Остров-призрак

–Ты где водку брал?– спросил Феликс, потирая колено, которым ударился о край скамьи.

–Как обычно, в «морковке», – подал голос Костя откуда-то из темноты. «Морковкой» останкинцы окрестили продуктовый магазин в начале улицы Королева.

–Надо на них Роспотребнадзор натравить, совсем совесть потеряли.

Еще встряска и желтый фонарь сбоку погас. В проеме боковой двери снова появился Захарыч.

–Всем лучше перебраться назад, к грузовому люку. Возможно, будем открывать.

–Зачем открывать?– надрывным голосом спросил один из техников.

–Тебя не спросили,– грубо ответил Беспалов.

Он сел возле передней стены на откидное кресло возле каких-то ящиков.

Самолет подбросило, потом кинуло вправо. Захарыч ударился головой о панель с переключателями, выругался, переполз к двери.

–Ну что там у вас?– адресовал он вопрос, скорее всего, летчикам.

В салон выглянул штурман. Размахивая руками, принялся что-то объяснять Захарычу. Тот пыхтел, вытирал пот с лица ветошью.

Все поползли в хвост. Один из контейнеров сорвался с привязи, ударился в левый борт фюзеляжа. Кто-то истошно закричал: «Сеньку придавило!»

Грузовой люк начал открываться. Внизу что-то проносилось черной бездной- то ли океан, то ли земля, может, тучи.

–Помогите, Сеньку придавило!– раздался тот же голос.

Феликс пополз на четвереньках обратно, внутрь салона. Где Сенька? Попробуй, найди.

–Где он?

–Тут!

–Где тут?

Когда вновь сверкнуло, Бабочкин увидел контуры зажатого между бортом и контейнером человека. Рука его, вывернутая в плече, была задрана словно в нацистском приветствии. Сами плечи были сплющены, а голова неестественно откинулась назад, будто он пытался разглядеть свою спину. Человек был явно мертв.

Пол под ногами Феликса будто начал проваливаться. Самолет стремительно снижался. Он почувствовал невесомость, а потом резкое падение. Ударился головой об пол. Потерял на мгновение, как ему показалось, сознание.

Когда очнулся, увидел, что находится на самом краю люка, за которым черная бездна. Вдали мелькнула красная Луна. Отбросила кровавые отблески на черные, гребнистые перекаты.

Океан совсем близко, понял Феликс. Падаем. Ну, вот и все, ангольская эпопея закончилась не успев начаться. Вместе с жизнью. Жадность до добра не доводит. Два еврея шли в Иерусалим да заблудились. Бывает.

–Косточка! – позвал Феликс.

Но он не услышал из-за свиста воздуха своего голоса. Попытался встать на четвереньки, чтобы дотянуться до контейнера, оказавшегося близко к люку. А потом по канатам добраться до Захарыча, пилотов или штурмана Чего они там о себе думают? Лететь-то дальше собираются или уже прилетели?

Контейнер, до которого он собирался добраться, начал сползать к люку.

«Стой!»– крикнул ему Бабочкин, будто ящик с медикаментами или с чем там еще, мог его понять и послушаться.

И вдруг легкость свободного падения. Как освобождение от всего. Видел, как из чрева самолета вслед за ним вываливается и тот самый контейнер.

«Эй, на борту, меня потеряли!» – крикнул Феликс. Или ему показалось, что крикнул.

Плюхнулся в воду спиной довольно мягко. Вероятно, повезло, что попал на гребень пенной волны. И высота, скорее всего, была не очень большой.

Феликс ушел под воду всего на несколько секунд. Волна вынесла его на поверхность. Увидел как над черно – красными от Луны волнами, под аккомпанемент грозовых разрядов, уносится вдаль черное пятно Ил-76. Еще некоторое время были видны проблески его аэронавигационных огней, но вскоре и они пропали. А затем алая вспышка на горизонте. Это конец, понял Бабочкин. Бедный Костя. И мне конец.

И вдруг – о чудо! Он почувствовал под ногами опору. Не может быть, неужели земля? Посреди океана? Вспомнилась поговорка, которую в университете любила повторять немка: «Все на свете, все на свете, все на свете может быть, одного лишь быть не может- то чего не может быть».

Во время очередной вспышки, справа увидел темную полосу суши и стволы изогнутых пальм.

Очередная волна понесла его к земле, потом потянула обратно. Зарядил дождь. Волна несколько раз перевернула Феликса, и разобрать где спасительная суша было невозможно. Опоры внизу снова нет. Начал отчаянно работать руками и ногами пытаясь плыть, как ему казалось, в нужном направлении. И молнии как назло прекратились, только грохотало, словно за линей фронта.

Когда совсем потерял надежду, уже захлебываясь от бессилия и горя, вновь ощутил дно. Молния прочертила огненную полосу и ударила прямо в макушку одной из пальм. Она вспыхнула и теперь стояла маяком среди бесчинствующей стихии.

Стиснув до боли зубы, с самурайским криком Феликс двинулся к спасительному берегу. Дно поднималось, вскоре уже можно было бежать. Так и помчался по берегу, не пойми куда. Бежал и бежал, когда океан шумел уже где-то далеко позади.

Силы закончились сразу и совсем. Упал на песок, ударившись о что-то головой. Пустяк, главное жив. «Вроде бы жив, Робинзон хренов».

Сознание унеслось в мягкую, приятную космическую туманность.

Наконец, догадался поискать глазами солнце. Оно пряталось низко слева за мангровыми зарослями и буйными кустами, пронзая пространство между ними бледно-желтыми лучами. Значит, еще утро. А там – восток. Только какая, собственно, разница? Где я, что это за земля? Все ли погибли?

Перед глазами возникли огни черной туши самолета, тяжело летящей над бушующим океаном. А потом вспышка. Ил мог пролететь еще с километр или больше.

Бабочкин поднялся. Правая штанина была разодрана от кармана до колена. Вероятно, когда вываливался из самолета, за что-то зацепился. Бедро тоже было поцарапано. Сорвал широкий лист с раскидистого дерева, попытался приладить к царапине, но он не хотел держаться.

Помазал рану слюной, прихрамывая, пошел вдоль живописного залива, к океану. Идти было неудобно. Правый туфель постоянно за что-то цеплялся. Присел на желтый валун. Оказалось, каблук на правом офисном ботинке висел на волоске. Оторвал, зашвырнул в кусты. И зачем модные туфли в дорогу надел? Надо было сразу влезть в удобные кроссовки. Жаль, они остались в спортивной сумке.

Океан был спокойный, точнее, гладкий как стекло. На горизонте ничего: ни острова, ни корабля. Вода до скал и валунов, находящихся метрах в пятнадцати от берега, была бледно-голубой, а за ними уже темно-синей. Скорее всего, дальше резко начиналась большая глубина.

Справа береговая линия обрывалась довольно близко, а вот слева изогнутый берег тянулся на несколько сот метров. Что было за утюгообразным мысом, не ясно- продолжение земли или океан.

Где я нахожусь?– задал Феликс себе вслух вопрос. Берег Африки или остров? Трясти начало через 5 часов после вылета из Каира, было видно, что над материком. Крейсерская скорость Ил-76Т около 750-800 километров в час. Значит, пролетели в среднем 3 тысячи с половиной километров. Дозаправка должна была быть в Камеруне. Значит…

Однако все расчеты разбивались о сильный шторм, в который попал самолет. Ил могло отнести куда угодно. Гадать бессмысленно, нужно проверить.

Продираясь сквозь кусты с колючками, Феликс вскарабкался на ближайший холм, но с него так и не смог ничего определить. Впереди – небольшая овальная лощина, заросшая, как и на берегу, геликониями и еще какими-то желтыми растениями.

На плечо села маленькая, разноцветная птичка, повертела хохлатой головкой, словно удивляясь такому странному для нее созданию как Феликс. Вспорхнув, полетела в противоположную сторону от берега.