Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь

В воскресенье, как и говорил, я был представлен самому себе, поэтому почти весь световой день просидел на чердаке четырехэтажного дома у слухового окна, выходившего на подъезд и окна квартиры, где жил нужный мне авторитет. За этот день к нему наведалось двое дружков и те самые трое ублюдков, что меня избивали, видимо, они всегда ходили втроем. Также я заметил не совсем профессиональную слежку. После короткого размышления двое молодых парней были признаны мною бывшими коллегами. Видимо, уголовка в чем-то заподозрила Гошу-Музыканта, ну или тренировала молодые кадры. Я сам так часто делал с новенькими и совсем зелеными операми.

Изучив лица и манеру походки всех, кто приходил к Музыканту, я незаметно спустился с чердака и направился домой. Нужно подготовиться, ведь завтра в школу, а вечером встреча с Николаем Петровичем.

Про последнего хотелось бы рассказать особо. Это был мой сосед по палате, капитан милиции Голушко Николай Петрович, опер уголовного розыска. Сошлись мы с ним на почве интереса к восточным единоборствам. Он был самбистом, причем, похоже, не особо хорошим, раз получил десять сантиметров стали в живот, и очень интересовался другими способами убийства себе подобных. А так как я, после того как привел тело в более-менее приличную форму, стал показывать некоторые результаты, то не избежал его внимания. На сетование, что у меня нет хороших спарринг-партнеров, он предложил приходить заниматься к ним в спортзал отдела, где есть отличный инструктор. Мол, там даже иногда люди из комитета тренируются. В общем, договорились встретиться в понедельник вечером.

Утром мы с Толиком надели школьную форму, фуражки с кокардами убрали в портфели, застегнули верхнюю одежду и отвели сестер в садик. После чего направились в школу. Когда я переобувался в сменку, повесив пальто на крючок в раздевалке, ко мне подошла староста нашего класса.

– Здравствуй, Соколов, – нейтрально начала она.

– И тебе не болеть, Ющенко, – спокойно ответил я, надевая фуражку. Убожество эта школьная форма, военизированная страна, но куда деваться, тут все так ходят. Больше всего она напоминала школьную форму главного героя из мультфильма «Вовка в тридевятом царстве», вот и тут все мальчишки так ходили. Ничего общего с той, что помнил я. Разве что у девчонок она мало изменилась до перестройки.

– Меня Юлей зовут, – напомнила та.

– Я помню, – кивком подтвердив, поправил пряжку ремня.

– Пойдем, я покажу, где можно переписать сегодняшние уроки и объясню, где наши классы. Сейчас будет история. Ведет Людмила Андреевна.

– А классная?

– Третий и четвертый урок. Она у нас литературу ведет.

– Хорошо, – сказал я, заканчивая со шнурками и разгибаясь. – Веди.

Следуя по коридорам школы за старостой, я крутил головой, чувствуя, что мне становится не по себе от огромного количества детей, носящихся по коридорам, и от того страшного гомона.

«Надеюсь, я быстро привыкну», – с сомнением подумал я. В это время какой-то мальчишка – на год, может на два, младше меня – умудрился, пробегая мимо, отвесить мне пендаля, но от расправы не ушел. Схватив его за шкирку, я перенаправил маршрут его движения, поэтому он со всего размаху влип лицом в оштукатуренную и покрашенную в зеленый цвет стену коридора.

«Хм, нос и зубы всмятку», – мысленно хмыкнул я и, не сбавляя шага, последовал дальше. Староста так ничего и не заметила, только обернулась внизу лестничной площадки на начавшийся шум в коридоре, мельком глянув на толпу детишек, окруживших пострадавшего.

Показав мне на доске объявлений наш лист с указанием уроков и номеров кабинета, она начала знакомить меня со школой. Некоторые школьники моего возраста здоровались со мной, частью это были одноклассники, остальных я не знал.

Пройдя в нужный класс, староста сказала, показывая рукой на пустую парту:

– Это твоя, ты сидишь вместе с Настей Андреевой.

На парте лежал учебник и тетрадь, показывая, что моя соседка по парте – в школе, просто куда-то отошла, да и в самом классе было всего человек десять, с которыми я коротко и сухо поздоровался. Ни с кем близко сходиться я не собирался.

Когда прозвенел звонок, класс быстро наполнился подростками, большинство глазело на меня. Поймав взгляд Свиридова, я приподнял верхнюю губу, показывая зубы, особенно один, обломанный. Тот все понял и опустил голову. Конечно, не стоило показывать недоноску, что я все помню, но месть тем и сладка, чтобы жертва чувствовала ее приближение.

Наконец в класс вошла пожилая учительница, и все встали. Чуть помедлив, я последовал примеру большинства.

– Здравствуйте, дети, – поздоровалась она.

– Здравствуйте, – хором ответили мы.

– Я гляжу, наш отличник Игорь Соколов вернулся? Ну что ж, давайте начнем урок.

История и последующая за ней биология прошли нормально, хотя больше всего вызывали меня, проверяя, не подзабыл ли чего, но пятерки, появившиеся в дневнике, доказали, что я отличник. Не тело, то уже прошлое – я сам в прошлой жизни закончил школу с золотой медалью.

На уроке литературы я познакомился с классной. Ну, что я скажу… она действительно была классной. Когда в класс с журналом в руках вошла девушка лет двадцати пяти с красивым лицом, обрамленным каштановыми волосами, с грудью третьего размера и точеной фигуркой под строгим серым костюмом, я невольно восхищенно цыкнул зубом и причмокнул губами. Девушка была в моем вкусе, не удивлюсь, что все мальчишки в классе влюблены в нее.

Получив локоть в бок от соседки по парте, немного пришел в себя. Кстати, она еще моя соседка по лестничной площадке. Это ее мама мне продала книжки по уголовному и гражданскому кодексу, за которые я уже занес деньги. Кстати, как оказалось, зарплаты у родителей были небольшими, но они умудрялись с этими мизерными деньгами не только жить, но и как-то содержать нас, своих детей. Вспомнив, как требовал себе купить гитару, я только огорченно вздохнул. Более чем уверен, что родители потратили на это все свои немногие накопления, если они вообще были и не пришлось занимать в долг. Ничего, как стану на ноги, сразу возмещу им все траты.

Классная Марина Львовна была приветлива, она расспросила меня о состоянии, мило огорчилась, что я так ничего и не вспомнил, и начала урок.

Под конец занятия мне что-то прилетело в затылок. Проведя рукой, я увидел на пальцах обслюнявленный комок бумаги. Видимо, классная имела отличной зрение, потому что немедленно сказала:

– Игорев, немедленно встань! Что это за детские игры – плевать в одноклассников?!

– Марина Львовна, вы не волнуйтесь и не огорчайтесь. Во время перемены я сам с ним поговорю, и он больше не будет так делать, – улыбнулся я классной чарующей улыбкой.

Та изрядно озадачилась моим поведением, поэтому спросила:

– Почему ты так решил?

– Понимаете, с разбитыми губами и выбитыми зубами очень трудно плевать.

– Ты хочешь его побить? – удивилась учительница, видимо, за телом в прошлом подобного не водилось. Сзади кто-то захихикал.

– Ну что вы, я его даже не ударю ни разу, – подняв руки, показал я чистые ладони.

– Все-таки я поступлю по-своему… Игорев, дневник!

После того как урок закончился, мы остались в этом же кабинете, так как следующей тоже была литература. Я дождался, когда учительница выйдет, и направился к задним партам.

Ожидая подобного, я морально подготовился, понимая, что мне нужно сразу показать в классе, кто есть кто, чтобы в последующей учебе ничего похожего не было. Угораздило же меня попасть в тело слюнтяя и мальчика для битья…

– Ну и что ты мне сделаешь? – скрестив руки на груди, спросил крепкий кареглазый паренек гораздо крупнее меня. Большая часть класса осталась, ожидая, что будет, поэтому с интересом следили за нами.

Молниеносно нанеся удар в горло, от чего тот захрипел и схватился за больное место, я взял паренька за шиворот и дважды со всей силой приложил его лицом об парту. После чего нанес удары в солнечное сплетение двум вскочившим мальчишкам, видимо дружкам. Пострадавший, держась за разбитое лицо, сполз под парту. Может, и зря я, но надо показать сразу, при первой же возможности, чтобы меня не трогали и обходили десятой дорогой. Эти детки понимали только силу.

– Я все классной расскажу! – крикнула староста и выбежала в коридор, а я, посмотрев в глаза Свиридову, снова приподнял верхнюю губу, взглядом показывая, что с ним сделаю. Пусть немного потрусит, смерть легче встретит.

Как и ожидалось, после произошедшего поднялся гвалт, но к моей парте, где я листал учебник, не приближались, обходя стороной, чего я и добивался. Шум прекратила вернувшаяся со старостой классная. Она велела Игореву идти в медпункт в сопровождении обоих его дружков, тоже получивших тумаков, а мне велела следовать за ней. Как и ожидалось, к директору.

Он находился у себя в кабинете. После стука зайдя, классная пояснила причину прихода, в качестве свидетеля предъявив старосту. Проступок был действительно серьезный, поэтому меня не удивило, что оказался у директора. Сам он был бывшим военным, майором запаса со множеством наград, судя по фотографии на стене. У самого директора даже планок не было на груди.

– Ну, а вы что скажете, молодой человек, в свое оправдание? – к моему удивлению, вежливо обратился ко мне директор.

– Не вижу смысла отпираться от предъявленных обвинений, – пожал я плечами.

– Причину проступка мы поняли, но вам не кажется, что наказание слишком, как бы это сказать… жестоко?..

– Кажется, – согласился я, поскольку считал так же. – Но, видите ли, у меня новая жизнь. Старую я не помню и жить по-старому не хочу. А чтобы поставить себя в классе, нужно было показать, что я изменился и уже другой.

– То есть продолжения можно не ожидать? – сложив руки перед собой, спросил директор. Классная и староста, оставаясь у входа, с интересом ожидали продолжения.

– Это зависит не от меня. Будет продолжение от одноклассников, получат вдвойне. До смертоубийства я, естественно, не дойду, но при нужде покалечу, будьте уверены, – говорил я ровно и спокойно.