Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая
Переждав этот звездопад потерянных вещей, я двинулся вперед, маня за собой компаньона. Мы медленно прошли мимо играющих старушек, чуть ли не наступили на хвост прыгающей мышеловке и еле увернулись от пыхтящего монстра, с наслаждением поедающего резиновые шарики. Когда они лопались у него в животе, он заглатывал новые, с наслаждением прислушиваясь к очередному хлопку, одновременно открывая рот для выхода накопившегося воздуха. Недалеко от монстра начинался новый тоннель, непохожий на те, которые мы прошли. Он горел каким-то необычным светом, и по нему ходили разноцветные круги, то собираясь воедино, то разбегаясь в разные стороны. Когда мы подошли поближе, круги приобрели четкие очертания. Если вдалеке они были просто разноцветными огоньками, то приближаясь к выходу, они приобретали очертания кругов с остро заточенными концами, которые как бы охраняли это место от посторонних. Позвенев у входа пару мгновений, они опять уходили вдаль, превращаясь в игривые огоньки. Нам следовало выбрать позицию, чтобы в момент их ухода проскочить вовнутрь, тем более, что и перстень горел ровным интригующим светом. Примерившись, мы в одно мгновение прыгнули вслед за уходящими кольцами и оказались в этом таинственном тоннеле. Над нами сразу стал кружиться рой разноцветных огоньков, словно приглашая поиграть с ними.
Не обращая на них внимания, мы двинулись дальше. По мере нашего продвижения тоннель стал вибрировать – сначала мелкой дрожью, а затем более существенно, заставляя сгибать ноги в коленях, чтобы удержать равновесие. От вибрации по его бокам появились окна, по мере приближения к которым нас встречали страшные рожи, корчившиеся из этих окон. Чего мы только не насмотрелись! Вибрация прекратилась, когда мы достигли золотой клетки, которая висела в конце коридора. За ней была пустота. Осторожно, чтобы сильно не раскачать ее, мы забрались внутрь, так как это был единственный путь дальше. Сначала с клеткой ничего не происходило. Она висела, раскачиваясь от наших неосторожных движений, затем внезапно дернулась, словно рыба, попавшаяся на крючок, и резко пошла вверх, развивая бешеную скорость. Воздух, летевший нам навстречу, вдавил нас в пол клетки, и внезапная остановка дала возможность возобновить спертое от этой гонки дыхание. Лифт висел над бездной, раскачиваясь из стороны в сторону. Напротив дверцы появился портик, словно приглашая нас войти. Я открыл ее и сделал осторожный шаг, ощущая твердую поверхность. Почувствовав нас на себе, портик медленно поплыл к видневшемуся вдалеке входу, который выдавало периодическое свечение разноцветных огней. Войдя внутрь, мы очутились в огромной светлой комнате, в которой не было ничего. Остановившись сначала при входе, мы затем стали обходить ее вдоль стены в поисках возможных дверей, однако пол под нами стал колебаться, менять цветовую гамму и внезапно исчез из виду, открыв нам возможность посмотреть внутрь. Держась за Эдварда, я глянул вниз. И к своему удивлению, увидел панели янтарной комнаты, которые парили в воздухе. То есть это были не натуральные панели, а их образы, которые передавали свое особое состояние реальным панелям, а они передавали его дальше в пространство. Вокруг панелей летали какие-то птички, носившие к ним что-то в клювах, порхали красивые бабочки, своими крыльями стряхивая накопившуюся пыль. Обработанные панели вытирала какая-то белокурая женщина с распущенными волосами. Вытерев их насухо, она ложилась сверху на панель, накрывая ее всю собой, и оставалась там минут десять, словно передавала им какие-то тайны. Очевидно, так происходила зарядка панелей той энергией, которая была необходима на данный момент. На полу лежал кусок какой-то бесформенной массы, который то поднимался, то опускался и при этом тяжело клокотал. Внезапно, словно почувствовав мой взгляд, женщина подняла голову вверх, и наши глаза встретились. Сначала ее взгляд выражал любопытство, а затем, словно вспомнив что-то страшное, она внезапно закричала пронзительным голосом, от которого заложило уши. Бесформенная масса заколыхалась и стала расти, приобретая очертания спрута, качающегося на тонкой ножке, который всей своей массивной частью пытался выбраться наверх, чтобы разобраться, в чем дело. Черты лица женщины исказились, и она преобразилась в страшную мегеру, у которой появились огромные зубы и когти. Она поплыла впереди спрута, поднимаясь к нам и издавая устрашающие крики. Я пристально всматривался в ее глаза, и постепенно в моей памяти всплыли очертания ока, которое постоянно преследовало меня. Это были ее глаза, это была она, душа янтарной комнаты, та, которую успел вложить сюда прусский мастер. Однако встретиться нам не пришлось. Почти перед самым носом у них смотровое окно закрылось, и мы снова оказались в пустой комнате, переживая увиденное. Очевидно, таким образом мы были представлены друг другу. И такая своеобразная встреча была как бы обменом визитных карточек. Теперь мы знали о существовании друг друга и искали скорейшей встречи. Я посмотрел на часы. Прошла половина отпущенного мне времени. Надо было быстро выбираться отсюда и там, внизу, искать тех, с которыми мы сейчас только что познакомились.
Схватив ошеломленного Эдварда за руку, я бросился к выходу. Клетка стояла на месте. Как только мы забрались туда, она рухнула вниз. Полет был так стремителен, что, казалось, наши внутренности вот-вот вырвутся наружу. Однако плавная остановка все поставила на свои места. На ватных ногах мы вышли в коридор и остановились, чтобы отдышаться и сориентироваться. Везде в ответвлениях был пульсирующий свет, но кольцо звало нас влево, туда, где мелькали какие-то огоньки. Зная, с чем нам придется встретиться, мы вели себя более уверенно. Быстрым шагом мы достигли очередного перекрестка и застыли на месте. Нас уже ждали. Очевидно, это была первая линия обороны, которая состояла из кучи огромных жаб, возглавляемых бородатым козлом, одетым в штаны, с большой дубиной в руках.
Увидев нас, он проблеял:
–Куда путь д е е ержим, добры молодцы?
–Тебя забыли спросить! – ответил я.
–Велено не пущать! Вас там не ждут, – снова проблеял он.
– А это мы сейчас увидим, – ответил я и надел припасенные для такого случая ежовые рукавицы. Это были специальным образом изготовленные рукавицы, которые с прикосновением к такой вот нечисти вызывали у нее страшную боль и конвульсии. Когда Эдвард экипировался таким же образом, я дал команду на прорыв. Мы двинулись вперед, разметая на своем пути эту мерзость, которая сразу превращалась в вонючую слизь от соприкосновения с нами. Первым пострадал бородатый козел, который хотел своей дубинкой пригвоздить меня к полу, но, получив удар по своей морде, развернулся рогами назад и улетел, бездыханный, в сторону. Эдвард руками и каблуками давил жаб, выщелкивая их внутренности, которые лопались с громким звуком. Везде стоял шум и кваканье. Еще мгновенье – и мы прорвались вперед. Остановились, чтобы перевести дыхание и убедиться, что нас никто не преследует. Как оказалось, сзади действительно никого не было. Я глянул на часы – время поджимало. Кивнув партнеру в знак одобрения его действий, мы снова двинулись вперед. Пробежав еще немного, мы наткнулись на обрыв, который шел отвесно вниз. На другой его стороне виднелось какое-то движение. Вдруг оттуда показался летящий шар, который ударился в стоящее возле нас приемное устройство, затем откатился по желобу вбок, и, приподнявшись в воздух, полетел обратно. За ним таким же образом прилетел второй шар, затем третий и так далее. Я понял, что это наш единственный шанс попасть на ту сторону. Объяснив Эдварду, что надо делать, я, изловчившись, когда шар был на подъеме, обхватил его двумя руками и вместе с ним полетел над бездной. Шар был очень гладкий и так и норовил вырваться из рук. Но мне удалось удержаться на нем, так как на мне были ежовые рукавицы, не дающие возможности моим рукам соскользнуть вниз. Затем мы нырнули в приемное устройство, при этом я в него не вписался и, получив удар по плечу, откатился в сторону. Через пару шаров показалась голова летящего Эдварда. Он сцепил руки замком и обхватил шар ногами. Казалось, и зубами он держится за него, опасаясь упасть вниз. Повторив мои действия по приземлению, он опустился в изнеможении рядом со мною. А шары продолжали летать, с громким стуком падая в желоба.
Передохнув немного, мы двинулись дальше, сверяясь на ходу со свечением перстня, горевшего ровным огнем. Усталость била по нервам, заставляя вздрагивать от любого шороха. На каждом повороте мы ожидали подвоха или какой-нибудь неприятности, готовой ударить по нашим эмоциям и привести их в шоковое состояние. Поэтому осторожно, исследуя любой подозрительный угол, мы медленно продвигались вперед. Вскоре мы вышли на тихую площадь, где ровным счетом ничего не происходило. Только медленно вниз падали хлопья снега, покрывая своим белым пухом пол. Но холодно не было. Это в какой-то степени насторожило меня. Ведь не бывает снега без холодной погоды. А значит, здесь какой-то подвох. Подав знак Эдварду, чтобы он был осторожен, я медленно вошел в снегопад и поднял голову, чтобы увидеть, откуда все это берется.
Только я поднял голову вверх, как все преобразилось. Снег застыл на месте, а вместо него на меня стали сыпаться небольшие льдинки, которые постепенно увеличивались в размерах и медленно планировали вниз. Первоначально они были кристально чистыми, а затем на них стали появляться какие-то знаки, рисунки, тексты, а потом прямо пошли какие-то картинки с узнаваемыми лицами. Вот царевич Алексей на деревянной лошадке несется куда-то вскачь, а вот Александра Федоровна вычитывает детей за какой-то проступок, а это сам император курит свою папиросу и задумчиво смотрит вперед. Интересно, что он там видит? Эти льдинки – картинки планировали вниз и, достигнув пола, разбивались вдребезги, оставляя после себя осколки то ли льда, то ли горькой судьбы, которую каждый из нас когда-нибудь испытал, хоть один раз. Для многих это было очень горькое испытание, ставившее перед выбором: или вперед, или назад. И очень мало было таких людей, которые, невзирая на трудности, выбирали дорогу только вперед. Труден и тяжел был их путь, но в итоге они получали то, чего хотели. Правда, и цена этого была довольно высокой.
Так и сейчас, глядя на летящие картинки, я пытался определить, что они несут в себе, о чем предупреждают, что хотят сообщить мне. Ведь все это не просто так. Нужно уметь прочесть их. Надо покопаться в своих мозгах и увидеть все со стороны, особенно то, что не понятно вблизи. На расстоянии все видится по-другому, более объективно, более правдиво. Решив взять все это на заметку, чтобы на досуге разобраться в этом, я двинулся дальше. По мере моего продвижения вперед ледяной вальс уменьшал свою интенсивность, словно давая мне возможность следовать дальше.
А дальше пошло так, как никто этого не ожидал. Войдя в сопредельную комнату, мы столкнулись с какофонией музыки и света. Причем музыка действовала на свет, а он в свою очередь различными руладами проходился по музыке. Она, то замирала, словно в измождении, то, наоборот, взрывалась аккордами, заставлявшими бешено колотиться сердце и замирать дыхание. Идущий сзади Эдвард то сгибался, то разгибался в такт музыке и пытался закрыть уши руками, но это мало помогало. Постепенно среди музыки стали появляться какие-то образы, очевидно, навеянные мелодией. Сначала они были аморфными, а затем стали приобретать четкие очертания. В основном это были человеческие лица в разных эмоциональных состояниях. Они то приближались, то удалялись, закручивая хоровод вокруг нас, как вдруг буквально перед нами ударила молния, мгновенно превратившая их в дым. Постепенно из этого дыма стало вырисовываться чье-то женское лицо, кокетливо посматривавшее на нас сквозь дымную пелену. Оно было красивым и в то же время отталкивающим, словно какая-то червоточина сидела там внутри. Внимательный взгляд изучал нас и сторожил каждое наше движение. Музыка постепенно затихала, и на фоне белой стены во весь рост стала подниматься женская фигура, с распущенными белыми волосами, восседающая на какой-то серой массе необъятных очертаний. Когда процесс трансформации был закончен, она соскочила со своего живого кресла и пошла к нам. По мере приближения выражение лица ее менялось. Оно заострялось, приобретая черты хищника, вышедшего на охоту за добычей. Метра за два до нас она превратилась в настоящего монстра с вытянутой шеей и горящими глазами. С диким криком она бросилась на нас, очевидно, желая разорвать нас на куски. В движение пришло и бесформенное тело, находящееся рядом с ней. Оно заколыхалось и двинулось в нашу сторону, оставляя на полу грязные следы. Неумолимый визг перерос в однотонный вой и наполнил собой все вокруг, заставляя вибрировать тело. Еще мгновение – и мы будем раздавлены. Отступать и бежать было поздно. И мы в одно мгновение с Эдвардом бросились вперед на мегеру, несущуюся на нас, решив как можно дороже продать свою жизнь. Еще секунда – и вот мы сталкиваемся на лету. И о чудо! Безболезненно проносимся сквозь нее и приземляемся на другой стороне. А она, ошеломленная не меньше нашего, вместе со своим монстром исчезает в стенке коридора, разочарованно вопя и плача.
Силы наши были уже на исходе, а приключения, как я понял, только начинались. Я помог подняться с пола уставшему Эдварду, и мы медленно побрели дальше. Теперь наш путь лежал по территории, окутанной туманом. Он, казалось, проникал повсюду и медленно обволакивал все, что можно было спрятать. Идти было неприятно, так как казалось, что вот– вот что-то где-то внезапно может выскочить из тумана. Но выхода не было, и мы брели на ощупь. Очевидно, то, что с нами сейчас происходит в зазеркалье, происходит и в жизни. Ведь не все там бывает гладко и ладно. Порой на тебя так находит, что ты живешь, как в тумане, и не знаешь, как выбраться из него. А порой тебя грызет тоска зеленая, покруче того монстра, который встретился нам. А иногда стоишь перед выбором – куда идти. Или бросаешься сломя голову вперед, а там – будь что будет! И все это отражается здесь, как и в жизни там, только немного по-другому. Так мы брели, пошатываясь и помогая друг другу.
Внезапно туман рассеялся, и мы оказались на светлой поляне, а впереди вырисовывались какие-то конструкции. Подойдя ближе, я узнал панели янтарной комнаты. Только они были вывернуты наизнанку и имели другие формы. По ним пробегали искры, и казалось, что вся комната покрыта бегающими огоньками. Скорее всего, происходила зарядка панелей. Но где же прячется тот, кто руководит этой кухней? В прошлый раз я не успел его изолировать полностью. Вполне очевидно, что за прошедшее время оно восстановило свои силы и нарастило потенциал. Вон, каким ровным светом горят огоньки. Если бы было мало сил, они так бы не бегали. Пора было готовиться к решительной схватке.
Я толкнул Эдварда, зачарованно смотревшего на порхающие огоньки, и мы надели ежовые рукавицы, плотно прикрепили очки. Кроме этого, я проверил специальную сумку, куда намеревался посадить в случае успеха то, что мы поймаем. Эдвард принял боевую стойку, и мы медленно пошли вперед. Постепенно продвигаясь, шаг за шагом, мы достигли центра комнаты, где стояла какая-то ширма, внутри которой происходили непонятные вещи, заставлявшие ее колебаться то в одну, то в другую сторону. Я медленно отодвинул ее и увидел зависший в воздухе белый шар, от которого шли лучи к панелям, полным бегающих огоньков. Шар то наливался белым светом, то становился блеклым, когда выстреливал его через свои лучи. А панели, в свою очередь, приобретали другие очертания, вбирая в себя этот свет и выпрямляясь в пространстве. Не веря в удачу, я открыл сумку и, бросившись вперед, постарался накрыть ею этот обжигающий шар. Вроде бы мне это удалось, но в самый последний момент шар, поняв, что попал в ловушку, сбросил свои лучи и рванулся в сторону. Та часть его которая была накрыта сумкой, так и осталась в ней, а та, которая была ниже ее края, как бы оторвалась и, плюя огненными сполохами, бросилась в сторону, рассыпаясь, как и в прошлый раз, на мелкие шарики, которые, как живые, бросились прятаться, кто куда. Эдвард, стоящий у них на пути, сколько мог, хватал их своими рукавицами и бросал в сумку. Однако части из них все равно удалось спрятаться, и достать их не было никакой возможности ни технически, ни по времени. Панели стали медленно подрагивать, нервно мерцать и опускаться вниз, так как их зарядка не была закончена.
«Ну вот, – подумал я.– Все, что могли, мы сделали. Теперь необходимо срочно бежать к выходу, так как времени было в обрез».
И мы, вдохновленные успехом, побежали, что было сил, не обращая ни на что внимания, стараясь как можно быстрее достичь желаемого финиша. Обратный путь оказался намного легче, больших препятствий почти не было, а с маленькими мы справлялись легко. Вскоре показался заветный коридор, в конце которого тлел огонек свечи. Мы подоспели туда вовремя. Когда я протолкнул Эдварда и еле выбрался сам, свеча, немного помигав, погасла, и мерцающий вход с громким хлюпаньем закрылся, отхватив с моего сапога кусок каблука. Если бы я чуть– чуть замешкался, меня бы разрезало пополам.
Теперь необходимо было разобраться с тем, что мы отловили в зазеркалье. Оно напоминало о себе непрестанным дерганьем в сумке и температурой, во много раз превосходящей температуру тела человека. И Эдвард чувствовал себя неуютно, держа свою сумку на вытянутой руке. Пока обстановка благоприятствовала, необходимо было приступить к очищению. Для этого существовал только один способ.
Я положил сумки на пол, затем из тайника вынул сосуд со священной водой и специальную щетку для ее разбрызгивания. Попросив Эдварда отойти в сторону, я стал читать молитвы и одновременно брызгать святой водой на сумки. После первых брызг сумки стали подпрыгивать чуть ли не до потолка. Вскоре из них раздался жалобный вой. По мере накала процедуры очищения сумки съеживались, и активность заключенных в них сущностей падала. В конце концов, подпрыгнув в последний раз, они растеклись и превратились в бесформенную и уже никому не опасную слизь. Теперь следовало их в сумках вынести во двор и закопать, что мы позже и сделали. Сама процедура заняла у нас около часа. Теперь необходимо было осмотреть комнаты, где находилась царская семья, и особенно кабинет императора. Приведя все в порядок, мы под предлогом осмотра каминов и дымоходов стали осматривать жилые комнаты. В целом они были в запущенном состоянии. Никто здесь не следил за чистотой. С другой стороны, это было нам на руку, потому что если и был оставлен какой-то знак, то он в такой ситуации мог сохраниться в целости и сохранности. Осмотр трех находящихся рядом комнат не дал ничего. Пока мы изучали их, пришел наш сопровождающий поинтересоваться, как идут дела и «почесать язык». Удовлетворив своё любопытство, он ушел, а мы двинулись дальше, методически тщательно осматривая все вокруг. Пока ничего такого не было, даже намеков на то, что могло бы привлечь к себе наше внимание. Наконец, мы добрались до кабинета императора. Здесь еще стоял запах папирос, которые он любил курить, а на столе стояла пепельница, куда он складывал окурки.
Мы с Эдвардом разделились. Он пошел справа налево вдоль комнаты, а я наоборот. Я предупредил его, чтобы искал малейшие детали, которые выбиваются из общего фона этой комнаты, то есть то, что вызывает у него хоть малейшее сомнение. Мы стали медленно продвигаться вперед. Я внимательно осматривал стулья, картины, висевшие на стенке, приставной столик, набор ниток и пялец, лежащий на нем, но все тщетно. Ничего экстраординарного не было видно. Та же самая ситуация была и у Эдварда. Наконец я подошел к письменному столу, за которым так любил проводить время император. На первый взгляд здесь все было, как всегда: тот же письменный прибор, кресло, чуть отодвинутое в сторону, костяной нож для нарезки бумаги, коробка спичек, лежащая возле пепельницы. Посмотрев еще раз на все это более внимательно, я двинулся дальше. Книжная полка с приоткрытой дверцей, напольные большие часы и секретер, тоже не привлекли моего внимания. Я посмотрел на англичанина. Тот только пожал плечами, показывая, что и у него тоже нет ничего интересного.
И все – таки интуиция мне подсказывала, что здесь есть что-то, что должно заинтересовать нас. Я решил снова пройтись по своему участку. Но это опять ничего не давало. В очередной раз я очутился возле стола, только с другой стороны. И мне сразу бросилось в глаза то, как были расположены пепельница и коробок спичек. Они составляли своеобразную метку, которая одним концом указывала куда-то. Куда? Подойдя ближе, я увидел, что эта своеобразная стрела указывала на настенные часы. Подойдя к ним, я дернул за ручку дверцы, но она оказалась закрытой. Хорошо, что я знал, что ключ находится сзади футляра часов, достал его и открыл дверцу. Теперь предстояло определить, что и где может быть спрятано. Это сложная проблема, потому что специалист прячет что-нибудь так, чтобы оно было на видном месте и потому оставалось незаметным. Простой обыватель, наоборот, стремится все спрятать дальше и глубже, а потому сразу и выдает свою тайну. Но здесь был особый случай. Поэтому следовало напрячь мозги, чтобы вычислить место тайника. Но все оказалось довольно просто. Тайник находился в металлической гире, висевшей на цепочке и служившей для завода. Снизу она откручивалась, и там находилось отверстие, в которое затолкали листок бумаги, исписанный мелким почерком.
Развернув его, я узнал почерк царя. В тайной записке он сообщал, что их скорее всего увезут из Царского Села из-за страха, что семья попадёт к немцам, которые почему-то внезапно окружили Петроград. Император далее написал, что в последнее время все они стали чувствовать себя очень плохо. Усилилось сердцебиение, и всех стали преследовать затяжные головные боли. В конце записки звучала просьба о том, чтобы я поторопился и предпринял энергичные шаги по их освобождению, потому что им намекали на какие-то события, которые вскоре должны произойти. А он почему-то боится этих событий, хотя это вполне может быть то, что давно ему предсказывали. Внизу стояла его размашистая подпись.
Забрав эту записку и приведя все в порядок, мы поторопились на выход, потому как время было совсем позднее. В караульном помещении почти все спали. Только полусонный дневальный махнул нам на прощание рукой и открыл двери, выпуская нас в темный парк. Ярко светила луна, а мои часы показывали четыре часа утра. Во дворец нам показываться было нельзя. Оставались два направления: на станцию или в поселок. Посоветовавшись, мы решили, что пойдем на станцию и к утру дойдем туда. А там первым поездом поедем в Петроград. Идти решили не через лес, а по дороге, благо, было достаточно светло, чтобы обходить различные колдобины. Продвигаясь мимо леса, мы вооружились приличными дубинками, на всякий случай, чтобы при необходимости можно было отбиться от всяких неприятностей. Подняв воротники пальто, мы быстрым шагом двинулись в сторону железнодорожной станции. К семи часам без особых происшествий мы достигли железнодорожного вокзала. Поезд обещали минут через двадцать, поэтому у нас было время немного отдохнуть и осмотреться. Народ суетился на перроне, готовясь штурмом взять состав и занять удобные места. В основном это были старики и женщины. Солдат и матросов было мало, им в принципе здесь нечего было делать. Стояла предрассветная мгла. Казалось, еще чуть-чуть – и день полностью вступит в свои права. Раздался гудок паровоза, и все приготовились к рывку. Однако в этот момент там, где находился дворец, над небом поднялось багровое зарево. Все моментально повернули головы туда, пытаясь выяснить, что происходит. Многие крестились, глядя, как разгорается небосвод. И вдруг с земли по небосводу стала подниматься какая-то непонятная фигура, которая постепенно увеличивалась в размерах. И вскоре перед перепуганными людьми промчалась вверх на огромном фаэтоне, запряженном страшного вида волкодавами, белокурая женщина, изрыгая страшные проклятия. Она устремлялась всё выше на фоне восходящего солнца, превращаясь в маленький комок, пока совсем не испарилась перед его лучами. Это была та, которая так безуспешно пыталась напасть на нас. Теперь, очевидно, пришел ее черед, и она была выброшена вон на погибель той силой, которая таилась в янтарной комнате. Весь народ после такого представления был в ужасе. Даже посадка в уже стоявший под парами состав прошла на удивление спокойно. Люди всю дорогу обсуждали увиденное, пытаясь определить, что это за знак такой и какие из этого надо сделать выводы. Для меня же было понятно, что наша борьба не закончилась и все у нас впереди, хотя своему врагу мы нанесли серьезный урон. Мы выиграли время, которое было нам необходимо для наших дальнейших действий по выполнению той миссии, ради которой мы оказались здесь.
К вечеру мы прибыли в Петроград, и вместе с нами прибыла очередная весть о страшном видении в Царском Селе. Эти слухи моментально распространились по городу, обрастая все новыми подробностями и пугая людей. Хотя, если честно говорить, увиденная картина была довольно впечатляющей. Эта разъяренная красивая белокурая женщина со звериным оскалом на лице, и горящие волчьи морды, из пасти которых во все стороны летела мокрая пена, кого хочешь приведут в нервное расстройство, я уже даже не говорю о других возможных последствиях такого зрелища.
