Подлинная история времени без ложных вымыслов Стивена Хокинга. Что такое время. Что такое национальная идея

За них не нужно платить денег и даже тратить на них время.

Обманы проповедуют вероучители и философы, вернее, псевдофилософы, которые наряжаются в одежды философов, и авторы теорий, гипотез и систем мироустройства, вплоть до откровенных жуликов, промышляющих как интеллектуальным, так и самым простым выуживанием денег у доверчивых людей.

Главный и единый признак всех обманов – они требуют оплаты, прямой или косвенной. Ну а кроме того они почти всегда сопровождаются резней инаковерующих, инакомыслящих, инакопонимающих и инакоживущих, и если не резней, то травлей или снисходительным презрением.

ОДИН ИЗ ГЛАВНЫХ ОБМАНОВ

Один из основных обманов заключается в утверждении, будто смертно и тленно тело человека, что очевидно, хотя из этого тоже пытаются находить исключения в виде мумий и мощей – а вот душа…

Душа невидима и неуловима – вот она-то после смерти, покинув тело, и продолжит существовать. Либо в аду, испытывая телесные мучения за прижизненные грехи, либо в раю, наслаждаясь скромными или совсем не скромными удовольствиями. Хотя, по представлениям атеистов, она рассеется в пространстве, как рассеиваются искры пламени угасающего костра, растает, как туман над случайной лужицей, и исчезнет, пропадет навсегда.

Согласно еще одному домыслу-обману, бессмертная душа, после того как износится ее временное вместилище – тело, переселяется в другую телесную оболочку – в цветок, в дерево, в кролика, в слона или в тело другого человека – и продолжает жить.

По новейшим обманам, душа после смерти тела существует в виде электромагнитных полей и линий в сферах тонких материй. В будущем она, душа, в виде сгустка силовых линий все того же электромагнитного поля продолжит вечную свою жизнь, управляя сконструированным взамен недолговечного тела металлическим роботом – все дело только за созданием этого человекоподобного механизма с комплектом запасных деталей.

Ну а если такая картина не по вкусу, тогда будем уповать на успехи в биологии и медицине, то есть на пересадку пришедших в негодность органов и замену их другими, выращенными в лабораториях, а пока изымаемых из неостывших трупов молодых людей, по неосторожности, раньше положенного срока покинувших сей мир; желательно только, чтобы они при жизни были крепки и здоровы. Пересадка органов позволит практически вечно сохранять жизнь в ненадежном и потому время от времени обновляемом теле.

Но есть опасение, что и душа может изнашиваться, как почки и печень, и ей тоже потребуются запасные детали, но биологи, медики и психологи, ученые люди решат как-нибудь и эту задачу, они в последние сто-двести лет довольно успешно подвигают человека к бессмертию. Когда-то человек умирал от обыкновенного аппендицита, воспаления легких или оспы и жил в среднем лет сорок. А теперь с помощью антибиотиков и прочих ухищрений избавленный от многих препятствий на пути к вожделенной, пусть в чем-то пока не совсем понятной вечности, человек живет в среднем лет шестьдесят-семьдесят, и ученые и врачи считают, что даже при нынешнем уровне науки ресурс человеческого организма – лет сто пятьдесят, а то и триста.

Цифра триста впечатляет, особенно новоявленных российских олигархов, готовых оплачивать любые расходы кудесников, обещающих создать для них эликсир долголетия. Но триста лет все же ничтожно мало по сравнению с бессмертием, то есть вечностью, бесконечностью.

Ведь Вселенная – материя – вечна и бесконечна. Так почему бы и человеку, а тем более богатому, не жить вечно и бесконечно, а не какие-то ничтожные семьдесят или триста лет!

Правда, по подсчетам всезнающих ученых, через некоторое количество лет Солнце, оживляющее все на нашей планете, погаснет. Как же тогда быть человеку с его вечной жизнью? Не пребывать же ему в вечных потемках. Зажечь новое Солнце вряд ли под силу даже ученым, всезнающим, но не всемогущим.

Тем более что наше светило, погаснув, не исчезнет, как догоревшая свеча, а превратится в черную дыру. А черная дыра, обладая сверхсильным полем тяготения, поглотит все, что пока еще вращается вокруг нее, в том числе и Землю с вечно живущими на ней людьми. И уж тогда-то они и погибнут все вместе и разом, потому что даже обладающий бессмертием человек не спасется, упав хотя бы с колокольни – он расшибется насмерть. А рухнув вместе с Землей на поверхность погасшего, но толком еще не остывшего Солнца – тем более.

И поэтому остается только один выход – строить космический корабль и со скоростью света мчаться в глубины Вселенной в поисках новой жизнедарующей звезды – благо звезд, подобных Солнцу, известно огромное количество, хотя и находятся они далековато.

Этот полет и обеспечит человеку вечное бессмертие. Если только его космический чудо-корабль не протаранит какой-нибудь нелепо-случайный метеорит. Но столкновения с метеоритами можно предусмотрительно рассчитать, предотвратить и все-таки улететь к вечной жизни.

Тем более что, когда космический чудо-корабль разгонится до скорости света, время, согласно обещанию знаменитого Альберта Эйнштейна, начнет замедляться. А это означает удлинение жизни, что и позволит человеку обрести желанное бессмертие, уходящее в необозримую бесконечность звездных пространств, прогибающихся под воздействием гравитации.

Есть и другие разновидности обмана, проповедующие бессмертие. Одни опираются на неистовую, фанатическую веру вопреки всякому здравому смыслу и мышлению как таковому, другие уповают на вычисления и математические формулы, малопонятные, часто абсурдные, но потому-то и привлекательные, упрямо ведущие все к тому же заветному и неотвязчивому «нет, весь я не умру», доходящие до иступленного нет, не умру, не так, так этак прорвусь в вечную жизнь.

Есть и порожденное отчаянием безуспешной борьбы с неодолимым страхом смерти отторжение неуклюжих, плохо скрытых обманов: да, умру, да, смертен, и пустота и ничто за последней чертой жизни, этого бессмысленного бытия, полуосознаваемого существования и этих бесполезных, бесплодных попыток понять: зачем живу, зачем умру и что после смерти!

ВОПРОС «ЗАЧЕМ?»

Все разумные формулировки и установления древнегреческих ученых и философов, приемлемые для любого трезвомыслящего человека и отвергаемые людьми, увлеченными разного рода идеями, непосильными для человеческого разума, не снимают вопроса о смысле жизни как таковой, то есть о цели жизни как таковой, о причине бытия как такового и о его, бытия, бессмысленности.

Зачем все это? Все это – все, что вокруг меня, до меня, после меня и я сам как таковой?

В притче из сказок «Тысячи и одной ночи» мудрец показал Александру Македонскому два совершенно одинаковых черепа, сотни лет пролежавших в земле. Один из них был черепом бедного крестьянина, а другой – царя великой державы. Мудрец попросил Александра Македонского определить, какой из этих черепов принадлежал простому землепашцу, а какой всемогущему при жизни монарху. Знаменитый завоеватель и властелин полмира, не чуждый философии, сделать этого не смог и ушел со слезами на глазах.

Конечно, древнегреческий философ, более или менее преуспевший на своем поприще (то есть в умении мыслить), мог бы объяснить восточному, хотя и малограмотному, но мудрецу, что сравнивать нужно не оставшиеся кости людей, а их жизни, и разницу между жизнью крестьянина и царя понять не так уж трудно.

Но и от вопроса мудреца, и от слез Александра Македонского тоже невозможно отмахнуться.

Зачем этот безвестный крестьянин всю жизнь ковырялся в земле, добывая себе кусок хлеба, часть которого ему приходилось еще и отдавать правителю и чиновникам разного ранга, да еще и священникам всех мастей, зачем он изнурял себя нелегким трудом, дарующим блаженство ночного отдыха после тяжелого дня, зачем радовался весне, дождю после посева и хорошей погоде в сенокосную пору, зачем удивлялся сиянию звезд, иногда поднимая голову от земли к небу, зачем соединял свое тело с телом женщины, плодил детей, кормил и растил их, зачем молился богам и страшился смерти и наконец умер. Зачем?

Зачем монарх правил людьми, устраивал их жизнь, улаживал их ничтожные споры, восседал в украшенных золотом одеждах на троне, беседовал с учеными, мудрецами и философами, сладко ел и сладко пил, воевал с врагами, проливая иной раз реки человеческой крови, интриговал с претендентами, старавшимися свалить его с престола, и тоже рожал детей, молился и боялся смерти и она наконец пришла к нему, как и к самому бедному крестьянину. Зачем?

Зачем все это, если спустя некоторое время от них остаются только черепа, неотличимые один от другого, да и они совершенно исчезнут и от них не останется даже следа во Вселенной – спустя некоторое время, спустя всего лишь миллиарды лет – это очень много, уму непостижимо много в сравнении с жизнью человека – она, эта его жизнь, длится всего-то в продолжение двух с половиной тысяч миллионов (двух с половиной миллиардов) ударов сердца – и ничтожно мало, миг (мгновение, то есть как моргнуть веками глаз) в просторах непостижимо беспредельной Вселенной.

Так зачем же все это, если потом даже никакого следа? Неужели все это – жизнь, бытие совершенно не имеют никакого смысла? Но если это так, то ее бы и не было. Но она есть, значит, есть и смысл, просто он неизвестен человеку. Это и есть единственный честный и правильный в границах доступного разуму ответ, которым может удовлетвориться человек, добравшийся в своем осмыслении себя и мира до этого вопроса.

А еще есть и мудро-насмешливое омархайямовское: ну да, смертен, и именно поэтому ласкай красавицу, пей сладкое пьянящее вино, пока живительная влага еще плещется в кувшине жизни, второй раз в этом кабаке никому не наливают, как ни стенай, как ни хитри, и как ни упрашивай неведомо кого плеснуть хотя бы глоток повторно.

СРОК ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ

Земная жизнь человека в наше время имеет срок, исчисляемый лет в семьдесят, восемьдесят, девяносто. Если она не укорочена трагическим случаем или глупостью самого человека, или стечением обстоятельств от него не зависящих.

Жизнь принято делить на три части. Первая – молодость, включающая мало осознаваемое детство, радостно прозревающую юность – все это длится лет тридцать, пока Земля тридцать раз неспешно обернется вокруг Солнца.

Вторая часть – зрелость – еще тридцать лет.

Третья – старость, от еще крепкой и деятельной подытоживающей старости до старости немощной, бездеятельной и уже почти неосмысляемой – тоже лет тридцать, хотя обычно поменьше.

Я прожил две первые трети жизни. Жить, особенно во второй части своего жизненного пути, я старался осмысленно. Задумываясь и о смысле жизни, и о целях, которые я хотел достичь, наблюдая, как и какие цели достигали другие люди, жившие до меня и в одно время со мной. Жил и живу, стараясь не поддаваться безотчетному страху смерти и не тонуть в общем безумном копошении толпы, в ее, толпы, то ли топтании на месте, то ли движении неведомо куда и неведомо зачем.

Попытка понять себя и мир, жить осознанно всегда приводит к необходимости очертить границы жизни, разделяющие бытие и небытие. И поэтому вопрос о смерти и страх смерти также неизбежен, как сама смерть. Три главных самообмана помогают жить. Они успокоительно дремлют на дне души человека, но рядом с ними там же присутствует и догадка о том, что все три самообмана всего лишь самообманы, пусть даже и утешительные.

ЕЩЕ ОБ ОБМАНАХ

Что же касается обманов, то они, в отличие от самообманов, для меня и для тех, кто пытается жить осознанно, неприемлемы, как любой обман. Самообман интимен, человек с ним всегда наедине. При обмане обязательно есть некто, кто обманывает, то есть обманщик. Обманщик старается убедить обманываемого в том, что ему, обманщику, доступно недоступное и он умеет измерить бесконечное, то есть он знает, что будет после смерти, сам ее не испытав.

Неуклюжесть, корыстность, ложь обманщика очевидны. Но обман удается – обманываемый, когда дело доходит до вопроса о смерти, желает быть обманутым, только бы получить хотя бы малейшую, слабую, пусть неверную, но все-таки надежду не умереть, а если и умереть, то не исчезнуть совсем и продолжить существовать в ином мире. «Ведь обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад», – сказал поэт.

Тем более что сумма денег, которую так или иначе выуживает обманщик, ничтожно мала по сравнению с тем, что обманываемый готов отдать при приближении смерти – он согласен отдать все, что имеет, всего лишь за несколько слов призрачного ободрения.

А кроме того, ум человеческий настолько изощрен, что даже само по себе, казалось бы, верное и бесспорное утверждение, что «оттуда» никто не возвращался, не абсолютно и отступает перед ловкостью и изворотливостью мысли. И утверждение, что «оттуда» никто не возвращался, хотя и неопровержимо, но окончательно еще не доказывает, что «там» ничего нет.

Пример с гусеницей, умершей, но возродившейся в бабочке не убеждает. Недолговечная бабочка, блеснув шелком красиво разукрашенных крыльев, умирает ни во что уже не превращаясь. Но короткий анекдот-притча о сперматозоиде ставит в тупик всех ярых атеистов, отчаянно-упрямо утверждающих, что «там» ничего нет и быть не может. «За пределами матки нет и не может быть никакой жизни, – сказал сперматозоид, – ведь оттуда сюда еще никто не возвращался».

Но этот анекдот-притча не добавляет правоты и тем, кто истово верит, что наша настоящая жизнь начнется только после того, как мы умрем.

И те и другие хотят объяснить, придумать то, что находится в области недоступного человеку и его разуму. И то и другое – болезненный, нелепый, а иногда изящный, но всегда безрезультатный изворот ума человеческого, пытающегося проникнуть туда, куда ему проникнуть не дано.

Есть ли связь между сперматозоидом, оплодотворившим яйцеклетку, и человеком, появившимся в конечном счете на свет из этой оплодотворенной яйцеклетки? На первый взгляд есть – ведь без одного не может быть второго и одно – начальное звено в цепи событий, которая заканчивается вторым. Но сперматозоид и оплодотворенная им яйцеклетка так удалены от человека, задающегося вопросом о смысле жизни, что на самом деле связь между ними давным-давно исчезла, они – явление разных порядков, разных миров.

Установить такую связь то же самое, что видеть связь между синим цветом василька, распускающегося во ржи, и термоядерной реакцией слияния легких ядер в более тяжелые в плазменном шаре типичной звезды-карлика, называемой людьми Солнцем. Связь эту, несомненно, можно установить, но два эти явления так удалены одно от другого, что ее, этой связи, уже нет, она теряется в цепи (во многих местах разорванной) причин и следствий, уходящих за горизонт.

Как нет связи между двумя искрами, летящими в разные стороны от одного костра – одна из них, подхваченная ветром, зажигает скирду необмолоченной пшеницы, лишает пропитания семью крестьянина, который, видя смерть своих близких от голода, становится разбойником и убивает, грабя на дороге молодого сына помещика, незадолго до этого вчерне набросавшего поэму, превосходящую по своим литературным достоинствам и «Илиаду», и «Евгения Онегина»; другая искра просто гаснет, покружившись в воздухе.

Хотя можно убедительно доказать и показать, что связь между тем, что цивилизация не обогатилась еще одним литературным шедевром и угасшей в воздухе искрой есть, она реальна, материальна и неоспорима. На самом же деле ее, этой связи, нет.

О КАРТИНЕ МИРА