И снова он. Детективы

Вот уже больше двух недель гостят племянник с друзьями. Хорошо, в позапрошлом году к домику руководство пароходства пристроило еще большую комнату с печкой. Для своих гостей построило. Которых к Сиротину на отдых привозило, чтобы он их ухой кормил, да в баньке свое парил. Разные гости были. Часто те, кто с проверкой в пароходство приезжал. Побудут два-три дня. Попьют, попарятся. Потом похмелятся и уезжают. Всегда начальник пароходства им свой катер давал для того. Рекой приплывали, рекой и обратно. Теперь эта обособленная комната гостям и отдана. Зато не мешают привычно в тишине поспать.

Глава третья. Столько Скориковых

Василий пил перед сном чай и смотрел на ноутбуке очередную серию «Физрука», в которой Дмитрий Нагиев откалывал очередные хохмы, когда почувствовал, что за его спиной кто-то объявился. Он резко обернулся и увидел знакомого ему уже любителя проникать сквозь стены.

– Здравствуй! – С улыбкой обратился к нему этот навязчивый незнакомец. – Позволишь присесть?

– Привет! Садись, коль уж объявился. – Позволил Василий, указывая рукой на кресло. – Что теперь?

– Опять нужно прогуляться в прошлое. Так уж складываются обстоятельства. – С улыбкой отвечал незнакомец. – Кстати, не мешало бы нам познакомиться. Кто ты такой я знаю. Ну, а я твой правнук по прямой линии и зовут меня тоже Василием. Может быть, и в твою честь. Мне об этом не говорили. Тебе снова придется побывать в родном городе до момента своего рождения. Но там произошли уже изменения в составе семьи твоих родителей. И живут они уже в отдельной двухкомнатной квартире по новому адресу. В общем, все сам разузнаешь на месте. А пока есть более важное дело. Мне удалось получить копию отчета по одному уголовному делу, который был представлен начальником городского отдела милиции в областное управление. Затем он уже за подпись начальника областного управления был отправлен в Москву вместе с планом оперативно розыскных мероприятий. В Москве план был подвергнут некоему сомнению и для оказания помощи в раскрытии и осуществлении дополнительно включенных пунктов плана, город был направлен опытный сотрудник из аппарата. Почитай пока. А я тут отлучусь на некоторое время. Тоже, знаешь ли дела докучают. В будущем, в отличии от вашего представления о размеренной и довольной жизни, в которой все разложено по полочкам, имеются свои проблемы. Ведь, я еще и твой коллега по профессии. Правда, она у нас несколько иначе называется. Но суть одна. Я скоро вернусь.

Василий очень внимательно прочитал отчет подполковника Редозубова и приложенный к нему ответ из Москвы. «Каков Редозубов! Собирался на пенсию, а сам на повышение по должности и званию. Молодец!» – Почему-то подумалось Василию. Он уже хотел отложить бумаги, когда на глаза попалось подлинное командировочное удостоверение того времени, в котором значилось, что майор милиции Скориков Василий Николаевич командируется для оказания практической помощи в раскрытии серии тяжких преступлений. К удостоверению были при колоты деньги образца 1961 года, как аванс на командировочные расхшоды.

В этот самый миг перед ним снова появился его правнук.

– Это что? Совпадение? – Тут же задал вопрос Василий, указывая пальцем на удостоверение.

– Нет. – Спокойно ответил правнук. – Они уже уведомлены о твоем приезде. Осталось только сесть в поезд, идущий из Москвы.

Не понятно как, но Василий очутился у Павелецкого вокзала с небольшим чемоданчиком в одной руку и авоськой с пакетом продуктов в другой. В это время объявили посадку поезда в нужном ему теперь направлении. Перекинув авоську в руку, которая держала чемодан, он полез во внутренний карман пальто. Там рука его нащупала свернутую бумагу, которая оказалась железнодорожным билетом на тот самый поезд, регистрация на который была объявлена. Во внутреннем кармане пиджака обнаружилось удостоверение на имя майора милиции Скорикова и то самое командировочное удостоверение, которое только что он держал в руках в своем будущем.

– Пришла беда – открывай ворота! Так наши отцы и деды говаривали. – Произнес Редозубов, когда его заместитель по оперативной работе докладывал ему о новом нападении. Теперь уже на инкассаторов, которые завершали объезд магазинов и приняли деньги в последнем, что располагался на улице Четвертая линия в рабочем поселке на окраине города, почти на берегу реки. – В 20 часов 50 минут продавец передала деньги инкассатору, как это отражено в акте приема денег. Инкассаторов было двое. Один стоял на улице перед входом, второй входил вовнутрь магазина. Шофер сидел постоянно за рулем. Двигатель работал. Он работал и тогда, когда наша оперативная группа прибыла к магазину по звонку продавца. Когда тот, кто находился в магазине, вышел за порог, почти одновременно прозвучали три выстрела. Все трое были поражены насмерть. Продавец от испуга некоторое время не покидала магазина. Вышла она из него только тогда, когда набралась смелости выглянуть за дверь. Она увидела трупы инкассаторов и стала звать на помощь. Но никто не откликнулся. Только в дальнем конце улицы она успела увидеть ехавший в обратную от магазина сторону автомобиль, по очертаниям похожий на «Победу». Там действительно была «Победа». Ее угнали от конторы потребсоюза за два часа до того. Снова угнанный автомобиль, как и в случае с ювелирным магазином.

– А что мы имеем по ювелирному? – Спросил Редозубов.

– Пока только то, что местные уголовники напуганы активностью милиции. Ведь в ходе отработки возможности к причастности любого из них к разбойному нападению, двое из поднадзорных рецидивистов уже арестованы за нарушение режима. Еще один уже в КПЗ по этому же поводу. Подсобный аппарат в один голос твердит, что преступление совершено кем-то из «залетных». В противном случае свои авторитеты уже сами бы приняли меры, чтобы как-то сгладить обстановку. Оба преступления совершены с тонким расчетом по времени и обстоятельствам, что наталкивает на мысль, что в группе есть кто-то, кто имел прямое отношение либо к воинской службе, либо к службе в правоохранительных органах.

– Как Ксения Скорикова? У нее все в порядке?

– Все идет так, как вы поручили. Дочку их в данный момент отец увез к родственникам. В поле зрения наружного наблюдения никаких подозрительных лиц не попадало. Муж отвозит ее на работу на автомобиле охраны. Он же заместитель начальника ВОХР. Домой тоже отвозит. Заезжают только в магазины для необходимых покупок. Предлагаю наружное наблюдение пока снять.

– Предложение принимается! Что наши участковые с дружинниками? Что дали обходы домов и квартир граждан? Задал новый вопрос Редозубов.

– Обходы проводятся. Благодаря тому, выявлен пенсионер-инвалид, который, сидя у окна видел, как похищался «Москвич», на котором преступники приезжали для совершения нападения на ювелирный магазин. Он более четко обрисовал человека, который очень схож с тем, кто был за рулем в момент нападения. Теперь мы имеем хоть какие-то но описания двоих из нападавших, которые разосланы во все подразделения органов милиции, которые базируются на территории области…

Доклад заместителя прервал звонок телефона, стоявшего на столе подполковника. Редозубов поднял трубку.

– Так точно! Я! Здравия желаю! Слушаю! Встретим! Введем в курс дела! Спасибо за помощь! – Сделав тяжелый вздох, подполковник объявил присутствующим. – Москва к нам помощь шлет. Будем встречать. Номер в гостинице я забронирую. Дежурный! Ночью машину направьте к поезду. Пиши номер вагона и фамилию. – Проговорил он уже в другой телефон. – Скориков Василий Николаевич. Записал? Все! – Затем снова обратился к присутствующим. – Столько Скориковых на мою голову. Главное, чтобы не мешал розыску.

Глава четвертая. Воспоминания

В этот раз гости бакенщика, возвратившись из города, принесли с собой несколько авосек и бумажный мешок.

– Продуктов набрали. – Сообщил встретившему их Сиротину племянник. – Чтобы без конца в магазины не бегать. Тем более, скоро мост через протоку разведут. Нам по городским магазинам походить надо. На «барахолку» заглянуть. К зиме теплых вещей припасти. Конечно, у нас с собой кое-что есть. Но лишним не будет.

– И то верно. – Согласился бакенщик. – У нас не такая погода, как у вас в Сибири, но морозец вжарить может, когда и не ждешь. Потом и снегу навалит. Не разгуляешься.

– И когда такое ожидается? – Поинтересовался один из гостей.

– Обычно на ноябрьскую демонстрацию сходим, и через пару дней уже морозцы первые пробиваются. Иногда на демонстрации и снег первый встречали. – Пояснил бакенщик.

– Так это получается, что нам тут недельки две ждать и осталось. А мост когда убирают? – В свою очередь задал вопрос Федор.

– Сразу после демонстрации в тот же вечер. На остров некоторые демонстранты еще забегают, чтобы сугрев сорокаградусный принять в честь праздника. Городские власти потому мост до последнего и держат. А то, что вы круп да тушенки поднабрали – это здорово. Я вам таких каш и борщей наварю, от которых, когда их под хорошую самогоночку потребить, и внутреннего тепла в достатке будет.

– Вот и здорово, дед! Изгаляйся! – Поддержал второй гость.

– Рано ты меня в деды пишешь, «внучок»! – Возмутился Сиротин. – Я у Федорова отца в младших братьях ходил. Царство ему небесное! То война-злодейка надо мной поизмывалась да в седину окрасила смолоду. Эх! – Сиротин в каком-то отчаянии взмахнул рукой, словно пытался отогнать от себя ту самую злодейку.

– Так ты – фронтовик? – Спросил все тот же гость.

– Наполовину фронтовик… Наполовину враг народу… – Отрешенно отвечал Сиротин.

– Что так? Расскажи, дядя. – Попросил Федор.

– Пошли ко мне в избу. Перекусим. Там и сказ свой поведу. Под пару рюмашек легшее вспоминаться будет.

…Рота, в которой я был старшиной, расквартировалась на летний период у села Малые Дубровки на границе с Польшей. До границы и было-то чуть более десяти километров. Место летнего лагеря очень понравилось солдатам. Близость большого села позволяла ходить в увольнение туда, где можно было попасть на танцы, пообщаться с девчатами. И командиру роты нравилась эта близость села. Солдаты больно старались получить увольнительную, и потому относились к делам служебным справно. Все было хорошо, только… двадцать второе июня выпало на календаре. Рано утром гул моторов заставил всех выбежать из палаток. Над нами серой тучей летела на восток огромная стая самолетов с крестами на крыльях.

– Тревога! – Закричал командир роты. Через три минуты вся рота стала строем на плацу. Командир продолжил. – Не знаю, что произошло, поскольку с немцами у нас договор о ненападении. Только, не похоже на провокацию то, что мы с вами видели в небе. Бомбардировщики! Похоже, кончается мирная жизнь. Приказываю! Окопаться повзводно и занять оборону! Огонь без команды не открывать!

Заняли окопы, который отрыли раньше на учениях, немного углубились. Брустверы подправили. Положенные на роту, два пулемета станковых установили. Винтовку противотанковую изготовили и замерли в ожидании. Не ведали, что нас ждет через пару часов. Командир роты усадил на своего коня солдата и отправил его в батальон за разъяснениями. Сам пр роте остался.

Только успел я раздать сухие пайки да чаем горячим напоить воинов, когда заревели моторы, и с западу на нас из-за бугра, по дороге, что вела к селу, вывалились четыре немецких танка, за которыми следом шли машины с солдатами. Впереди танков ехали два мотоцикла с люльками, на люльках стояли пулеметы.

– К бою! – Приказал командир роты.

Опередили нас немцы. Видать, кто-то из тех, что на мотоциклах ехали, успели обнаружить наши окопы. Оба пулемета сразу начали бить по нашим копам. Танки, разворачивали в нашу сторону пушки. Солдат с противотанковой винтовкой успел произвести только один выстрел, когда взрыв снаряда разметал его тело в клочки. И пошло…

С машин спрыгнули на землю солдаты и тоже вступили в бой, поливая нас свинцом из автоматов. Носа не высунуть.

– Отходим в лес! Перебежками! – Скомандовал командир роты. И это была последняя его команда. Осколки очередного снаряда оборвали его жизнь. Вместе с ним погиб и его заместитель.

Пришлось мне принимать командование на себя.

– К лесу! Перебежками! – Повторил я команду и рота, неся потери и отстреливаясь в меру возможности, перебежками укрылась в лесу.

Мы еще бежали подальше от этой бойни часа полтора, пока не углубились в лес так, что не слышно нам стало звуков от дороги. Когда собрались, оказалось, что из ста тридцати человек в строю только семьдесят три, со мною вместе. Почти половину потеряли в первом же бою. А как могло быть иначе? В лагере-то новобранцев уму-разуму военному учили. На оставшихся в строю имели полсотни винтовок и под три сотни патронов. Ну, еще штыки… Хорошо, хоть карта при мне была. Как-то вывел свою роту к месту базирования батальона. А там сплошной разгром. Тела убитых повсюду. Немцы своих прибрали и похоронили. А наши, как упали, так и остались лежать. Собрали мы солдатушек убиенных и зарыли в общей яме, которую на скорую руку отрыли. Пятьдесят восемь душ. Видать, сумел батальон оборону наладить и отойти без больших потерь.

А мы снова в лес. Перекусили у родника остатками сухого пайка и стали пробираться туда где полк наш оборону держать должен был. Только, когда дошли, и полка на месте не было.

Что было делать? Решили двигать наугад на восток, а по дороге село какое отыскать, чтобы продовольствием обзавестись. На второй день нашли село. Немцев тут еще не было. Жители не очень охотно, но продуктами с нам и поделились. Кто кусок сала соленого отдал, кто хлеба буханку да яиц с десяток отварил, кто картошки сыпнул. Самих нас, правда, накормили сразу.

– Чего же вы бежите, как зайцы? – Обидно потревожил меня за едой своим вопросом какой-то дед. – Кино казали, как ловко всех побьете. К нам такое привозили. А ныне? Эх вы!

Что в ответ было сказать? Что одной ротой немца не остановлю. Да и не ротой уже. Поспрашали, как путь к городу наладить, там могли еще обороняться войска, да и побежали дальше. А перед городом, спустя две недели, точно вышли на окопы Красной Армии. Пробрались ночью к своим… А оказалось – не свои мы уж им. Две недели с нами мордовороты из НКВД поработали, и очутились мы всем остаточным личным составом в составе одиннадцатого отдельного штрафного батальона. Только по разным ротам приписали. Не знаю, чем я Богу приглянулся, только прослужил я в штрафном батальоне больше двух лет без ранений, а потому и в нормальные войска не списывался. Потом все-таки ранило в ногу. Я уж к тому времени командиром взвода был. Особый отдел дозволил в госпиталь свезти. Кость была прострелена. Тяжелым ранение считалось. Правда, поначалу на самострел проверили. Привыкли, видать, к тому, что я ран иметь не могу. С госпиталя начал письма писать всем, кому мог. Так отыскал брата своего. От него и узнал, что нет у меня больше жены и сына. Погибли при бомбежке в эшелоне. Эвакуировали их… Вот так вот и был своим – не своим. Хотел потом на сверхсрочную записаться, только в сорок пятом опять ранили. Теперь уже легкое пробила пуля. Два месяца в госпитале. Врачи сказали, что жить надо на природе и продуктами свежими питаться, особенно медком. Вот и пристроился тут в бакенщики. Так и остался.

А куда мне идти? Люди приходят. Кто за рыбкой. Кто на отдых. Так дни и скрашиваются….