Всегда в одно и то же время пища
И взглядами пронизанный покой.
Под выстрелами взглядов неминучих,
Безвластен, неподвижен, царь зверей
Лежит спокойный, гордый и могучий,
Не признавая слабости своей.
И рядом, за стеной, подруга-львица
Лежит, горда и царственна, как он,
Но будто бы боясь пошевелиться,
Чтоб удержать в груди бурлящий стон.
Они лежат спокойно. В сильном теле
Движение обузданное спит.
В груди, такой огромной, неужели
Так тихо всё, как кажется на вид?..
Она встаёт. И стон её протяжный,
Сорвавшись, полетел… упал… затих…
Как всплеск волны, не утоливший жажды,
Как взгляд, который дали не достиг.
А он в ответ – разлив реки несчастий…
И водопад тоски… мечты обвал…
И стон неумолимой прежде пасти
Соседей в клетках и теперь пугал.
Уже признав покой стального рая,
Забыв простор лесов, степей и высь,
Услышав льва, трусливо замирая,
Дрожали звери мелкие за жизнь.
А он, воспоминаниями мучим,
Безвластен, неподвижен, царь зверей
Лежит спокойный, гордый и могучий,
Не признавая слабости своей.
1969
* * *
Далёко-далёко в неведомом крае,
Где мирно лежат на земле небеса,
Нас ждут, замерев, голубые леса,
Своей красотой неземной призывая.
Идём к ним. А кто-то смеётся над нами.
Овраги ошибок на нашем пути.
Мы падаем. Но продолжаем идти,
Насмешки слепцов попирая ногами.
Упрямо и гордо, на нежность скупые,
Идём, утопая в цветах и в пыли.
На розовый край бесконечной земли
Зовут нас беззвучно леса голубые.
1969
КАСТИЛЬСКАЯ НОЧЬ
Там, где-то, стоит голубая луна;
Свет призрачный тучами скован.
Под пальцами сердца вздохнула струна…
И снова вздохнула… И снова…