Мозг и разум: физиология мышления

Чтобы лучше представить, в какой степени ограниченное количество из всего числа внешних впечатлений достигает сферы нашего сознания, я остановлю ваше внимание на одном обыденном и в то же время крайне поучительном примере.

Представьте себе, что вы идете с своим другом по одной из многолюдных улиц и ведете с ним ту или другую беседу. За время вашего путешествия вы получаете со всех сторон самые разнообразные впечатления – видите множество движущихся лиц в разнообразных костюмах, видите здания и монументы со всевозможными украшениями, слышите разговор проходящих людей, стук колес проезжающих экипажей, слышите шелест платья, ощущаете на себе движение окружающего воздуха и прочее, и прочее. Несомненно, что все эти впечатления действуют на ваши органы чувств и вызывают известную реакцию в вашем мозгу; но, несмотря на то, окончив беседу с своим другом, вы едва ли в состоянии припомнить одну сотую или, – вернее, – тысячную часть из всего вами виденного и слышанного. При этом из числа припоминаемых впечатлений лишь те, на которые вы обратили особенное внимание, воспроизводятся вами легко и с особенною ясностью; для оживления же других в вашей памяти нередко требуется та или другая посторонняя помощь и несмотря на то они не могут быть воспроизведены в сознании с должною ясностью.

Таким образом из всех полученных за время путешествия впечатлений огромное большинство осталось ниже порога сознания, следовательно, скрылось в бессознательной сфере, из остающегося же меньшинства смутно припоминаемые впечатления едва лишь достигли сферы сознания и потому остаются в темном его поле, и только впечатления, припоминаемые с особенной живостью, суть впечатления, достигшие сферы ясного сознания.

Так как процесс, благодаря которому внешние впечатления достигают сферы сознания, в науке называется перцепцией, а процесс, благодаря которому то или другое впечатление входит в сферу ясного сознания, носит название апперцепции, то и те впечатления, которые едва лишь достигли сферы сознания и остаются в темном поле последнего, могут быть названы перцепированными, впечатления же, достигшие сферы ясного сознания, – апперципированными.

Спрашивается, какие условия были причиной того, что из всех впечатлений, полученных за время путешествия, огромная масса не достигла сферы сознания? Условия эти заключались в том, что в данное время вы были отвлечены разговором с своим другом, следовательно, сознание наше было занято известным рядом представлений. В самом деле, не будь этого условия и, без сомнения, очень многое из того, что не вошло в сферу сознания, с яркостью запечатлелось бы в вашей памяти.

Но отчего же тот период времени, когда ум занят известным рядом представлений, является столь неблагоприятным для возникновения новых представлений под влиянием тех или других впечатлений? Ответ на этот второй вопрос может быть только один и именно следующий: в сознании не может одновременно вмещаться больше определенного числа представлений. Следовательно, наше сознание имеет свой объем, иначе говоря, свои определенные границы.

Как велик этот объем или как широки границы сознания, то есть какое количество представлений может одновременно присутствовать в нашем сознании, составляет не только крайне интересную задачу для исследования, но и задачу первостепенной важности. Не удивительно поэтому, что уже довольно давно этот вопрос был поставлен на очередь в психологии, но до развития так называемой психофизики или экспериментальной психологии все попытки подойти к решению его оставались бесплодными.

Еще не так давно Вайтц из чисто теоретических соображений, а Штейнталь, основываясь на данных внутреннего восприятия, допускали, что в сознании одновременно может присутствовать лишь одно представление. Между тем Фортляге и Гербарт приходили к заключению, что число одновременно присутствующих в сознании представлений должно быть не менее двух, при случае же оно может возрасти до очень большого, точно не определимого числа.

Даже и по сие время некоторые из психологов придерживаются одного из вышеуказанных взглядов. Так, в книге профессора Владиславлева, изданной в 1881 году, мы находим следующее место: «Относительно сознательной жизни мы знаем, что в одно и то же время душа не может иметь нескольких сознательных состояний; если нам кажется противное, то в этом случае мы быструю последовательность их принимаем за одно».

Не подлежит однако сомнению, что самонаблюдение совершенно непригодно для правильного решения рассматриваемого вопроса. Последнее представляется очевидным уже из того, что самонаблюдение имеет пред собою лишь апперципированные представления, то есть представления, находящиеся в сфере ясного сознания; представления же, находящиеся в общем поле сознания или перцепированные, замечаются нами лишь после того, как они будут апперципированы. Но легко понять, что эти последние в таком случае могут быть смешиваемы нами с предыдущими, вследствие чего и определение объема сознания путем самонаблюдения не может быть сделано правильным.

Таким образом очевидно, что было бы совершенно бесплодно еще раз обращаться в этом вопросе к методу самонаблюдения. Только экспериментальным путем можно достичь возможно точного и обстоятельного решения вопроса.

В этом отношении Гамильтон может считаться первым автором, применившим опыт, хотя и грубый, для решения вышеупомянутого вопроса. Он нашел, что число одновременно воспринимаемых впечатлений в области зрения достигает от шести до семи.

Вундт однако придает очень мало цены только что упомянутому исследованию. Это видно по крайней мере из его заявления, что «наблюдения относительно одновременных моментальных впечатлений не могут привести здесь ни к какому результату по неопределенности границ внутреннего поля зрения».

Напротив того, наблюдение последовательных впечатлений, по мнению Вундта, может в некоторых случаях привести к решению вопроса. Так, если мы апперципируем ряд следующих друг за другом внешних впечатлений, то, очевидно, что вместе с каждым новым актом апперцепции прежние впечатления из сферы ясного сознания мало-помалу передвигаются в общее более темное поле сознания, пока не исчезнут из сознания совершенно. Поэтому для определения объема сознания в этом случае необходимо лишь выяснить, которое из ряда представлений находится на границе сознания в тот момент, когда апперципируется новое представление.

Для этой цели пользуются ударами маятника метронома, возбуждающими в нас равномерно сменяющие друг друга простые звуковые представления. При этом имеется в виду определить то наибольшее число из ряда равномерно следующих друг за другом звуковых представлений, которое помещается в сфере ясного сознания. Убедиться же в том, что данное число последовательных звуковых представлений помещается в сфере ясного сознания, мы можем с помощью сравнения с таким же или несколько бо?льшим или меньшим числом новых звуковых представлений.

При этом возможность более или менее точного сравнения двух наибольших рядов однородных звуковых впечатлений доказывает, что соответствующее им число представлений и составляет собою объем сознания, иначе говоря, выражает то наибольшее число представлений, которое может одновременно помещаться в сфере ясного сознания.

Обстановка опытов заключается в том, что заставляют колебаться маятник метронома с известною скоростью, причем экспериментатор отделяет звонком один ряд ударов маятника от другого, который берется или одинаковым с первым, или больше, или меньше его на один удар; исследуемый же, устранив совершенно умственный счет ударов, должен сравнить один ряд слышимых им ударов с другим, то есть решить, был ли один ряд равен другому, или же был больше, или меньше его.

Если сравнение в огромном большинстве случаев произведено правильно, значит данное число ударов не превышает объема сознания и воспринимается сознанием как одно целое. Таким образом мало-помалу находят то наибольшее число ударов, за которым уже не может быть точного сравнения. Это число, таким образом, и будет выражать собою объем сознания для последовательного ряда звуковых представлений.

При производстве опытов необходимо заметить, что из двух рядов звуковых впечатлений, первый ряд для определенного числа опытов остается всегда одинаковым, второй же ряд, следующий за звонком, как упомянуто выше, берется по желанию экспериментатора или одинаковым с первым, или больше, или меньше его на один удар. С помощью первого ряда звуковых ударов экспериментирующий желает убедиться, действительно ли соответствующее ему число представлений может содержаться как целая группа в сфере сознания наблюдателя; второй же ряд звуковых ударов берется лишь для сравнения с первым. При этом в опытах всегда начинают с относительно небольших чисел и затем постепенно переходят к опытам с большим числом ударов метронома, определяя тот максимальный предел, при котором еще возможно сравнение двух рядов звуковых впечатлений.

Чтобы убедиться, что человек в состоянии сравнивать два ряда звуковых впечатлений, то есть может воспринимать их равенство или разницу, недостаточно конечно одного или двух-трех опытов. Необходимо произвести большее их количество, причем точность сравнения в целом ряде опытов будет выражена отношением числа верных суждений к общему числу последних. Ввиду этого за наименьшее число опытов, годное для того или другого вывода, принято считать десять, а точность сравнения выражать десятичною дробью, обозначающею относительное число верных суждений.

Так как при производстве вышеуказанных опытов в каждом отдельном случае может быть выбор между тремя формами суждения, а именно – сравниваемое число может быть равно первому или больше, или меньше его, то по общим правилам психофизики необходимо допустить, что граница сознания достигается впервые в то время, когда получается более трети верных суждений из всего числа данных случаев или при точности сравнения, превышающей 0,33(3). В самом деле, одна треть правильных суждений в вышеуказанных опытах может получиться без всякого внимания к опытам, когда суждения будут говориться прямо наугад. Лишь превышение числа верных суждений одной трети общего их числа определит впервые границу сознания.

Конечно, чем более относительное число верных суждений, тем отчетливее данное число звуковых ударов запечатлевается в сознании и, следовательно, тем яснее сознание.

Наивысшая степень ясности сознания, разумеется, будет представлена теми случаями, при которых все суждения верны. Но такие случаи бывают далеко не часты, да и в обыденной жизни наивысшая степень ясности сознания, по-видимому, далеко не составляет постоянной принадлежности нашего «я». Поэтому за достаточную точность суждений для выражения сферы ясного сознания в вышеуказанных опытах, по моему мнению, правильнее всего признать цифру 0,7, стоящую почти на средине между 0,33(3), обозначающей границу сознания вообще, и 1,0, выражающей наибольшую ясность сознания.