Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Баня. Клоп (сборник)
Жанр:
Год написания книги: 2018
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Был закат непревзойдимо желт.
Даже снег желтел в Тверской заставе.
Ничего не видя, мальчик шел.
Шел,
вдруг
встал.
В шелк
рук
сталь.
С час закат смотрел, глаза уставя,
за мальчишкой легшую кайму.
Снег хрустя разламывал суставы.
Для чего?
Зачем?
Кому?
Был вором-ветром мальчишка обыскан.
Попала ветру мальчишки записка.
Стал ветер Петровскому парку звонить:
– Прощайте…
Кончаю…
Прошу не винить…
Ничего не поделаешь
До чего жна меня похож!Ужас.Но надо ж!Дернулся к луже.Залитую курточку стягивать стал.Ну что ж, товарищ!Тому еще хуже —семь лет он вот в это же смотрит с моста.Напялил еле —другого калибра.Никак не намылишься —зубы стучат.Шерстищу с лапищ и с мордищи выбрил.Гляделся в льдину…бритвой луча…Почти,почти такой же самый.Бегу.Мозги шевелят адресами.Во-первых,на Пресню,туда,по задворкам.Тянет инстинктом семейная норка.За мнойвсероссийские,теряясь точкой,сын за сыном,дочка за дочкой.Всехные родители
– Володя!На Рождество!Вот радость!Радость-то во!.. —Прихожая тьма.Электричество комната.Сразу —наискось лица родни.– Володя!Господи!Что это?В чем это?Ты в красном весь.Покажи воротник!– Не важно, мама,дома вымою.Теперь у меня раздолье —вода.Не в этом дело.Родные!Любимые!Ведь вы меня любите?Любите?Да?Так слушайте ж!Тетя!Сестры!Мама!ТушИте елку!Заприте дом!Я вас поведу…вы пойдете…Мы прямо…сейчас же…всевозьмем и пойдем.Не бойтесь —это совсем недалеко —600 с небольшим этих крохотных верст.Мы будем там во мгновение ока.Он ждет.Мы вылезем прямо на мост.– Володя,родной,успокойся! —Но я имна этот семейственный писк голосков:– Так что ж?!Любовь заменяете чаем?Любовь заменяете штопкой носков?Путешествие с мамой
Не вы —не мама Альсандра Альсеевна.Вселенная вся семьею засеяна.Смотрите,мачт корабельных щетина —в Германию врезался Одера клин.Слезайте, мама,уже мы в Штеттине.Сейчас,мама,несемся в Берлин.Сейчас летите, мотором урча, вы:Париж,Америка,Бруклинский мост,Сахара,и здесьс негритоской курчавойлакает семейкой чай негритос.Сомнете перинойи волюи камень.Коммуна —и то завернется комом.Столетияжили своими домкамии нынче зажили своим домкомом!Октябрь прогремел,карающий,судный.Выпод его огнепёрым крыломрасставились,разложили посудины.Паучьих волос не расчешешь колом.Исчезни, дом,родимое место!Прощайте! —Отбросил ступеней последок.– Какое тому поможет семейство?!Любовь цыплячья!Любвишка наседок!Пресненские миражи
Бегу и вижу —всем в видукудринскими вышкамисебе навстречусамидус подарками под мышками.Мачт крестами на буре распластан,корабль кидает балласт за балластом.Будь проклята,опустошенная легкость!Домами оскалила скАлы далекость.Ни люда, ни заставы нет.Горят снега,и го́ло.И только из-за ставенекв огне иголки елок.Ногам вперекор,тормозами на быстрыевставали стены, окнами выстроясь.По стекламтенифигурками тиравертелись в окне,зазывали в квартиры.С Невы не сводит глаз,продрог,стоит и ждет —помогут.За первый встречный за порогзакидываю ногу.В передней пьяный проветривал бредни.Стрезвел и дернул стремглав из передней.Зал заливался минуты две:– Медведь,медведь,медведь,медв-е-е-е-е… —Муж Феклы Давидовны со мной и со всеми знакомыми
Потом,извертясь вопросительным знаком,хозяин полглаза просунул:– Однако!Маяковский!Хорош медведь! —Пошел хозяин любезностями медоветь:– Пожалуйста!Прошу-с.Ничего —я боком.Нечаянная радость-с, как сказано у Блока.Жена – Фекла Двидна.Дочка,точь-в-точьв меня, видно —семнадцать с половиной годочков.А это…Вы, кажется, знакомы?! —Со страха к мышам ушедшие в норы,из-под кровати полезли партнеры.Усища —к стеклам ламповым пыльники —из-под столов пошли собутыльники.Ползут с-под шкафа чтецы, почитатели.Весь безлицый парад подсчитать ли?Идут и идут процессией мирной.Блестят из бород паутиной квартирной.Все так и стоит столетья,как было.Не бьют —и не тронулась быта кобыла.Лишь вместо хранителей духов и фейангел-хранитель —жилец в галифе.Но самое страшное:по росту,по кожеодеждой,сама походка моя! —в одномузнал —близнецами похожи —себя самого —самя.С матрацев,вздымая постельные тряпки,клопы, приветствуя, подняли лапки.Весь самовар рассиялся в лучики —хочет обнять в самоварные ручки.В точках от мухвеночкис обоеввенчают голову сами собою.Взыграли туш ангелочки-горнисты,пророзовев из иконного глянца.Исус,приподняввенок тернистый,любезно кланяется.Маркс,впряженный в алую рамку,и то тащил обывательства лямку.Запели птицы на каждой на жердочке,герани в ноздри лезут из кадочек.Как былисидя снятына корточках,радушно бабушки лезут из карточек.Раскланялись все,осклабились враз;кто басом фразу,кто в дискантдьячком.– С праздничком!С праздничком!С праздничком!С праздничком!С праз —нич —ком! —Хозяинто тронет стул,то дунет,сам со скатерти крошки вымел.– Да я не знал!..Да я б накануне…Да, я думаю, занят…Дом…Со своими…Бессмысленные просьбы
Мои свои?!Д-а-а-а —это особы.Их ведьма разве сыщет на венике!Мои своис Енисеяда с Обиидут сейчас,следят четвереньки.Какой мой дом?!Сейчас с него.Подушкой-льдомплыл Невой —мой доммеж дамбстал льдом,и там…Я брал словато самые вкрадчивые,то страшно рыча,то вызвоня лирово.От выгод —на вечную славу сворачивал,молил,грозил,просил,агитировал.– Ведь это для всех…для самих…для вас же…Ну, скажем, «Мистерия» —ведь не для себя ж?!Поэт там и прочее…Ведь каждому важен…Не только себе ж —ведь не личная блажь…Я, скажем, медведь, выражаясь грубо…Но можно стихи…Ведь сдирают шкуру?!Подкладку из рифм поставишь —и шуба!..Потом у камина…там кофе…курят…Дело пустяшно:ну, минут на десять…Но нужно сейчас,пока не поздно…Похлопать может…Сказать —надейся!..Но чтоб теперь же…чтоб это серьезно… —Слушали, улыбаясь, именитого скомороха.Катали по столу хлебные мякиши.Слова об лоби в тарелку —горохом.Один расчувствовался,вином размягший:– Поооостой…поооостой…Очень даже и просто.Я пойду!..Говорят, он ждет…на мосту…Я знаю…Это на углу Кузнецкого моста.Пустите!Нукося! —По углам —зуд:– Наззз-ю-зззюкался!Будет ныть!Поесть, попить,попить, поесть —и за 66!Теорию к лешему!Нэп —практика.Налей,нарежь ему.Футурист,налягте-ка! —Ничуть не смущаясь челюстей целостью,пошли греметь о челюсть челюстью.Шлииз артезианских прорвмеж рюмкойслова поэтических споров.В матрац,поздоровавшись,влезли клопы.На вещи насела столетняя пыль.А тот стоит —в перила вбит.Он ждет,он верит:скоро!Я снова лбом,я снова в бытвбиваюсь слов напором.Опятьатакую и вкривь и вкось.Но странно:слова проходят насквозь.Необычайное
Стихает бас в комариные трельки.Подбитые воздухом, стихли тарелки.Обои,стеныблёкли…блёкли…Тонули в серых тонах офортовых.Со стенкина город разросшийсяБёклинМосквой расставил «Остров мертвых».Давным-давно.Подавно —теперь.И нету проще!Вонв лодке,скутан саваном,недвижный перевозчик.Не то моря,не то поля —их шорох тишью стерт весь.А за морями —тополявозносят в небо мертвость.Что ж —ступлю!И сразутополисорвались с мест,пошли,затопали.Тополи стали спокойствия мерами,ночей сторожами,милиционерами.Расчетверившись,белый Харонстал колоннадой почтамтских колонн.Деваться некуда
Так с топором влезают в сон,обметят спящелобых —и сразуисчезает всё,и видишь только обух.Так барабаны улицв сонвойдут,и сразу вспомнится,что вот тоскаи угол вон,за нимона —виновница.Прикрывши окна ладонью угла,стекло за стеклом вытягивал с краю.Вся жизньна карты окон легла.Очко стекла —и я проиграю.Арап —миражей шулер —по окнамразметил нагло веселия крап.Колода стеклаторжеством яркоогнимсияет нагло у ночи из лап.Как было раньше —вырасти б,стихом в окно влететь.Нет,никни к стенной сырости.И стихи дни не те.Морозят камни.Дрожь могил.И редко ходят веники.Плевками,снявши башмаки,вступаю на ступеньки.Не молкнет в сердце боль никак,кует к звену звено.Вот так,убив,Раскольниковпришел звенеть в звонок.Гостьё идет по лестнице…Ступеньки бросил —стенкою.Стараюсь в стенку вплесниться,и слышу —струны тенькают.Быть может, селавот такневзначай она.Лишь для гостей,для широких масс.А пальцысамив пределе отчаяньяведут бесшабашье, над горем глумясь.Друзья
А во́роны гости?!Дверье крылораз сто по бокам коридора исхлопано.Горлань горланья,оранья орло́?ко мне доплеталось пьяное допьяна.Полосащели.Голоса?еле:«Аннушка —ну и румянушка!»Пироги…Печка…Шубу…Помогает…С плечика…Сглушило слова уанстепным темпом,и снова слова сквозь темп уанстепа:«Что это вы так развеселились?Разве?!»Сли́лись…Опять полоса осветила фразу.Слова непонятны —особенно сразу.Слова так(не то чтоб со зла):«Один тут сломал ногу,так вот веселимся, чем бог послал,танцуем себе понемногу».Да,их голоса́.Знакомые выкрики.Застыл в узнаваньи,расплющился, нем,фразы крою по выкриков выкройке.Да —это они —они обо мне.Шелест.Листают, наверное, ноты.«Ногу, говорите?Вот смешно-то!»И сновав тостах стаканы исчоканы,и сыплют стеклянные искры из щек они.И сновапьяное:«Ну и интересно!Так, говорите, пополам и треснул?»«Должен огорчить вас, как ни грустно,не треснул, говорят,а только хрустнул».И сновахлопанье двери и карканье,и снова танцы, полами исшарканные.И сновастен раскаленные степипод ухом звенят и вздыхают в тустепе.Только б не ты
Стою у стенки.Я не я.Пусть бредом жизнь смололась.Но только б, только б не еяневыносимый голос!Я день,я год обыденщине пре́дал,я сам задыхался от этого бреда.Онжизнь дымком квартирошным выел.Звал:решисьс этажейв мостовые!Я бегал от зова разинутых окон,любя убегал.Пускай однобоко,пусть лишь стихом,лишь шагами ночными —строчишь,и становятся души строчными,и любишь стихом,а в прозе немею.Ну вот, не могу сказать,не умею.Но где, любимая,где, моя милая,где– в песне! —любви моей изменил я?Здеськаждый звук,чтоб признаться,чтоб кликнуть.А только из песни – ни слова не выкинуть.Вбегу на трель,на гаммы.В упор глазамив цель!Гордясь двумя ногами,Ни с места! – крикну. —Цел! —Скажу:– Смотри,даже здесь, дорогая,стихами громя обыденщины жуть,имя любимое оберегая,тебяв проклятьях моихобхожу.Приди,разотзовись на стих.Я, всех оббегав, – тут.Теперь лишь ты могла б спасти.Вставай!Бежим к мосту! —Быком на бойнепод ударбашку мою нагнул.Сборю себя,пойду туда.Секунда —и шагну.Шагание стиха
Последняя самая эта секунда,секунда этастала началом,началомневероятного гуда.Весь север гудел.Гудения мало.По дрожи воздушной,по колебаньюдогадываюсь —оно над Любанью.По холоду,по хлопанью дверьюдогадываюсь —оно над Тверью.По шуму —настежь окна раскинул —догадываюсь —кинулся к Клину.Теперь грозой Разумовское за́лил.На Николаевском теперьна вокзале.Всего дыхание одно,а под ногойступенипошли,поплыли ходуном,вздымаясь в невской пене.Ужас дошел.В мозгу уже весь.Натягивая нервов строй,разгуживаясь все и разгуживаясь,взорвался,пригвоздил:– Стой!Я пришел из-за семи лет,из-за верст шести ста,пришел приказать:Нет!Пришел повелеть:Оставь!Оставь!Не надони слова,ни просьбы.Что толку —тебеодномуудалось бы?!Жду,чтоб землей обезлюбленнойвместе,чтоб всеймировойчеловечьей гущей.Семь лет стою,буду и двестистоять пригвожденный,этого ждущий.У лет на мостуна презренье,на сме́х,земной любви искупителем значась,должен стоять,стою за всех,за всех расплачу́сь,за всех распла́чусь.Ротонда
Стены в тустепе ломалисьна́ три,на четверть тона ломались,на сто́…Я, стариком,на каком-то Монмартрелезу —стотысячный случай —на стол.Давно посетителям осточертело.Знают заранеевсё, как по нотам:буду звать(новое дело!)куда-то идти,спасать кого-то.В извинение пьяной нагрузкихозяин гостям объясняет:– Русский! —Женщины —мяса и тряпок вязанки —смеются,стащить стараютсяза́ ноги:«Не пойдем.Дудки!Мы – проститутки».Быть Сены полосе б Невой!Грядущих лет брызго́йхожу по мгле по Се́новойвсей нынчести изгой.Саже́нный,обсмеянный,са́женный,битый,в бульварахору через каски военщины:– Под красное знамя!Шагайте!По быту!Сквозь мозг мужчины!Сквозь сердце женщины! —Сегоднягналив особенном раже.Ну и жара же!Полусмерть
Надонемного обветрить лоб.Пойду,пойду, куда ни вело б.Внизу свистят сержанты-трельщики.Телос панелиуносят метельщики.Рассвет.Подымаюсь сенскою сенью,синематографской серой тенью.Вот —гимназистом смотрел ихс парты —мелькают сбоку Франции карты.Воспоминаний последним токомтащился прощатьсяк странам Востока.Случайная станция
С разлету рванулся —и стал,и на́ мель.Лохмотья мои зацепились штанами.Ощупал —скользко,луковка точно.Большое очень.Испозолочено.Под луковкойколоколов завыванье.Вечер зубцы стенные выкаймил.На Иване яВеликом.Вышки кремлевские пиками.Московские окнавидятся еле.Весело.Елками зарождествели.В ущелья кремлёвы волна ударяла:то песня,то звона рождественский вал.С семи холмов,низвергаясь Дарьялом,бросала ТерекомпраздникМосква.Вздымается волос.Лягушкою тужусь.Боюсь —оступлюсь на одну только пядь,и этотстарыйрождественский ужасменяпо Мясницкой закружит опять.Повторение пройденного
Руки крестом,крестомна вершине,ловлю равновесие,страшно машу.Густеет ночь,не вижу в аршине.Луна.Подо мноюльдистый Машук.Никак не справлюсь с моим равновесием,как будто с Вербы —руками картонными.Заметят.Отсюда виден весь я.Смотрите —Кавказ кишит Пинкертонами.Заметили.Всем сообщили сигналом.Любимых,друзейчеловечьи лентысо всей вселенной сигналом согнало.Спешат рассчитаться,идут дуэлянты.Щетинясь,щерясьеще и еще там…Плюют на ладони.Ладонями сочными,руками,ветром,нещадно,без счетав мочалку щеку истрепали пощечинами.Пассажи —перчаточных лавок початки,дамы,духи развевая паточные,снимали,в лицо швыряли перчатки,швырялись в лицо магазины перчаточные.Газеты,журналы,зря не глазейте!На помощь летящим в морду вещамругнейза газетиной взвейся газетина.Слухом в ухо!Хватай, клевеща!И так я калека в любовном боленьи.Для ваших оставьте помоев ушат.Я вам не мешаю.К чему оскорбленья!Я только стих,я только душа.А снизу:– Нет!Ты враг наш столетний.Один уж такой попался —гусар!Понюхай порох,свинец пистолетный.Рубаху враспашку!Не празднуй труса́! —Последняя смерть
Хлеще ливня,грома бодрей,бровь к брови,ровненько,со всех винтовок,со всех батарей,с каждого маузера и браунинга,с сотни шагов,с десяти,с двух,в упор —за зарядом заряд.Станут, чтоб перевесть дух,и снова свинцом сорят.Конец ему!В сердце свинец!Чтоб не было даже дрожи!В конце концов —всему конец.Дрожи конец тоже.То, что осталось
Окончилась бойня.Веселье клокочет.Смакуя детали, разлезлись шажком.Лишь на Кремлепоэтовы клочьясияли по ветру красным флажком.Да небопо-прежнемулирикой зве́здится.Глядитв удивленьи небесная звездь —затрубадурила Большая Медведица.Зачем?В королевы поэтов пролезть?Большая,неси по векам-Араратамсквозь небо потопаковчегом-ковшом!С бортазвездолётоммедведьинским братомгорланю стихи мирозданию в шум.Скоро!Скоро!Скоро!В пространство!Пристальней!Солнце блестит горы.Дни улыбаются с пристани.Прошение на имя…… Прошу вас, товарищ химик, заполните сами!
Пристает ковчег.Сюда лучами!При́стань.Эй!Кидай канат ко мне!И сейчас жеощутил плечамитяжесть подоконничьих камней.Солнценочь потопа высушило жаром.У окнав жару встречаю день я.Только с глобуса – гора Килиманджаро.Только с карты африканской – Кения.Голой головою глобус.Я над глобусомот горя горблюсь.Мирхотел быв этой груде горянастоящие облапить груди-горы.Чтобы с полюсовпо всем жильямлаву раскатил, горящ и каменист,так хотел бы разрыдаться я,медведь-коммунист.Столбовой отец мойдворянин,кожа на моих руках тонка.Может,я стихами выхлебаю дни,и не увидав токарного станка.Но дыханием моим,сердцебиеньем,голосом,каждым острием издыбленного в ужасволоса,дырами ноздрей,гвоздями глаз,зубом, исскрежещенным в звериный лязг,ёжью кожи,гнева брови сборами,триллионом пор,дословно —всеми порамив осень,в зиму,в весну,в лето,в день,в сонне приемлю,ненавижу этовсё.Всё,что в насушедшим рабьим вбито,всё,что мелочи́нным роемоседалои осело бытомдаже в нашемкраснофлагом строе.Я не доставлю радостивидеть,что сам от заряда стих.За мной не скоро потянетеоб упокой его душу таланте.Меняиз-за угланожом можно.Дантесам в мой не целить лоб.Четырежды состарюсь – четырежды омоложенный,до гроба добраться чтоб.Где б ни умер,умру поя.В какой трущобе ни лягу,знаю —достоин лежать яс легшими под красным флагом.Но за что ни лечь —смерть есть смерть.Страшно – не любить,ужас – не сметь.За всех – пуля,за всех – нож.А мне когда?А мне-то что ж?В детстве, может,на самом дне,десять найдусносных дней.А то, что другим?!Для меня б этого!Этого нет.Видите —нет его!Верить бы в загробь!Легко прогулку пробную.Стоиттолько руку протянуть —пулямигомв жизнь загробнуюначертит гремящий путь.Что мне делать,если явовсю,всей сердечной мерою,в жизнь сию,сеймирверил,верую.Вера
Пусть во что хотите жданья удлинятся —вижу ясно,ясно до галлюцинаций.До того,что кажется —вот только с этой рифмой развяжись,и вбежишьпо строчкев изумительную жизнь.Мне ли спрашивать —да эта ли?Да та ли?!Вижу,вижу ясно, до деталей.Воздух в воздух,будто камень в камень,недоступная для тленов и крошений,рассиявшись,высится векамимастерская человечьих воскрешений.Вот он,большелобыйтихий химик,перед опытом наморщил лоб.Книга —«Вся земля», —выискивает имя.Век двадцатый.Воскресить кого б?– Маяковский вот…Поищем ярче лица —недостаточно поэт красив. —Крикну явот с этой,с нынешней страницы:– Не листай страницы!Воскреси!Надежда
Сердце мне вложи!Крови́щу —до последних жил.В череп мысль вдолби!Я свое, земное, не дожил,на землесвое не долюбил.Был я сажень ростом.А на что мне сажень?Для таких работ годна и тля.Перышком скрипел я, в комнатенку всажен,вплющился очками в комнатный футляр.Что хотите, буду делать даром —чистить,мыть,стеречь,мотаться,месть.Я могу служить у васхотя б швейцаром.Швейцары у вас есть?Был я весел —толк веселым есть ли,если горе наше непролазно?Нынчеобнажают зубы если,только, чтоб хватить,чтоб лязгнуть.Мало ль что бывает —тяжестьили горе…Позовите!Пригодится шутка дурья.Я шарадами гипербол,аллегорийбуду развлекать,стихами балагуря.Я любил…Не стоит в старом рыться.Больно?Пусть…Живешь и болью дорожась.Я зверье еще люблю —у васзверинцыесть?Пустите к зверю в сторожа.Я люблю зверье.Увидишь собачонку —тут у булочной одна —сплошная плешь, —из себяи то готов достать печенку.Мне не жалко, дорогая,ешь!Любовь
Может,может быть,когда-нибудьдорожкой зоологических аллейи она —она зверей любила —тоже ступит в сад,улыбаясь,вот такая,как на карточке в столе.Она красивая —ее, наверно, воскресят.Ваштридцатый векобгонит стаисердце раздиравших мелочей.Нынче недолюбленноенаверстаемзвездностью бесчисленных ночей.Воскресихотя б за то,что япоэтомждал тебя,откинул будничную чушь!Воскреси меняхотя б за это!Воскреси —свое дожить хочу!Чтоб не было любви – служанкизамужеств,похоти,хлебов.Постели прокляв,встав с лежанки,чтоб всей вселенной шла любовь.Чтоб день,который горем старящ,не христарадничать, моля.Чтоб всяна первый крик:– Товарищ! —оборачивалась земля.Чтоб житьне в жертву дома дырам.Чтоб могв роднеотнынестатьотец,по крайней мере, миром,землей, по крайней мере, – мать.[1923]
Хорошо!
Октябрьская поэма
1
Время —вещьнеобычайно длинная, —были времена —прошли былинные.Ни былин,ни эпосов,ни эпопей.Телеграммойлети,строфа!Воспаленной губойприпадии попейиз рекипо имени – «Факт».Это время гудиттелеграфной струной,этосердцес правдой вдвоем.Это былос бойцами,или страной,илив сердцебылов моем.Я хочу,чтобы, с этоюкнигой побыв,из квартирногомиркашел опятьна плечахпулеметной пальбы,как штыком,строкойпросверкав.Чтоб из книги,через радость глаз,от свидетелясчастливого, —в мускулыусталыелиласьстроящаяи бунтующая сила.Этот деньвоспеватьникого не наймем.Мыраспнемкарандаш на листе,чтобы шелест страниц,как шелест знамен,надо лбамигодовшелестел.2
«Кончайте войну!Довольно!Будет!В этомголодном году —невмоготу.Врали:«народа —свобода,вперед,эпоха,заря…» —и зря.Гдеземля,и гдезакон,чтобы землювыдатьк лету? —Нету!Что жедаютза февраль,за работу,за то,что с фронтовне бежишь? —Шиш.На шеекучейГучковы,черти,министры,Родзянки…Мать их за ноги! `Властьк богатымрыловоротит —чегоподчиняться ей?!.Бей!!»То громом,то шепотомэтот ропотсползализ Керенскойтюрьмы-решета.В деревнишелпо травам и тропам,в заводахсталью зубов скрежетал.Чужиепартиибросали швырком.– На что имсборболтуновдался́?! —И отдавалибольшевикамгроши,и силы,и голоса.До самоймужичьейземляной башкидокатывалась слава, —лила́сьи слы́ла,что естьза мужиковкакие-то«большаки»– у-у-у!Сила! —3
Царямдворецпостроил Растрелли.Цари рождались,жили,старели.Дворецне думало вертлявом постреле,не гадал,что в кровати,царицам вверенной,раскинетсякакой-топрисяжный поверенный.От орлов,от власти,одеяли кру́жевцаголоваприсяжного поверенногокружится.Забывшии классыи партии,идетна дежурную речь.Глазау негобонапартьии цветазащитногофренч.Слова и слова.Огнесловая лава.Болтаетсорокой радостной.Он самопьяненсвоею славойпьяней,чем сорокаградусной.Слушайте,пока не устанете,как щебечетиной адъютантик:«Такие случаи были —он едетв автомобиле.Узнавши,ктои который, —толпараспрягла моторы!Взаменлошадиной силысамана руках носила!»В аплодисментномплескепремьерпроплываетнад Невским,и дамы,и дети-пузанчикикидаютцветы и роза́нчики.Если жс безработызагруститсясамсебяуверенно и быстроназначает —то военным,то юстиции,то каким-нибудьещеминистром.И вновьвозвращается,сказанув,ворочать делаи вертеть казну.Подмахивает подписидостойнои старательно.«Аграрные?Беспорядки?Ряд?Пошлите,этот,как его, —карательныйотряд!Ленин?Большевики?Арестуйте и выловите!Что?Не дают?Не слышу без очков.Кстати…об его превосходительстве…Корнилове…Нельзя лисговоритьсясюдаказачков?!.Их величество?Знаю.Ну да!..И руку жал.Какая ерунда!Императора?На воду?И черную корку?При чем тут Совет?Приказываютуда,в Лондон,к королю Георгу».Пришит к истории,пронумеровани скреплен,и егорисуют —и Бродский и Репин.4
Петербургские окна.Сине и темно.Городсноми покоем скован.НОне спитмадам Кускова.Любовьи страсть вернулись к старушке.Кроватьи мечтырозоватит восток.ЕеВолоспожелтелые стружкипричудливосклеилслезливый восторг.С чего этодевушкасохнет и вянет?Молчит…но чувство,видать, велико́.Ееутешаетусастая няня,видавшая виды, —Пе Эн Милюков.«Не спится, няня…Здесь так душно…Открой окнода сядь ко мне»,– Кускова,что с тобой? —«Мне скушно…Поговорим о старине».– О чем, Кускова?Я,бывало,хранилав памятинемалостаринных былей,небылиц —и про царейи про цариц.И я б,с моим умишкой хилым, —короновала бМихаила.Чем братьдинастиючужую…Да тыне слушаешь меня?! —«Ах, няня, няня,я тоскую.Мне тошно, милая моя.Я плакать,я рыдать готова…»– Господь помилуйи спаси…Чего ты хочешь?Попроси.Чтобы тебена насне дуться,дадим свободи конституций…Дайокроплюречей водоюгорящий бунт… —«Я не больна.Я…знаешь, няня…влюблена…»– Дитя мое,господь с тобою! —И Милюковеес мольбойкрестилпрофессорской рукой.– Оставь, Кускова,в наши леталюбитьзадаромсмысла нету. —«Я влюблена», —шепталасноваушкопрофессоруона.– Сердечный друг,ты нездорова. —«Оставь меня,я влюблена».– Кускова,нервы, —полечись ты… —«Ах, няня,онтакой речистый…Ах, няня-няня!няня!Ах!Его же жносят на руках.А как поет онпро свободу…Я с ним хочу, —не с ним,так в воду».Старушкатычется в подушку,и только слышно:«Саша! —Душка!»Смахнувшислезырукавом,взревел усастый нянь:– В кого?Да говори ты нараспашку! —«В Керенского…»– В какого?В Сашку? —И от признаниятакоголицорасплы́лосьМилюкова.От счастияпрофессор о́жил:– Ну, это что ж —одно и то же!При Николаеи при Сашемысохраним доходы наши. —Быть может,на брегах Невыподобныхдамвидали вы?5
Звякаяшпорамидовоенной выковки,аксельбантамиувешанные до пупов,говорили —адъютант(в «Селекте» на Лиговке)и штабс-капитанПопов.«Господин адъютант,не возражайте,не дам, —скажите,чего ещеподжидаем мы?Россиюжидыпродают жидам,и кадровоеофицерствоуже под жидами!Вы, конешно,профессор,либерал,но казачество,пожалуйста,оставьте в покое.Например,мое положенье беря,это…черт его знает, что это такое!Сегодня с денщиком:ору ему– эй,наваксьщиблетину,чтоб видеть рыло в ней! —И конешно —к матушке,а он меняк моей,к матушке,к светк Елизавете Кирилловне!»«Нет,я не за монархиюс коронами,с орлами,НОдля социализманужен базис.Сначала демократия,потомпарламент.Культура нужна.А мы —Азия-с!Я даже —социалист.Но не граблю,не жгу.Разве можно сразу?Конешно, нет!Постепенно,понемногу,сегодня,завтра,через двадцать лет.А эти?От Вильгельма кресты да ленты.В Берлиневыходилис билетом перронным.Деньгиштаба —шпионы и агенты.В Кресты бытех,кто ездит в пломбированном!»«С этим согласен,это конешно,этой сволочимало повешено».«Ленина,которыйсмуту сеет,председателем,што ли,совета министров?Что ты?!Рехнулась, старушка Рассея?Касторки прими!Поправьсь!Выздоровь!Офицерам —Суворова,Голенищева-Кутузоваблагодаряполитикам ловкимбытьпод началомБронштейна бескартузого,какого-тобесштанногоЛевки?!Дудки!С казачествомшутки плохи —повыпускаемимпотроха…»И все адъютант– ха да хи —Попов– хи да ха. —«Будьте дважды проклятыи трижды поколейте!Господин адъютант,позвольте ухо:их… ревосходительство… ералКаледин,с Дону,с плеточкой,извольте понюхать!Его превосходительство…Да разве он один?!Казачество кубанское,Днепр,Дон…»И всё стаканами —дон и динь,и шпорами —динь и дон.Капитанупился, как сова.Челядьчайникибесшумно подавала.А в конце у Лиговкидругие словаподымалисьиз подвалов.«Я,товарищи, —из военной бюры.Кончили заседание —тока-тока.Вот тебе,к маузеру,двести бери,а это —сто патроновк винтовкам.Покасоглашателизамазывали рты,подходитказатчинаи самокатчина.Приказанопитерцамидти на фронты,а сюданаправляютс Гатчины.Вам,которыес Выборгской стороны,вамзаходитьс моста Литейного.В сумерках,тоньшедискантовой струны,не галдетьи не делатьзаведенья питейного.Яза Лашевичемберу телефон, —не задушим,так нас задушат.Иливозьму телефон,или вониз телапролетарскую душу.Самприехал,в пальтишке рваном, —ходит,никем не опознан.Сегодня,говорит,подыматься рано.А послезавтра —поздно.Завтра, значит.Ну, не сдобровать им!БытьКере́нскомубиту и ободрану!Уж мыподымемс царёвой кроватиэтусамуюАлександру Федоровну».
