Ипостась. Не только о вере

Искали истину в вине,
Поочерёдно плыли взоры
К небесно праздной вышине.

По старым, человек, канонам
Подобен очень мелкой тле,
Все очи вознесли к иконам,
Что есть от бога на земле.

Кто подержался лишь за крестик,
Кто на себя сей возложил,
Кто поклонился как предвестник
И с веток ссыпался инжир.

В едином творческом составе,
Три тени за столом сошлись,
Потом как будто бы в забаве,
Все просто в господа слились.

Не стало разной ипостаси,
Бог вновь является одним,
В своей исконно белой рясе,
Над головою только нимб.*

Все цветы безусловно живые

Все цветы безусловно живые
С нами вместе на грешной земле,
Их оттенки мы любим любые
Даже если они в хрустале.

Но в естественной лаве природы,
Где для роста своя благодать,
Где иные для жизни подходы,
У цветов есть любовная страсть.

Может статься они тоже любят,
Не собратьев своих а лишь нас,
Даже зная, что это погубит,
Смертью тихой возляжет подчас.

Вы задумайтесь люди немножко,
Прежде, чем убивать красоту,
У любви не земная дорожка,
Это чуят цветы за версту.

На полянах, в степях или в парках,
Новой встречи возможен кульбит,*
Не нуждаясь в особых ремарках,
Чувства все он в бутонах хранит.

Вышел вечер прогуляться

Вышел вечер прогуляться
С молодой ещё луной,
Он костюм надел паяца,
Словом выдумщик большой.

У него над правым ухом
Отблеск пламенной зари,
Наполняют сладким звуком
Сумрак славя соловьи.

Сам решил перед заходом
Задержать свой полумрак,
Стал репризу здесь под сводом
Демонстрировать остряк.

Под белесым краем неба
Замер словно истукан,
Колесницу вывел Феба,*
Для зари там был капкан.

Ночь ворвалась очень бойко,
Тут же сплавила луну,
Мрак усилился на столько,
Что прельстил лишь сатану.

Говенье

Жену всегда по воскресеньям
В одной он позе баловал,
Все остальные дни говеньям*
Живое тело подвергал.

Росла порочно голодовка,
Не переделать организм,
Не знала видимо чертовка,
Что существует онанизм.

Застала как-то раз соседа
В исходной позе молодца,
Потом была у них беседа
До тривиального конца.

Его конечно пожалела,
Но не забыла про себя!
И, чтоб труба не заржавела,
Решила жить себя любя.