейки составляет 1,7–1,8 метра. В Нью-Хоупе много ресторанов, а у каждого стоит мусорный бак с объедками, так что для этих «помоечников» здесь раздолье. По некоторым подсчетам, к ужину их собирается от 50 до 100 особей. Городские власти забили тревогу, ищут способы изгнать грифов – уничтожить их невозможно, поскольку, как и другие представители дикой фауны, они находятся под охраной закона. Но делать что-то надо – вид этой черной стаи пугает туристов, не слишком увлекающихся орнитологией. Один из горожан посетовал: «Так мы скоро станем похожи на какую-нибудь страну третьего мира».

В Нью-Хоупе параллельно Делавэру также прорыт канал. И по нему до 2007 года ходили мулы, которые тянули по каналу некое мелкое подобие баржи. Только возили эти так называемые баржи уже не уголь, а туристов. Мулы шли неторопливо, чинно вышагивая по дорожке, не обращая ни на кого внимание. Этих красавцев было четверо – Долли, Дот, Даффодил и Джо. Но сейчас, насколько мы знаем, встретить их в Нью-Хоупе невозможно. После нескольких наводнений в 2004–2006 годах оказалась сильно поврежденной система, включающая в себя 25 шлюзов, 9 акведуков и 106 мостов. Канал остался без воды. В 2007 году аттракцион закрыли, а мулов отправили гулять на какое-то пастбище, где они ждут того дня, когда они смогут вернуться к работе. Шлюзы вроде бы отремонтировали, и экскурсии с мулами собирались восстановить еще в 2010 году, но, кажется, они пока так и не вернулись. Можно, правда, совершить поездку на стареньком паровозе, сохранившемся с незапамятных времен, так же как и крохотная станция. Здесь несколько маршрутов – есть даже экскурсия, на которой вас угостят вином и расскажут о винодельнях Пенсильвании. Здесь их около ста. Да-да, в Пенсильвании делают вино, и даже очень неплохое. И в этом мы убедились, заехав на одну из местных виноделен – Sand Castle Winery. Там производят каберне-совиньон, рислинг, шардоне и пино-нуар. Кстати, винодельня эта довольно молодая – ее создали выходцы из Чехословакии, братья Джозеф и Пол Максиан, иммигрировавшие в США в 1969 году. Свой виноградник они заложили в 1985 году, а первое вино продали в 1988 году.

А совсем неподалеку, в городке Дойлстаун, есть очень необычный музей предметов ручной работы, от которых стали избавляться в конце XIX века, заменяя продукцией, сотворенной машинами. Историк и археолог Генри Мерсер собрал около 40 тысяч таких предметов – различные инструменты, повозки, лодки и т. д. – и сам построил для них здание. Он действительно своими руками три года строил это шестиэтажное здание, а помогали ему только восемь рабочих и лошадь по имени Люси. Причем имена рабочих история не сохранила, а память о Люси жива и по сей день. Это было первое здание в США из бетона. Говорят, что известный промышленник Генри Форд считал музей Мерсера единственным достойным посещения в стране.

Одним словом, в этих местах много интересного, хотя ни в каких путеводителях по Америке вы об этом не прочитаете. Вообще, в Америке все самое интересное находится вдали от шоссейных дорог, и путешествовать надо по маленьким дорожкам, сворачивая с наезженных магистралей.

Глава 4. Кейп-Код

О пилигримах с «Мэйфлауэр», шведской певице Йенни Линд, нобелевском лауреате Гульельмо Маркони, любопытных китах, секс-меньшинствах, а также о Бостоне – городе университетов и музеев – и о приключениях картин русских художников в штате Массачусетс…

Кейп-Код – это обнаженная и согнутая рука Массачусетса: плечо находится в заливе Баззардз, локоть, или crazy-bone, на мысе Маллебар, запястье в Труро, а песчаный кулак – в Провинстауне…

    Гзнри Торо. «Кейп-Код»

В городках Новой Англии, точно вышедших из прибоя, вдоль всего побережья, поблескивая рябою чешуей черепицы и дранки, уснувшими косяками стоят в темноте дома, угодивши в сеть континента, который открыли сельдь и треска.

    Иосиф Бродский. «Колыбельная Трескового мыса»

До штата Массачусетс от Нью-Йорка совсем недалеко, но почему-то поездка туда все не складывалась. А ведь это места, откуда начиналась нынешняя Америка, – именно в Массачусетс приехали первые переселенцы-пилигримы и именно отсюда идет традиция праздновать День благодарения с его обязательной индюшкой. Здесь находится Бостон – по-американски аристократичный город. Но наше знакомство с этим штатом началось с мыса Кейп-Код. Тогда мы ждали друзей из Москвы, с которыми вместе хотели провести недельку у океана. Они уже видели Флориду с ее океанскими пляжами, а мы решили показать им северные пляжи – своего рода американскую Прибалтику. Но тут в Москве грянул кризис, друзья не приехали, вот мы и поехали на Кейп-Код одни.

Кейп-Код, или Тресковый мыс, – это полуостров на северо-востоке США – самая восточная точка штата Массачусетс. Он далеко выдается в Атлантический океан, напоминая по очертаниям руку, согнутую в локте. Фактически Кейп-Код уже не может считаться полуостровом, поскольку в начале XX века был прорыт канал, отделивший его от материка. Именно сюда – на Кейп-Код – в 1620 году приплыл корабль «Мэйфлауэр» с переселенцами, основавшими здесь Плимутскую колонию. Один из пляжей полуострова носит название First Encounter, или «Первая встреча» – именно здесь, как говорят, пилигримы впервые натолкнулись на индейцев. Всего на «Мэйфлауэре» было 102 пассажира, и их имена хорошо известны. Многие из них стали родоначальниками династий, среди представителей которых немало известных людей. Например, актер Клинт Иствуд, основатель журнала «Плейбой» Хью Хефнер и создатель компании «Кодак» Джордж Истмэн являются потомками Уильяма Бранфорда. Мэрилин Монро происходила из рода Джона Элдена, так же как и поэт Лонгфелло и два президента США – Джон Адамс и Джон Куинси Адамс. А среди потомков Уильяма Брюстера был один президент и несколько вице-президентов США, а также Ричард Гир и Кэтрин Хепберн. Художник Луис Тиффани, актриса Джоан Вудворд и президент США Франклин Делано Рузвельт ведут свой род от Исаака Аллертона. Родословную переселенцев скрупулезно отслеживает расположенное здесь же, в городе Плимуте, Общество потомков пилигримов «Мэйфлауэра».

К моменту появления европейцев мыс был покрыт густой растительностью. Однако очень быстро от леса мало что осталось, поскольку новые обитатели вырубали его на дрова, а также для посадок привычных им культур. То, что не вырубили пилигримы, доели завезенные ими овцы. Так что потрясающие песчаные дюны, которыми славится теперь Кейп-Код, – это продукт деятельности европейцев. Дело дошло до того, что к началу XIX века древесину сюда же завозили из штата Мэн, а вскоре и занятие сельским хозяйством стало практически невозможным. Местное население полностью переключилось на рыболовство и китобойный промысел. Сейчас значительная часть Кейп-Кода – это национальный парк, поэтому строительство здесь запрещено. Решение об объявлении этого района заповедником принял президент Кеннеди в 1961 году. Для Кеннеди и его семьи – это родные места. Здесь, в Хайанниспорте, находится их фамильное поместье. По сути, по Кейп-Коду идет всего одна дорога – от моста через канал, отделяющий его от материка, до самой северной оконечности. Здесь нет многоэтажных домов и гостиниц – местные жители обитают в одно- или двухэтажных домиках, и такие же домики приспособлены под гостиницы. Несмотря на то что туристический сезон здесь короткий – фактически это один только месяц август – американцы ездят сюда очень охотно. Если вы хотите отдохнуть на Кейп-Коде в августе, номера в гостиницах надо заказывать чуть ли не за год.

Кейп-Код необычайно живописен. Океанские дали – с одной стороны, залив – с другой; песчаные дюны и зеленые холмы, похожие на игрушечные домики, украшенные корзинками с цветами, и магазинчики со всякими сувенирами преимущественно морской тематики. И, конечно, маяки – без которых еще совсем недавно судоходство было невозможно в этих краях. И хотя выглядят они совершенно игрушечными, практически все они продолжают нести службу. Здесь еще сохранились ветряные мельницы, которые тоже поддерживаются в идеальном порядке.

Но помимо симпатичных маяков и мельниц попадаются еще и некие сооружения в виде башен. Одна из них – самая высокая – построена в городке Провинстаун в память о пассажирах «Мэйфлауэра». Она именуется Башней пилигримов. Еще одна башня высотой около 10 метров стоит на высоком холме у города Деннис. Возведена она в память о семье Тоби, жившей в этих краях в начале XIX века. С нее открывается великолепный вид на залив Кейп-Код. Но самая интересная – третья. Внешне она напоминает зубчатую башню средневекового замка. Только вот никакого замка нет, а торчит себе башенка среди зелени, неизменно привлекая внимание всех, кто оказывается рядом.

Когда-то эта башня и ее близнец украшали железнодорожный вокзал в Бостоне. Легенда гласит, что в 1850 году в этом городе давала единственное выступление прославленная шведская оперная певица Йенни Линд. Она тогда была невероятно популярна, ее голос сводил с ума всех. Говорят, что в нее был влюблен великий сказочник Ганс-Христиан Андерсен и она вдохновила его на создание нескольких сказок, в том числе и «Соловья». Некоторые биографы считают, что именно Йенни Линд, отвергнувшая любовь Андерсена, стала прообразом Снежной королевы. В Америке она дала более ста концертов, билеты на которые распродавались в одночасье, и залы не могли вместить всех желающих. Так случилось и в Бостоне. Начались настоящие беспорядки – толпа требовала открыть двери зала, где уже шло выступление. И тогда дива прервала свой концерт, поднялась на башню расположенного рядом вокзала и пела оттуда для всех бостонцев. Когда спустя много лет здание было снесено, один из поклонников таланта Йенни Линд разобрал башню и перевез ее на Кейп-Код, где ему принадлежал участок земли. Так и стоит там теперь эта зубчатая башенка, именуемая Башней Йенни Линд (американцы произносят Дженни). Все это, скорее всего, легенда, поскольку не все складывается с датами, да и в газетных архивах не удалось найти подтверждения, что Линд давала столь необычный концерт, но легенда на то и легенда, чтобы не нуждаться ни в каких доказательствах.

А вот другая знаменитость, имя которой оказалось на карте Кейп-Кода. Здесь нет никаких легенд – все достоверно и точно. Один из пляжей полуострова носит имя лауреата Нобелевской премии, маркиза Гульельмо Маркони. Да, того самого Маркони, который вместе Николой Теслой и нашим Александром Степановичем Поповым делит славу изобретателя радио. Здесь находилась созданная им станция, откуда в декабре 1901 года ему удалось организовать первую радиосвязь через Атлантический океан, а в конце следующего года была налажена регулярная трансатлантическая радиосвязь. От радиомачт тех времен сохранились только основания.

На Кейп-Код приезжают, чтобы гулять по берегу, кататься на велосипеде, плавать на лодке, играть в гольф. Но самая главная достопримечательность, из-за которой сюда едут туристы, – киты. Из Провинстауна каждый день выходит в океан множество суденышек, на которых туристов возят смотреть на китов. Самое удивительное заключается в том, что если вы отправитесь в такую поездку, то китов увидите обязательно. Злые языки утверждают, что хозяева этих суденышек просто подкармливают этих красавцев, вот они и ждут прихода судов. Но это маловероятно: ведь это – морской заповедник. Киты здесь находятся под защитой Закона об охране морских млекопитающих, а также Закона об исчезающих видах. Эти законы запрещают не только убивать, ловить, охотиться на местных морских обитателей, но и причинять им любой вред.

На самом деле, объясняют биологи, киты очень любопытны. Вполне возможно, что люди на маленьких корабликах для них такое же зрелище, как и киты для нас. По крайней мере, в нашем случае встреча с китом не заставила себя ждать. Мы шли от берега всего минут двадцать, когда из воды появились два любопытных глаза. А потом примерно полчаса для нас давалось настоящее представление – кит выпрыгивал из воды, переворачивался в воздухе и практически бесшумно входил обратно в воду. Это было невероятно красиво, хотя нашему суденышку досталось – его кренило с бока на бок. Группа японских туристов только и успевала подхватывать свои фотоаппараты. Кстати, сфотографировать это шоу нам так и не удалось. Каждый раз фотоаппарат срабатывал, когда кит уже входил обратно в воду. Так и осталась у нас куча фотографий с торчащим из воды хвостом, к тому же покалеченным в какой-то встрече с неизвестным хищником. Но воспоминания останутся на всю жизнь.

Провинстаун – забавный городишко. Хотя киты – это, безусловно, его главная достопримечательность, здесь еще много интересного. Сам он состоит из маленьких деревянных домиков со стенами, крытыми дранкой. Домики эти в некоторых местах соединены затейливыми переходами и лесенками. В крошечных двориках можно обнаружить магазины, торгующие всякой всячиной, обычно совершенно бесполезной, но очень симпатичной. Недалеко от пирса находится необычный магазин «Марин спешиэлитиз». Основная его продукция – это всякие морские принадлежности, причем не новые. Например, здесь продается старый водолазный костюм. А также можно найти спасательный круг и всякие диковинные рыболовные снасти. Но, помимо этого, здесь продается различная армейская и флотская атрибутика. Можно купить целиком военную форму какой-нибудь страны, например, весьма привлекательно выглядело платье-форма женщины-солдата швейцарской армии. В ящиках лежат пуговицы от армейской и флотской формы. Можно подобрать и полевой рюкзак, правда, все они сильно потрепанные. А кроме того, магазин торгует всякой всячиной, в просторечье именуемой дребеденью, но, как правило, забавной.

В Провинстауне неисчислимое количество магазинчиков, кафе, ресторанчиков, крохотных гостиниц. Здесь есть музеи и множество маленьких картинных галерей. В городе царит безмятежная, немного богемная атмосфера. И не случайно, что этот город очень любят представители мира искусства, а также секс-меньшинства. Однополые пары любят приезжать сюда на отдых – причем отдых семейный. И на улочках Провинстауна часто можно видеть двоих мужчин, один из которых катит коляску или несет ребенка на руках. Нам довелось увидеть здесь забавную сцену, когда на парковку въехал старый лимузин, весь в наклейках Американского легиона. Как известно, это – организация, придерживающаяся крайне консервативных взглядов в вопросах внешней и внутренней политики, а также морали. Из машины вышел седой господин весьма решительного вида, а на заднем сиденье остались сидеть двое белобрысых ребятишек, видимо, внуки. Увиденное вокруг так поразило его, что он, казалось, сначала просто не поверил своим глазам. Вокруг неторопливо прогуливались пары, состоявшие из двоих мужчин или двух женщин. Седовласый господин бросился обратно в машину, плюнул на дорогу и, резко развернувшись, уехал, дабы избавить детишек от вида этого греха.

А на самом деле одно из самых ярких воспоминаний от Кейп-Кода – это простой овощной прилавок на обочине дороги недалеко от нашей гостиницы. На нем каждый день были разложены свежие овощи и фрукты, дары местной фермы. Продавца мы не видели ни разу. Видимо, он был занят в своем саду или огороде. На лотке стояла надпись «Деньги кладите в коробку», а цены были указаны не за вес, а за количество. К прилавку постоянно подъезжали машины; все исправно следовали инструкциям. Мы и сами покупали там фрукты и овощи, причем все было очень вкусное – явно только что с грядки.

Казалось, что все построено на доверии и честности. Однако, как оказалось, какой-то контроль всему происходящему все-таки незримо велся. Однажды мы обнаружили рядом с уже привычной надписью еще одну примерно следующего содержания: «Вчера водитель зеленого “форда” взял яблоки и не заплатил». Далее вежливо выражалась надежда, что тот просто забыл оставить деньги и сделает это в следующий раз. Прочитав все это, мы невольно посмотрели по сторонам, но ничего, кроме густой зелени, не увидели. Незримого ока массачусетского фермера обнаружить не удалось.

От Кейп-Кода до Бостона совсем недалеко. На пароме это около полутора часов. Есть даже авиасообщение – регулярные рейсы осуществляет местная авиакомпания Cape Air. И, конечно, возник соблазн съездить на один день в Бостон. Мы сразу стали строить планы относительно того, что нужно посмотреть в этом городе, но поняли, что одного дня нам никак не хватит. Ведь Бостон – это город музеев и университетов. Считается, что в самом городе и его окрестностях около ста высших учебных заведений, включая прославленный Гарвард. Вот и решили отложить мы свою поездку до следующего раза. Вдруг возникнет какая-нибудь командировка или будет просто несколько свободных дней. И, как оказалось потом, мы совершили большую ошибку, что не съездили тогда в этот город, потому что следующая возможность у нас появилась только через восемь лет. И все равно времени на то, чтобы посмотреть все, что хотелось, так не хватило. Ведь Бостон, да и весь штат Массачусетс – это музеи, музеи, музеи…

В Бостоне находится великолепный Музей Изабеллы Стюарт Гарднер. Знаменит он не только своей прекрасной коллекцией, но и тем, что стал жертвой одного из самых крупных в истории и так до сих пор не раскрытого ограбления. В 1990 году в музей проникли преступники в полицейской форме и вынесли с собой тринадцать картин. Среди них «Концерт» Вермеера, три полотна Рембрандта, в том числе его единственный известный морской пейзаж, а также работы Мане и Дега. На месте этих картин теперь пустые рамы, и с каждым днем остается все меньше надежд на то, что картины будут найдены и вернутся на место.

Прекрасная коллекция собрана в Музее изобразительных искусств Бостона. Это – один из крупнейших музеев США, где представлено около полумиллиона экспонатов. При нем существует художественная школа – высшее учебное заведение. И вот интересный факт: в 30-х годах здесь преподавал (и руководил отделением живописи) русский художник Александр Яковлев. Он доводился родным дядей Татьяне Яковлевой, в которую был влюблен Маяковский. Именно дядя помог ей уехать из России в Париж, где она и встретилась с поэтом. Говорят, оформить вызов для племянницы помогло сотрудничество художника с компанией «Ситроен». Она организовала для Яковлева в 1931–1932 годах экспедиции по Ближнему Востоку и Азии, когда художник проделал путь от Сирии до Вьетнама. По итогам этой поездки была создана целая серия рисунков и полотен. Среди них были и картины под названием «Афганцы» и «Под киргизским шатром», имеющие непосредственное отношение к истории, которую мы хотим рассказать.

Вскоре после завершения экспедиции Яковлев был приглашен в США. Здесь он прожил до 1937 года, много путешествуя. А через несколько лет в Америку уедет и Татьяна. Она станет настоящей звездой – выдающимся модельером шляп. Только известна она будет уже под фамилией дю Плесси – по первому мужу. Ее вторым мужем станет Александр Либерман, в будущем – один из руководителей издательства «Конде-Наст». Татьяна дю Плесси-Либерман жила в Нью-Йорке. Ее друзьями были Бродский и Барышников, Сальвадор Дали, Марлен Дитрих и Кристиан Диор.

О судьбе племянницы Яковлева в последние годы написано немало. Но вот сам художник, скончавшийся в Париже в 1938 году, оказался забытым. А ведь он считался видным представителем неоклассического течения в модерне и получил известность благодаря картинам, написанным в манере старых, ренессансно-барочных мастеров. Он много путешествовал – собирал на Дальнем Востоке этнографический материал для росписи Казанского вокзала в Москве, побывал в Китае, Монголии, Японии, Франции, Италии, участвовал в экспедиции по Сахаре и Экваториальной Африке. Интерес к его творчеству возродился только в начале этого века, а в 2006 году его картина «Женщины в театральной ложе» была продана на аукционе «Сотбис» за 2 миллиона долларов.

И вот тут мы возвращаемся к тем самым двум картинам, которые, среди прочих, были созданы по итогам экспедиции. Они, совершенно забытые, уже более полувека обитали в маленьком городке Эттлборо в штате Массачусетс. Если бы мы тогда – в 1998 году – знали об этом, обязательно заехали бы в этот городишко на обратном пути с Кейп-Кода в Нью- Йорк. Но мы ничего этого тогда не знали. Да и не только мы.

Картина «Афганцы» висела в актовом зале местной школы, где на нее, несмотря на внушительные размеры, никто давно не обращал внимания. Совершенно случайно в школу как-то зашел человек, которому были знакомы имя и стиль Яковлева. Он-то и убедил школьное начальство провести экспертизу. Ее результаты буквально потрясли всех горожан – оказалось, что на стене школы, на виду у всех, висела картина, стоимость которой по самым скромным подсчетам составляет 800 тысяч долларов, а ее аукционная цена может достигать 1,5–2,5 миллиона долларов. Такое заключение дали специалисты знаменитого аукциона «Сотбис», на котором была продана картина «Женщины в театральной ложе». С трудом вспомнили, что картину передал в дар городу друг Яковлева – владелец картинной галереи Уильям Чарльз Томпсон. В Эттлборо начались большие волнения – кто-то считал, что картину надо продать и использовать деньги на нужды школы, кто-то требовал сохранить такой ценный дар. Школьный совет, однако, голосованием принял решение картину продать, и полотно было включено в список лотов «русских дней» аукциона «Сотбис». Но тут внезапно дело приняло новый оборот – городской совет Эттлборо заблокировал продажу, заявив, что такое важное решение не может быть принято второпях и нужно внимательно изучить ситуацию.

Среди всего этого шума местный музей внезапно вспомнил, что у него в запаснике уже лет пятьдесят лежит картина Яковлева, также подаренная Уильямом Чарльзом Томпсоном. Полотно «Под киргизским шатром» было извлечено из заточения и представлено на суд специалистов «Сотбис». Эксперты пришли к выводу, что это – картина примерно такой стоимости, как и «Афганцы». И музей немедленно согласился на продажу, тем более что ему никакого одобрения городского совета для этого не требуется. И картина «Под киргизским шатром» была быстро продана на аукционе «Сотбис» в Нью-Йорке за 713 тысяч долларов.

А бедные «Афганцы» по-прежнему лежат в сейфе «Сотбис». Вернуть в город картину нельзя, потому что ни школа, ни город не имеют возможности обеспечить ее безопасное хранение. Продать тоже нельзя, потому стороны конфликта никак не могут прийти к согласию. К тому же сторон стало три – в спор вступили наследники того самого Уильяма Томпсона, который подарил картину школе. Они считают, что подарок есть подарок и он должен продолжать оставаться в городе согласно завещанию Томпсона. Конца спору не видно, и похоже, что решать этот вопрос будет суд.

Раз уж речь зашла о картинах русских художников, найденных в Америке, то хотелось бы рассказать еще одну историю. Тем более что началась она в том же штате Массачусетс. В одном частном доме долгое время над камином висела картина. К ней давно привыкли, и никто не задавал никаких вопросов. По-видимому, гостей из России в этом доме не бывало, иначе уже давно бы кто-то вспомнил, что нечто очень похожее висит в Третьяковской галерее. А вот как-то в гостях у хозяев этого дома оказался молодой человек по имени Скотт Ниишел, работавший в аукционном доме «Сотбис». Он-то и узнал знаменитый сюжет и руку мастера. На стене дома в Массачусетсе висела работа Михаила Нестерова, представляющая собой авторское повторение его знаменитого полотна 1889–1890 годов «Видение отроку Варфоломею». Нестеров написал эту картину, получившую, в отличие от знаменитого творения из Третьяковки, название «Видение святому Сергию в отрочестве», в 1922 году и в 1924-м отправил ее на выставку в Нью-Йорк. Там она была продана и в конечном итоге оказалась в том самом доме, где ее и увидел эксперт «Сотбис». Хозяева картины, узнав о возможной цене этой картины, согласились выставить ее на аукцион.

Мы увидели «Видение святому Сергию в отрочестве» на показе для прессы в Нью-Йорке, предшествовавшем «русским дням» в апреле 2007-го. Первое впечатление было ошеломляющее: а что здесь делает картина из Третьяковки? Только потом понимаешь, что эта работа отличается от знаменитого полотна, прежде всего размерами. Предполагают, что Нестеров написал уменьшенный вариант, чтобы его удобнее было транспортировать в Америку. Кстати, всю эту историю нам рассказал сам Скотт Ниишел, который, как нам показалось, очень гордился своей находкой. «Эта картина более тридцати лет висела над камином в доме одной дамы в штате Массачусетс, – рассказал он. – Полотно было собственностью этой семьи на протяжении нескольких поколений». «Видение святому Сергию в отрочестве» было продано за 4,3 миллиона долларов и считается теперь одной из самых дорогих картин русских художников, проданных на мировых аукционах.

Глава 5. К Ниагаре с канадской стороны