Сашка

– Что ж так плохо торговала, Полина Семёновна? – подзадорила её бабушка, принимая с весов свежевыпеченный хлеб.

– Не могу по-другому, – ответила Полина. – Если недовешу хоть грамм, так потом думаю, что у человека дети голодные, а я его обманула.

Много было разговоров в магазине меж сердобольных тёток. Семья Полинина постилась. Но потом случилось непредвиденное событие: из пришедших за хлебом жителей посёлка довесок никто не взял. Полина растерялась, увидев на прилавке гору из кусков.

– Мама, неужели этот хлеб весь наш? – спросила Зина.

А у Полины перехватило горло, она лишь закивала.

– Много как! – восхитилась Зина. – Куда столько денем?

– Как куда, есть будем! – вскричал Сашка и, взяв большой кусок, с жадностью впился в него зубами.

– Кушайте, милые! – сказала Полина, не сдерживая слёз. «Какие же у нас добрые люди!»– подумала.

Вечер прошёл за хорошим разговором. А на другой день Полина собралась сходить к матери: от неё принесли письмо со следами слёз. «Пишу и плачу, – писала мать. – Денег нет, есть нечего, старик не помогает, Анюта ходит на работу голодная. Если можешь, принеси картошки, слёзно прошу. Оставалась капуста солёная, но утащили из сеней, кто – не знаю. За дровами ходила, сушняк подбирала, но чуть не нарвалась на штраф, теперь на станцию пойду – уголь собирать».

Полина дочитывала письмо, а Сашка, внимательно слушавший тётку, захныкал и сказал:

– Пойду к бабе, дров ей принесу.

– Молчи, помощник! – прикрикнула на него Полина. – Живи здесь.

– Пойду! – настаивал малый. – Там Аня, Вова, пойду к ним.

– Раз хочешь, пошли, – согласилась Полина.

– Не бери его, мама, – шепнула Зина на ухо матери. – Идти далеко. Пусть с нами поживёт, сам же хотел.

Полина посмотрела на Сашку, а тот уже натянул на ногу ботиночек; тогда она махнула рукой и стала накладывать в мешок картошку. Сашка спросил:

– Мы бабе и хлеба отнесём?

– Конечно, – улыбнулась Полина.

– А мы по дороге или по линии пойдём? – не отступал Сашка.

– Отвяжись, худая жисть! – отмахнулась Полина.

Сборы закончились. За дверь выкатился тепло укутанный малыш, следом Полина Семёновна. Холод, что был ночью, отступил, заметно потеплело. Утоптанный снег подтаял, ноги скользили, и малыш часто падал.

– И что, – Полина посмотрела на Сашку, – идти не можешь? Горюшко моё.

Взяв мешок в руку, она подставила малышу спину и, кряхтя, потащилась к насыпи, надеясь, что по шпалам идти будет легче. Мимо тянулись массивы леса. Стало темнеть. Над горизонтом появились звёзды.

– Идти ещё далеко? – спросил Сашка. – Идём, идём, а домов нет, так и устанем. Давай дров насобираем – вон сколько их.

Полина засмеялась:

– Сам на загривке, а ещё дров хочешь прихватить.

Наконец показались огни домов. Полина остановилась, чтобы перевести дух:

– Скоро дойдём.

Она встряхнулась и пошла быстрей. А Сашка залюбовался яркими огнями, которые сияли и сливались в блестящие полосы.

31

К концу шёл сорок четвёртый год. Война продолжалась, и её тяжесть ощущалась даже в сибирском тылу. Тем более, что голодную жизнь усугублял холод.

– Когда же конец этой войне… – вздохнул Ерёмин, наклоняясь над сапожным столом.

Сидя на скамье, Семён Рязанцев покуривал самосад.

– Не видать конца, – поддержал он, затягиваясь дымом.

– Раньше, – забасил Ерёмин, – к Новому году баба накупит всего, стряпню разведёт, пышек наварит, нажарит, а теперь даже промочить горло нечем. – Он ловко раскроил кожу и насадил её на колодку.

Семён наблюдал за ним:

– Что шьёшь?

– Тапочки; надо к вечеру сшить, а то со жратвой плохо.

– Со жратвой плохо… Мальчишек в приют надо бы увести, кормить совсем нечем, – высказался Рязанцев. – Своей говорю: давай отведём, нечего морить, там им сытней будет, а она – жалко. Чуток погляжу, а то сам отведу.

– Если лучше не будет, отведи, – согласился Ефим.

Открылась дверь, вошла Василиса, придерживая под руку плачущую Агафью Кирилловну.

– Что стряслось? – спросил, взволнованно привстав, Ефим.

– Ребяток в приют отвела и ревёт, свету белого не видит, – сказала, скинув платок, Василиса.

Агафья Кирилловна села на табурет, закрыв лицо руками.

– Чего ты! – подскочил к ней Семён. – Там им лучше будет!

Агафья Кирилловна стала успокаиваться.

– Не знаю, – хриплым голосом проговорила она. – Надо бы забрать…

– Правильно, сватьюшка, – поддержала Василиса, – забери, если невмоготу.

– Чего забери? – вмешался Семён. – Повременит пусть.

– И правда, может, повременить, Агаша? – спросила Василиса.