Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая
–Теперь все ясно, – ответил Степан.
–Ты, Василий, прогуливаешься перед окнами здания, напротив, где стоят у них пулеметы с сумкой, где будут лежать гранаты. В случае преследования ты гранатами взрываешь пулеметы и быстро убегаешь в ближайший двор.
–Ну а ты, Порфирий, держишь свою «гвардию» вот в этом переулке и в случае погони за нами перекрываешь дорогу встречным движением твоих конников, чтобы дать нам время уйти. В бой по возможности не вступай. Все это дело должно занять у нас минут тридцать.
–Какие есть вопросы? Всем понятны задачи? – спросил я моих ребят, молча сидевших за столом.
Вопросов не было.
–После того как все это произойдет, все, но каждый по отдельности выдвигаемся в Гатчинскую летную школу, на аэродром. Там ты, Порфирий, занимаешь круговую оборону и обеспечиваешь безопасную посадку в самолет пассажира. После взлета уходишь обратно и сидишь, неделю не показываясь никуда. Вдруг что-то, ты пьянствовал. Все остальные тоже по своим интересам. По мере необходимости я свяжусь с каждым из вас. Ну а теперь, если все понятно, давайте выпьем за встречу, – и налил каждому из нас по бокалу вина. Все, как по команде, встали и залпом выпили.
По мере продолжения застолья ребята становились теми же, какими были до этих событий. Хоть их и потрепала судьба, но они не изменили своим идеалам и принципам и готовы были и дальше идти единой командой. Посидев с ними немного, мы с Эдвардом, тихонько попрощавшись, вышли на улицу. Было уже темно. Сев в стоящий рядом фаэтон, потряслись по булыжной мостовой к себе домой. На завтра мы наметили отдых и периодическое наблюдение за интересующим нас зданием.
Утром мы с моим компаньоном разделились. Первую половину дня дежурил он, вторую – я. Никаких заметных изменений не происходило. Все так же работал конвейер репрессий, привозили и сгружали арестованных, выбегали и грузились команды, выезжавшие на задержание. Самое интересное заключалось в том, что в здание входила уйма народа, и почти никто не выходил, кроме сотрудников. Было над чем задуматься. Вечером, обменявшись мнениями об увиденом, мы пораньше улеглись спать.
Понимая, что завтра тяжелый день, я пытался расслабиться. Но сон не приходил ко мне, а только периодически я впадал в какое-то забытье с кошмарами и липким потом. Ни одна из известных мне систем расслабления не срабатывала. Ворочаясь с боку на бок, я пытался все-таки заснуть. Однако меня преследовало ощущение, что кто-то постоянно следит за мной. Приподнявшись на подушке, я бросил взгляд в окно. Там серела мгла и какой-то белесый туман, причем он оказывал завораживающее зрелище, словно кто-то пытался загипнотизировать меня. Сначала перестали слушаться ноги, затем это состояние распространилось на верхнюю часть тела и постепенно стало подбираться к голове, словно что-то хотело войти туда с определенной целью. Во мне постепенно стали срабатывать защитные механизмы, однако давление усиливалось, как будто что-то могучее подпитывало его извне. Глаза мои начали постепенно закрываться, как вдруг из рассеявшегося тумана выплыла страшная мерзкая рожа, с огромным поперечным ртом и кучей щупальцев вокруг головы, которые, извиваясь, хватали все, что попадало к ним, и тащили в рот. Эта рожа повернулась ко мне, и внизу ее лица открылся огромный глаз, в котором было два зрачка. Они стали смотреть на меня: один – снизу вверх, другой – сверху вниз, словно снимая размеры моего тела. Эти движения все ускорялись, пока не слились в одно пятно, которое подобно штопору просверлило отверстие в окне и стало приближаться ко мне, целенаправленно двигая своими щупальцами. Я смотрел, как завороженный, не в силах сдвинуться с места. Казалось, еще секунда – и я попаду в объятия к этому монстру. Но мне крупно повезло. По пути, уже вплотную приблизившись ко мне, одно из щупалец задело стакан с виски, который стоял возле моей кровати как средство от бессонницы. Он упал и разбился. Пары спирта, поднятые вверх, наполнили комнату и достигли монстра. Звук разбитого стакана вывел меня из оцепенения, а запах качественного шотландского виски заставил чудовище мгновенно остановиться. Оно сразу стало менять цвет от серого – к красному, от красного -к белому и обратно. Затем вращательные движения прекратились, и существо распалось на маленькие серые комочки тумана, которые, собравшись в небольшой шар, вылетели обратно в окно. Когда я окончательно пришел в себя, в комнате никого не было. Я подбежал к окну и стал его осматривать. Оно было целым и без единой царапины. За окном на улице ярко светила луна. Обернувшись, я увидел на прикроватном столике яркое свечение.
Подойдя поближе, я обнаружил лежащую там янтарную полусферу со шлема, которая горела пунцовым пламенем, испуская вокруг себя лучи, проникавшие во все концы комнатного пространства. Под этими лучами я стал чувствовать себя неуютно. Началась непонятная вибрация организма, стал подкрадываться страх. Необходимо было срочно куда-то деть эту полусферу, которую зажег пробравшийся сюда монстр. Я стал осматриваться, куда можно ее пристроить. Но ничего подходящего не было под рукой. Я вышел в гостиную и увидел на столе жестяную коробку с леденцами «Монпансье». Высыпав из нее леденцы, я, обжигая руки, вложил туда янтарную полусферу. Свечение и непонятное состояние организма сразу пропало. Взяв теплую коробку в руку, я снова вошел в спальню. Здесь пахло озоном, словно после обильного ливня с молнией и громом. Подойдя к окну, я открыл его во всю ширь, давая возможность свежему воздуху выветрить эту гадость. Живительный воздух наполнил комнату и проветрил мои легкие. В голове сразу возникла куча вопросов.
–Как оно вычислило меня? Что это было – попытка завладеть янтарной полусферой или нападение с целью устранения меня? Скорее всего, их интересовала полусфера, но я вполне мог попасть и «под раздачу». И нашли они меня по этой полусфере, поэтому я правильно сделал, что спрятал ее в коробку. Теперь ей трудно будет выйти в пространство, а им – определить ее местонахождение. Получается, без этой полусферы система начала давать сбой. А как она будет завтра вести себя? Не помешает ли нам, когда пойдем освобождать ротмистра? Я не учитывал этого фактора, который теперь требует к себе особого внимания. Самое страшное заключалось в другом: особых инструментов противодействия этому влиянию у меня не было. Придется действовать по обстановке, поэтому ставить в известность о случившемся своих товарищей я посчитал преждевременым. Это могло помешать нашим отработанным действиям. С этими мыслями мне удалось немного поспать.
Освобождение
Утром меня разбудил бодрящий запах свежего кофе, который по негласной традиции всегда готовил Эдвард. После бессонной ночи все тело ломило, как на похмелье. Но, миндальничать самим с собой, не было времени. Заставив себя подняться, я буркнул Эдварду пожелание доброго утра и прошлепал в ванную. Струи горячей и холодной воды привели меня в нормальное состояние, и я готов был к активным действиям.
–Ну, так что, сегодня особый день, – сказал Эдвард, наливая мне кофе и пододвигая галеты.
–Даже больше, чем особенный, – ответил я, глотая обжигающий напиток.
–Никаких изменений?
–Пока никаких. Будем ориентироваться с тобой по ходу дела.
–Ну, тогда пошли, сказал он, – пряча в карман револьвер и круглую гранату.
Я поступил таким же образом, и мы вышли во двор, в конце которого стоял автомобиль. За рулем сидел в шоферской кожаной фуражке с большими очками Степан. Эдвард сел впереди, а я устроился на заднем сиденье. Погода вроде бы не предвещала неожиданностей. То же самое касалось и интуиции. По пути мы заехали на телеграф, и я отстучал Геншеру условную фразу, служившую сигналом к началу нашей операции. По мере приближения к намеченной цели наше волнение нарастало. Наконец показалось нужное нам здание. У главного подъезда стоял часовой, который пропускал вовнутрь спешивших на свою кровавую работу сотрудников. На противоположной стороне здания, на углу была видна фигура Василия, который остановил какую-то девушку и что-то ей нашептывал, держа за талию. Их поведение не вызывало подозрения у часового.
–Ну, Василий! – подумал я с восхищением, – и здесь устроился с комфортом. Он, словно услышав меня, поднял голову и успокаивающе махнул рукой.
В этот момент мы подъехали к крыльцу, и автомобиль остановился. Часовой с любопытством смотрел в нашу сторону. Мы с Эдвардом вышли из автомобиля и представились часовому. Он махнул рукой и пропустил нас внутрь здания. Пока мы туда входили, Степан отогнал машину от входа и замер, не выключая мотора. За дверью сразу открывался большой зал, в углу которого стоял стол для дежурного, а по бокам стояли два охранника. За столом сидел Андрей. Увидев нас, он внутренне напрягся и с независимым видом спросил, кто мы такие и что нам надо. Мы представились ему по форме, предъявили наши мандаты и ордер на ротмистра. Он записал все в книгу и вызвал старшего дежурного. Тот также проверил наши бумаги и дал указание привести арестованного, а нас стал расспрашивать о жизни в Москве. Отделавшись общими фразами о погоде и делах на фронте, он попрощался и ушел к себе в кабинет. Мы с Эдвардом остались ждать в коридоре, когда к нам выведут ротмистра. Пока все было спокойно. Один охранник пошел к камерам с Андреем, а второй стоял рядом и с интересом посматривал на нас. Прошло минут двадцать, прежде чем мы услышали шаркающие шаги. По лестнице медленно поднимался ротмистр в сопровождении двух охранников. Он был бледен как мел, все лицо его было в синяках и ссадинах, под ногтями запекшаяся кровь, а свалявшиеся волосы торчали в разные стороны.
Его подвели к столу, а затем пригласили и нас. Расписавшись в журнале о приемке арестованного и забрав его документы, мы с Эдвардом повели его на выход. Надо отдать ротмистру должное. Он сразу узнал меня, но ни единым жестом или взглядом не выдал своих эмоций. На удивление, все пока проходило гладко. Увидев, что мы выходим из здания, Степан сдал машину назад, и я, впихнув ротмистра на заднее сидение, сел сам рядом. Степан рванул машину, а навстречу нам из переулка разворачивалась конница Порфирия. Пропустив автомобиль, она перекрыла улицу и медленно прошла возле удивленного часового, отвлекая его внимание от нас. Увидев проезжающее мимо него авто, Василий отпустил свою девушку и также бросился к ожидавшему его экипажу. Пока все шло так, как было запланировано. Но уж слишком складно все получалось. Вполне возможно, что где-то впереди нас могли ждать незапланированные события.
Выехав на Невский проспект, мы бросили автомобиль и, пересев в экипаж, двинулись в сторону Гатчины. Я, достав бутылку виски, дал выпить ротмистру, а затем, намочив носовой платок, стал приводить в порядок лицо моего начальника. Он дергался от боли и тихо ругался шепотом. В конце концов, я привел его в более менее нормальное состояние. Он взял у меня бутылку и приложился к ней от всей души. Выпив изрядную порцию, ротмистр крякнул и позволил себе расслабиться.
–Как вы себя чувствуете, господин ротмистр? – спросил я.
–Не дождутся! – ответил он. – И вообще, ну их, всякие сантименты. Вы мне скажите, поручик, какие наши дальнейшие действия?
–Сейчас мы едем в Гатчину, где нас ждет самолет, на котором вы полетите в Финляндию. Вот вам деньги на первое время, – и я протянул ему пакет с его документами и деньгами.– А там по обстоятельствам, так как вы решите сами. Счета в банке вы знаете. Кстати, летчик наш человек, и если вы не возражаете, останется с вами. Обратно он возвращаться не хочет.
–Хорошо, – ответил ротмистр. –А как ваша поездка, все решили?
– Все, как было запланировано. Однако не все сразу, поэтому пришлось задержаться. Вот в помощь дан господин Эдвард Боунд, специальный агент Его Королевского Величества Георга Y.
–Очень приятно, – ответил ротмистр. – Ну и где наш государь? Что вы намерены делать?
–По последним данным, он с семьей находится в Екатеринбурге. Вот решим с вами вопрос, а потом поедем туда, и на месте будет видно, как поступить.
–Как бы не опоздать, – буркнул ротмистр и задремал. Очевидно, сказались пережитое волнение и виски.
Тяжелый перелет
Дорога была на редкость спокойной и утомительной. Вскоре нас обогнал отряд Порфирия, который пронесся галопом, оставляя за собой шлейф пыли. Эдвард, который сидел на козлах вместо кучера, выругался и погрозил Порфирию кулаком. Тот в ответ, смеясь, помахал рукой и поскакал дальше. Время шло к обеду, когда вдали показались строения Гатчинской летной школы. Погода была ясной, а значит, и никаких преград для полетов не было. Мы подъехали к главному зданию. Часового на месте не оказалось. Вместо него на крыльцо вышел Порфирий, лениво помахивая нагайкой.
–А где люди? – спросил я его, показывая на опустевшее поле.
–Все разоружены и заперты в комнате.
–А летчик где?
–Там же, – ответил Порфирий.
–Вот что, дорогой, давай летчика сюда. Ты мне за него головой отвечаешь.
Порфирий молча кивнул головой и побежал в здание выполнять приказание. Вскоре он появился вместе с Геншером.
–Ну у вас и орлы, – заметил он,– налетели, я и не успел глазом моргнуть, как спеленали и рядками всех положили.
–Приношу свои извинения, – ответил я. – Он не знал, что это его лихачество не распространяется на вас.
–Да ничего, я не в обиде, такая уж у нас жизнь.
–Как у нас обстоят дела с полетом? – спросил я летчика.
–Все готово, можем приступать к погрузке. Самолет стоит вон там, на взлетной полосе. Надо только прогреть двигатель – и в небо.
–Вот и славно,– ответил я. – А это ваш пассажир, – сказал я летчику, представляя ему проснувшегося и вылезшего из фаэтона ротмистра.
Геншер все понял сразу и с сочувствием пожал протянутую ротмистром руку.
–Ну что, тогда в путь. Порфирий, будь наготове, смотри в оба. Как ты считаешь, охрана аэродрома не успела вызвать помощь?
–Да вроде нет. Мы все сделали быстро.
–Тем не менее, проинструктируй людей. Ваша задача – стоять насмерть, пока самолет не взлетит.
–Все понял, – сказал Порфирий и побежал к своей гвардии, кучкой стоявшей возле здания.
А мы, забравшись в фаэтон, вместе с летчиком двинулись к самолету. Когда мы к нему подъехали, Геншер попросил отвести подальше лошадь, чтобы она не испугалась рева мотора и не понеслась прочь. Мы вышли, а Эдвард отвез фаэтон за взлетное поле и пошел пешком к нам. Летчик залез в кабину, нажал на какие-то рычаги и попросил меня прокрутить пропеллер. Ротмистр стоял, безучастно наблюдая за нами. Когда пропеллер дошел до нижней точки и замер, Геншер пригласил ротмистра во вторую кабину, где была приделана кожаная лямка для сидения. Я помог ему забраться туда, надеть летный шлем и привязаться ремнями. Затем слез с крыла и по команде летчика закрутил пропеллер. Двигатель фыркнул, но не завелся. Пришлось повторить попытку. Наконец с пятой попытки двигатель, чихнув, стал громко тарахтеть, постепенно нагреваясь до нужной кондиции, необходимой для взлета. В этот момент со стороны главного здания раздались выстрелы, затем застучал пулемет. Очевидно, охрана всё-таки успела сообщить о нападении, и от Гатчины подошла помощь, с которой вступил в бой отряд Порфирия. Однако этим все не закончилось. Внезапно налетел сильный ветер, который пригнал неизвестно откуда взявшиеся свинцовые темные тучи, и пошел дождь. Вскоре дождь сменился градом, который застучал по самолету и заставил нас с Эдвардом спрятаться под его крыло. Так же внезапно град прекратился, и с неба стали сыпаться темные пятна какой-то субстанции, которые, достигая земли, растекались в лужи, из которых постепенно стали появляться различные чудища, строившиеся в шеренги и держащие направление на нас. Их были сотни, и они постепенно окружали самолет, грозя его растоптать вместе с пассажирами. Они постоянно трансформировались, набирая силу, которую давал им продолжавшийся дождь, и готовились к решительному штурму. Я выхватил лежавшую в кармане гранату и бросил ее в ближайшую кучу. Она взорвалась, но особого эффекта на нападавших не произвела. Осколки прошли сквозь них, оставляя большие дыры, которые постепенно затягивались сами собой. Нужно было предпринимать что-то не стандартное. Хорошо, что в это время утих ветер, и я махнул летчику, чтобы он взлетал. Прибавив обороты газа на полную мощность, Геншер направил самолет на монстров и пошел на взлет. Пропеллер рвал их тела, накручивая на себя липкую субстанцию, и бросал самолет вперед. Наконец он оторвался от земли и, тяжело урча, полез в небо, туда, где было свободное от туч пространство. Это вызвало беспокойство среди монстров, и они, подпрыгивая, забираясь один на одного, пытались достать самолет. А тучи, видя, что добыча уходит от них, начали плотно сливаться друг с другом, пытаясь заполнить свободное пространство. Однако самолет вдруг исчез из вида, очевидно, летчик включил устройство невидимого луча. Мерзкие твари в недоумении остановились, глядя растерянно, друг на друга. Затем, как по команде, развернулись и двинулись в нашу сторону.
Нам надо было как-то выбираться отсюда. Единственное направление, которое было относительно свободным, вело к фаэтону, стоящему сзади нас. Бедная лошадь пыталась убежать, но вожжи, прикрученные к металлическому стержню, не давали ей это сделать. Сориентировавшись, я крикнул Эдварду, и мы что есть духу, увертываясь от пытавшихся нас поймать тварей, бросились к фаэтону. Добежав до него, Эдвард отвязал лошадь и вскочил на передок, а я бросился на место пассажира и наткнулся на что-то стеклянное, лежащее на сиденье. Схватив это в руку, я увидел бутылку виски, которую оставил ротмистр. И у меня сразу возникла идея.
–Закрой глаза! – крикнул я англичанину.
Он недоуменно взглянул на меня и вжал голову в плечи, а я, набрав полный рот спиртного, стал разбрызгивать его на себя, Эдварда, лошадей, фаэтон.
–А теперь гони! – крикнул я.
И Эдвард, взмахнув рукой, с криком бросил лошадей вскачь. К нам потянулись различные щупальца, когтистые лапы, клыкастые морды, но, почувствовав запах виски, они сразу отскакивали прочь. Я прилежно разбрызгивал на них этот благородный напиток, что приводило их в панику и заставляло реветь не своим голосом. Наконец, мы вырвались за пределы летного поля и сразу увидели, что их власть здесь не действует. Добежав до края поля, они останавливались и, постепенно съеживаясь, теряли форму.
Вскоре мы подлетели к зданию, где стоял Порфирий, а перед ним на коленях расположилось человек десять красноармейцев.
–Что случилось? – спросил я.
–Да вот. Приехали на автомобиле и, ничего не спросив, стали сразу стрелять. Хорошо, что никого не задели, а то бы я их всех тут и положил. А вы чего так долго?
–А ты что, ничего не видел?
–Нет, ничего. Гляжу – вы стоите, разговариваете, а потом самолет полетел, а вы чего-то побежали, и на поле начался дождь. Вот и все. Ну, мы и решили вас подождать здесь.
–Ладно, – сказал я. – Давайте собираться.
–А с этими что делать? – и он кивнул на пленных.
–Свяжите и заприте, только отдельно от тех, что наверху. А затем действуйте, как договаривались.
И Порфирий стал отдавать команды своим людям. Я повернулся и пошел к Эдварду, который залпом допивал оставшийся виски.
–Кто бы мне такое рассказал, я бы не поверил!– воскликнул он. – Одной бутылкой виски разогнать целую свору монстров! Где это видано? И откуда они вообще взялись? Да, действительно – Россия страна загадок. Чем больше ее узнаешь, тем больше удивляешься.
–Для этого и существует виски. Выпей и успокойся. Нам пора уже уезжать отсюда, а то стрельба была слышна очень далеко.
–Так чего же мы ждем? Прошу в фаэтон, – и он галантно передал мне бутылку с остатками напитка. Мы расселись по своим местам и тронулись в сторону Петрограда. Можно было немного расслабиться и отдохнуть, что мы добросовестно и исполнили, прибыв на место.
Утром мы с Эдвардом решили разведать обстановку после наших вчерашних приключений. Я связался с Андреем и выяснил, что у него все в порядке. Точно так же чувствовал себя и Порфирий, предаваясь отдыху за бутылкой водки, с песнями и плясками и, соответственно, с женщинами, чтобы не вызвать подозрений. Степан занимался ремонтом вечно ломавшихся автомобилей, которые, в отсутствие запасных частей, ездили буквально на честном слове. А Василий был на высоте, в прямом и переносном смысле. Мотался по митингам и собраниям, выступая то с трибуны, то с балкона, то с броневика. Таким образом, обстановка была вполне приемлемая и не вызывала особого беспокойства. Что касается угона самолета, то это – частный случай, и его могли списать на бегущих из страны офицеров, которые силой заставили летчика подняться в воздух. Конечно, кое-где на митингах кипели страсти, но все это было в рамках тех правил, которые сегодня диктовала сама жизнь. На Невском проспекте стояла небольшая кучка народа, внимая худому студенту с длинными жирными волосами, который, приподнявшись на фонарный столб, завывающим голосом читал собственные стихи о любви:
Ты ушла в тугую даль распада,
На меня навеяла печаль,
От тебя мне ничего не надо,
Просто мне себя немножко жаль,
Жаль порой не сбывшихся мечтаний,
Пролетевших год за годом дней,
Жаркой ночью трепетных ласканий,
И на утро рану на судьбе.
Ты ушла, туда тебе дорога,
Значит, недостойна ты меня,
Иль иди быстрей, или побудь немного,
Иль ругайся с пеною у рта.
При этом он смотрел жадными глазами на такую же худую девушку, стоявшую напротив него и внимавшую каждому его слову. Это была нарождающаяся поросль молодых поэтов революции, смешавших устоявшиеся веками традиции со своим видением жизни и человеческих отношений. Закончив читать, поэт соскочил со столба и поклонился. Слушатели стали бурно аплодировать и кричать «Браво!». Послушав еще пару выступающих, я пошел дальше.
Эдварда дома не оказалось. Он еще путешествовал по своим делам, любуясь красотами города, которым непрерывно восхищался. Наскоро перекусив, я стал обдумывать наше дальнейшее продвижение в сторону Царского Села, которое было намечено на завтра. Однако нашу поездку пришлось отложить и ввязаться в авантюрное приключение, связанное с большой царской семьей.
Бриллиантовый тайник
Вечером в квартиру в буквальном смысле ворвался запыхавшийся Эдвард. Он сразу бросился в гостиную, налил из графина стакан воды и залпом выпил его. На мой немой вопрос он, отдышавшись, ответил.
–Как ты думаешь, кого я встретил недавно?
Я молча пожал плечами.
–Да ты должен знать его. Это курьер английского короля Георга Y, который доставлял личную его корреспонденцию вашему царю Николаю II. Ну же, ну, вспоминай быстрее!
–Берти, что ли? – робко произнес я.
–Ну да, Альберт Стопфорд, потомственный английский аристократ собственной персоной. И очень хочет встретиться с нами и просит посодействовать в одном деле.
–У нас своих забот хватает, – ответил я, поглядывая на его покрасневшее от волнения лицо.
–Да ты не понимаешь! – воскликнул он. – Это касается семьи Романовых. То есть это наша с тобой прямая обязанность. Ведь мы с этой целью прибыли сюда!
–Ничего не понимаю, давай говори конкретно, что хотят от нас.
–Я и говорю, – ответил Эдвард. – Он прибыл сюда с поручением от княгини Марии Павловны, законной супруги великого князя Владимира Александровича, который является третьим сыном, императора Александра II и приходится дядей императору Николаю II. Он встретил ее в Крыму, она отъезжала за границу и просила его помочь изъять и вынести из ее Владимирского дворца бриллианты и драгоценности, которые она оставила там. А в силу нынешних обстоятельств они оказались ей очень нужны. Так вот, зная о нашей миссии, Стопфорд просит нас оказать ему помощь в этом деле, так как один он просто не справится.
–И что он хочет от нас?
–Он хочет, если мы не возражаем, завтра встретиться с нами, чтобы обговорить все детали,– ответил Эдвард.
–Ну, раз так, то я не возражаю. Но давай где-то на стороне. Ну, хотя бы у него на квартире. Кстати, есть у него она?
–Сейчас узнаем, – ответил Эдвард и снял трубку телефона, чтобы связаться с Стопфордом.
Переговорив с ним, минут пять он бодрым голосом сообщил мне, что тот ждет нас завтра в девять часов у себя на квартире.
–Я хочу сказать тебе, Эдвард, что это непростая задачка. Там полно охраны, людей набито, как сельдей в бочке. Кроме этого, надо знать, где все спрятано и как это вынести, не вызывая подозрений.
–А я и не говорил, что это будет легко, – ответил тот. – Но мы вместе что-нибудь придумаем. А помочь-то ведь надо. Все банки закрыты, денег взять неоткуда, введена карточная система, которая, наоборот, привела к нехватке продовольствия. И потом, на что жить на чужбине?
–Ну, хорошо, – прервал я начавший набирать обороты наш диалог,– давай ложиться спать. Утро вечера мудренее.
Так как возражений не последовало, то я отправился в свою кровать, чтобы набраться сил к завтрашнему дню.
