Полное собрание сочинений. Том 19. Июнь 1909 ~ октябрь 1910

Достаточно вспомнить главные моменты политической истории России за рассматриваемое трехлетие, чтобы убедиться в правильности этого вывода. Возьмем первую четверть 1905 года. Что показывает нам канун ее? Известную земско-банкетную кампанию. Правильно ли было оценивать выступления рабочих в этой кампании как «высший тип демонстрации»? Правильны ли были речи о невызывании «паники» у либералов? Поставьте эти вопросы в рамку статистики стачек (1903 год: 87 тыс., 1904 год: 25 тыс., январь 1905: 444 тыс., в том числе 123 тыс. политических), и ответ будет ясен. Вышеуказанный спор о тактике в земской кампании лишь отражает коренящийся в объективных условиях антагонизм либерального и рабочего движения.

Что видим мы после январского[66 - По данным о четвертях года выходит, что был один подъем. На деле их было два: в январе – 444 тыс. стачечников и в мае – 220 тыс. В промежутке минимум приходится на март – 73 тыс.] подъема? Известные февральские указы[140 - В. И. Ленин имеет в виду указы, изданные 18 февраля (3 марта) 1905 года: «высочайший рескрипт» Николая II на имя министра внутренних дел Булыгина о привлечении «избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений» и именной указ Сенату, которым на Совет министров возлагалось рассмотрение петиций частных лиц и учреждений по вопросам, касающимся «усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния».], кладущие начало некоторому преобразованию государственного устройства.

Возьмите 3-ью четверть 1905 года. На первом плане в политической истории закон 6 августа (так называемая булыгинская Дума). Суждено ли этому закону воплотиться в жизнь? Либералы думают, что да, и постановляют вести линию своего поведения соответственно такому мнению. В лагере марксистов обратный взгляд, не разделяемый теми, кто, объективно, проводит взгляды либерализма. События последней четверти 1905 г. решают спор.

По цифрам, относящимся к целым четвертям года, кажется, что в конце 1905 г. был один подъем. На деле их было два, отделенных небольшим ослаблением движения. В октябре было 519 тыс. стачечников, в том числе 328 тыс. чисто политических, в ноябре 325 тыс. (в том числе 147 тыс. политических) и в декабре 433 тыс. (в том числе 372 тыс. политических). В исторической литературе высказан взгляд либералов и наших ликвидаторов (Череванина и компании), по которому в декабрьском подъеме есть элемент «искусственности». Статистика опровергает этот взгляд, показывая как раз в этом месяце максимум числа чисто политических стачечников: 372 тыс. Понятны те тенденции, которые заставили либералов прийти к определенной оценке, но с чисто научной точки зрения нелепо считать в какой бы то ни было мере «искусственным» движение такого размера, что в один месяц число чисто политических стачечников составило почти

/

всего числа стачечников за целое десятилетие.

Возьмем, наконец, два последних подъема весной 1906 и весной 1907 гг.[67 - Надо заметить, что десятилетняя история русских стачек за 1895–1904 гг. обнаружила обычный подъем экономических стачек во 2-ю четверть года. За все десятилетие среднее число стачечников в год было 43 тыс., а по четвертям года: I – 10 тыс.; II – 15 тыс.; III – 12 тыс. и IV – 6 тыс. Совершенно очевидно из одного сравнения цифр, что подъемы весной 1906 и весной 1907 гг. объясняются не этими «общими» причинами подъема стачек летом в России. Стоит взглянуть на числа политических стачечников.]. Их общим отличием от январского и майского подъема 1905 года (из которых первый тоже был сильнее второго) является то, что они идут по линии отступления, тогда как первые два шли по линии наступления. Это отличие характеризует вообще два последние года рассматриваемого трехлетия по сравнению с первым годом трехлетия. Следовательно, точной оценкой повышения цифр в указанные периоды 1906 и 1907 гг. будет та, что эти повышения знаменуют приостановку отступления и попытку отступающих снова перейти в наступление. Таково объективное значение этих подъемов, ясное для нас теперь с точки зрения окончательных результатов всего «трехлетия бури и натиска». Первая и вторая Думы представляли из себя не что иное, как политические переговоры и политические демонстрации наверху по случаю приостановки отступления внизу.

Отсюда ясна вся близорукость либералов, видящих в этих переговорах нечто самодовлеющее, самостоятельное, независимое от того, долго ли протянется и к чему поведет та или иная приостановка отступления. Отсюда ясна объективная зависимость от либералов тех ликвидаторов, которые, подобно Мартову, с презрением говорят теперь об «ожиданиях романтиков» во время отступления. Статистика показывает нам, что дело шло не об «ожиданиях романтиков», а о фактически имевших место перерывах, приостановках отступления. Не будь этих приостановок, событие 3-го июня 1907 года, исторически совершенно неизбежное, поскольку отступления оставались отступлениями, имело бы место раньше, может быть, целым годом, или даже более чем годом раньше.

Рассмотрев историю стачечного движения в связи с главными моментами политической истории, перейдем к изучению соотношения экономических и политических стачек. Официальная статистика дает по этому вопросу интереснейшие данные. Возьмем сначала общие итоги по отдельным годам рассматриваемого трехлетия:

Первый вывод отсюда тот, что экономические и политические стачки находятся в самой тесной связи. Они вместе поднимаются и вместе падают. Сила движения в эпоху наступления (1905 г.) характеризуется тем, что политические стачки как бы воздвигаются на широком базисе не менее сильных экономических стачек, которые, даже взятые отдельно, далеко оставляют позади цифры за все 10-летие 1895–1904 гг.

При упадке движения число экономических стачечников падает быстрее, чем число политических. Слабость движения в 1906 и особенно в 1907 г. характеризуется, несомненно, отсутствием широкой и прочной базы экономической борьбы. С другой стороны, более медленное падение числа политических стачечников вообще и особенно небольшое падение этого числа с 1906 по 1907 г. указывает, видимо, на знакомое уже нам явление: передовые слои с наибольшей энергией стараются приостановить отступление и превратить его в наступление.

Этот вывод вполне подтверждается данными о соотношении экономической и политической стачки по различным группам производств. Чтобы не пестрить статьи цифрами, ограничимся сопоставлением металлистов и текстильщиков по четвертям 1905 года, причем на этот раз возьмем сводку официальной статистики[68 - По этой сводке, число экономических стачечников в 1905 г. было 1021 тыс., политических – 1842 тыс., т. е. доля экономических стачечников в общей сумме меньше, чем в 1906 г. Мы уже объяснили, что это неверно.], относившей за этот год смешанные стачки к политическим, как было уже указано выше.

Различие между передовым слоем и широкой массой выступает отчетливо. У передовиков с самого начала чисто экономические стачечники в меньшинстве, как и в течение всего года. Первая четверть и в этой группе характеризуется, однако, очень высоким числом (120 тыс.) чисто экономических стачечников: ясно, что и среди металлистов немало таких слоев, которые надо было «раскачать» и которые начинали движение с предъявления чисто экономических требований. У текстильщиков мы видим в начале движения (I четверть года) громадное преобладание чисто экономических стачечников, которые оказываются в меньшинстве во II четверть года, с тем, чтобы опять получить большинство в III четверть. В последнюю четверть года, во время апогея движения, у металлистов число чисто экономических стачечников равняется 10 % общего числа стачечников и 12 % всего числа металлистов; – у текстильщиков чисто экономические стачечники за тот же период составляют 30 % общего числа стачечников и 25 % всего числа текстильщиков.

Совершенно очевидно теперь, какова именно взаимозависимость экономической и политической стачки: без их тесной связи действительно широкое, действительно массовое движение невозможно; конкретной же формой этой связи является, с одной стороны, то, что в начале движения и при втягивании новых слоев в движение чисто экономическая стачка играет преобладающую роль, а с другой стороны, политическая стачка будит и шевелит отсталых, обобщает и расширяет движение, поднимает его на высшую ступень.

Было бы чрезвычайно интересно проследить детально, как именно в течение всего трехлетия втягивались в движение новички. Данные об этом в основном материале есть, ибо сведения получались на карточках о каждой стачке отдельно. Но обработка этих сведений в официальной статистике очень неудовлетворительна, и масса богатейшего материала, имеющегося в карточках, пропала, не войдя в обработку. Некоторое приблизительное представление дает следующая таблица о числе случаев стачек в процентах к числу заведений различных размеров:

Тот передовой слой, который мы наблюдали до сих пор по данным о различных районах и различных группах производств, выступает теперь по данным о разных группах заведений. Общим правилом за все годы является повышение процента заведений с стачками по мере увеличения размеров заведений. При этом для 1905 года характерно, во-1-х, то, что повторных стачек тем больше, чем крупнее заведение, а во-2-х, что по сравнению десятилетия 1895–1904 гг. с 1905 годом увеличение процента тем стремительнее, чем мельче заведения. Это ясно указывает на особенную быстроту втягивания новичков, привлечения никогда еще не участвовавших в стачках слоев. Быстро вовлеченные в движение в эпоху максимального подъема, эти новички оказываются наименее устойчивыми: падение процента заведений с стачками с 1906 по 1907 год всего сильнее в мелких заведениях, всего слабее в крупных. Авангард дольше всех, настойчивее всех работает над приостановкой отступления.

Но вернемся к данным о соотношении экономической и политической стачки. Данные по четвертям года за все трехлетие, приведенные выше (стр. 19)[69 - См. настоящий том, стр. 394. Ред.], показывают прежде всего, что все крупные подъемы связаны с подъемом числа не только политических, но и экономических стачечников. Некоторым исключением является лишь подъем весной 1907 года, когда максимум экономических стачечников приходится не на II, а на III четверть года.

В начале движения (I четверть 1905 г.) мы видим громадное преобладание числа экономических стачечников над политическими (604 и 206 тыс.). Апогей движения (IV четверть 1905 г.) дает новую волну экономических стачек, более слабую, чем январская, при сильном преобладании политической стачки. Третий подъем, весной 1906 г., показывает опять очень большое увеличение числа и экономических и политических стачечников. Одних уже этих данных достаточно для опровержения того мнения, будто соединение экономической и политической стачки было «слабой стороной движения». Такое мнение неоднократно высказывали либералы; его повторял по отношению к ноябрю 1905 г. ликвидатор Череванин; недавно его повторил по отношению к той же эпохе также и Мартов. Особенно часто в подтверждение такого взгляда ссылаются на неудачу борьбы за 8-часовой рабочий день[141 - В. И. Ленин имеет в виду книжку Череванина «Пролетариат в революции» (М., 1907), вышедшую в серии «Борьба общественных сил в русской революции». Вып. П. В ней Череванин называл борьбу за «введение 8-часового рабочего дня захватным путем» «несчастной идеей, которая ничего кроме вреда революции принести не могла». Подобные мысли выразил Мартов в статьях, опубликованных в июле 1910 года в журнале «Наша Заря» № 7 и 16 сентября 1910 года в журнале «Die Neue Zeit» № 51.].

Факт этой неудачи бесспорен, бесспорно и то, что всякая неудача означает слабость движения, но либеральная точка зрения сказывается в признании «слабой стороной движения» именно соединения экономической борьбы с политической; марксистская точка зрения видит слабость в недостаточности этого соединения, в недостаточно значительном числе экономических стачечников. Статистика наглядно подтверждает правильность марксистского взгляда, обнаруживая «общий закон» трехлетия: усиление движения при усилении экономической борьбы. И этот «общий закон» логически связывается с основными чертами всякого капиталистического общества: в нем всегда будут существовать столь отсталые слои, которые может разбудить лишь самое экстренное обострение движения, а иначе, как с экономическими требованиями, отсталые слои не могут втянуться в борьбу.

Сопоставляя подъем последней четверти 1905 г. с предыдущим и последующим подъемами, т. е. с первой четвертью 1905 г. и со второй четвертью 1906 г., мы ясно видим, что октябрьско-декабрьский подъем слабее и предыдущего и последующего по широте экономической базы, т. е. по проценту числа экономических стачечников в общем числе стачечников. Несомненно, что требование 8-часового рабочего дня отталкивало много таких элементов из буржуазии, которые могли сочувствовать другим стремлениям рабочих. Но так же несомненно, что это требование привлекало много таких элементов не из буржуазии, которые еще не были втянуты в движение, которые, выставив 430 тыс. экономических стачечников в последнюю четверть 1905 г., понизили это число до 73 тыс. в I четверть 1906 г. и снова повысили до 222 тыс. во II четверть 1906 года. Слабостью было, значит, не отсутствие сочувствия буржуазии, а недостаточная поддержка или недостаточно своевременная поддержка элементами не из буржуазии.

Либералу свойственно бояться, что движение рассматриваемого рода отталкивает всегда известные элементы буржуазии. Марксисту свойственно отмечать, что движение рассматриваемого рода привлекает всегда широкие элементы не из буржуазии. Suum cuique – каждому свое.

По вопросу о перипетиях борьбы рабочих и предпринимателей чрезвычайно поучительны данные официальной статистики о результатах стачек. Общие итоги этой статистики таковы:

Общий вывод отсюда прежде всего тот, что максимальная сила движения означает и максимальный успех рабочих. Всего выгоднее для них 1905 год, когда напор стачечной борьбы был наибольший. Этот год выделяется также необыкновенной частотой компромиссов: стороны еще не приспособились к новым, необычным условиям, предприниматели растерялись под влиянием частоты стачек, и дело чаще, чем когда бы то ни было, кончалось компромиссом. В 1906 году борьба становится упорнее: случаи компромисса несравненно реже; но рабочие в общем все еще побеждают: процент стачечников выигравших больше, чем процент проигравших. Начиная с 1907 года поражения рабочих непрерывно усиливаются, при уменьшении случаев компромисса.

Если взять абсолютные цифры, то увидим, что всего за 10 лет, 1895–1904, в сумме выиграло стачки 117 тыс. рабочих, а за один 1905 год слишком чем втрое больше: 369 тыс., за 1906 год раза в полтора больше: 163 тыс.

Но год – слишком большой период для изучения волнообразного движения стачечной борьбы в трехлетие 1905–1907 гг. Не приводя помесячных данных, которые заняли бы слишком много места, приведем данные по четвертям года за 1905 и 1906 годы. 1907 год можно опустить, так как по результатам стачек мы не наблюдаем в этом году перерывов, упадков и подъемов, а видим сплошное отступление рабочих и наступление капиталистов, вполне выраженное в приведенных уже данных по годам.

*В официальной статистике нет помесячных итогов по данному вопросу; их приходилось суммировать из данных по производствам.

Из этих данных следуют очень интересные выводы, требующие детального рассмотрения. В общем, мы видели, борьба тем успешнее для рабочих, чем сильнее их напор. Подтверждается ли это приведенными данными? I четверть 1905 г. менее выгодна для рабочих, чем II, хотя движение за этот период ослабело. Это заключение оказывается, однако, ошибочным, ибо трехмесячные данные соединяют вместе январский подъем (321 тыс. экономических стачечников) и упадок в феврале (228 тыс.) и в марте (56 тыс.). Выделяя месяц подъема, январь, видим, что в этом месяце рабочие победили: 87 тыс. забастовщиков выиграли стачки, 81 тыс. проиграли, 152 тыс. кончили компромиссом. Оба месяца упадка в этом периоде (февраль и март) дают поражение рабочих.

Второй период (II четверть 1905 г.) есть период подъема, который достигает апогея в мае. Подъем борьбы означает победу рабочих: 71 тыс. стачечников выиграли стачки, 59 проиграли, 109 тыс. кончили компромиссом.

Третий период (III четверть 1905 г.) есть период упадка: число стачечников гораздо меньше, чем во II четверть. Упадок натиска означает победу хозяев: 59 тыс. рабочих проиграли стачки, только 45 выиграли. Процент рабочих, проигравших стачки, равняется 35,6 %, т. е. выше, чем в 1906 году. Это значит, что та «общая атмосфера сочувствия» рабочим в 1905 г., о которой так много говорят либералы, как о главной причине побед рабочих – (недавно о «главной причине» – сочувствии буржуазии говорил и Мартов), – нисколько не мешала поражению рабочих, когда их натиск ослабевал. Вы сильны, когда вам сочувствуют в обществе, говорят рабочим либералы. Вам сочувствуют в обществе, когда вы сильны, говорят рабочим марксисты.

Последняя четверть 1905 г. кажется исключением: при наибольшем подъеме поражение рабочих. Но это исключение кажущееся, ибо соединены вместе месяц подъема – октябрь, когда рабочие победили и в экономической области (+57, –22: тысячи рабочих, выигравших и проигравших стачки), и месяцы – ноябрь (+25, –47) и декабрь (+12, –31), когда экономическая борьба падала и когда рабочие были побеждены. При этом ноябрь месяц, месяц перелома, месяц наибольших колебаний, наибольшей уравновешенности противоположных сил, наибольшей неизвестности насчет общих итогов и общего направления истории России вообще, истории отношений хозяев к рабочим в частности, этот месяц дает наибольший из всех месяцев 1905 года процент случаев компромисса: из 179 тыс. экономических стачечников в этом месяце было 106 тысяч, т. е. 59,2 % стачечников, кончивших борьбу компромиссом[70 - Общее число экономических стачечников составляло в октябре 190 тыс., в ноябре 179 тыс. в декабре 61 тыс.].

Первая четверть 1906 года дает опять кажущееся исключение: наибольший упадок экономической борьбы и наибольший выигрыш рабочих (+34, –11). И здесь соединены вместе месяц поражений рабочих, январь (+4, –6), и месяцы побед рабочих, февраль (+ 14, –2) и март (+16, –2,5). Число экономических стачечников падает в течение всего этого периода (январь – 26,6 тыс., февраль – 23,3 тыс., март – 23,2 тыс.), но подъем общего движения ясно уже намечается (все число стачечников в январе – 190 тыс., в феврале – 27 тыс., в марте – 52 тыс.).

Вторая четверть 1906 года – крупный подъем движения и выигрыш рабочих (+86, —78); выигрыш этот особенно силен в мае и июне – в июне число экономических стачечников достигает максимума за 1906 год, 90 тыс., – тогда как апрель дает исключение: поражение рабочих, несмотря на рост движения по сравнению с мартом.

Начиная с III четверти 1906 года мы видим непрерывный, в общем, упадок экономической борьбы вплоть до конца года и, соответственно этому, поражения рабочих (незначительное исключение в августе 1906, когда рабочие последний раз победили в экономической борьбе: +11,3, –10,3).

Чтобы подвести краткие итоги перипетиям экономической борьбы за 1905 и 1906 годы, можно употребить такой прием. В 1905 году ясно выделяются три главные подъема стачечной борьбы вообще и экономической в частности: январь, май и октябрь. За эти три месяца вместе число экономических стачечников составило 667 тыс. из всего числа 1 439 тыс. за год, т. е. не четверть, а близко к половине. И все эти три месяца были месяцами побед рабочих в экономической области, т. е. превышения числа рабочих, выигравших стачки, над числом рабочих, проигравших стачки.

В 1906 году явственно разделяются, в общем и целом, первая и вторая половины года: в первой – приостановка отступления и большой подъем; во второй – большой упадок. На первую половину года приходится 295 тыс. экономических стачечников, на вторую – 162. Первая половина дала рабочим победу в экономической борьбе, вторая – поражение.

Эти общие итоги вполне подтверждают тот вывод, что не «атмосфера сочувствия», не симпатии буржуазии, а сила натиска играла решающую роль и в экономической борьбе.

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Объявление об издании «Рабочей Газеты»». – Октябрь 1910 г. (Уменьшено)

Объявление об издании «Рабочей газеты»[142 - «Рабочая Газета» – нелегальный популярный орган большевиков; издавался непериодически в Париже с 30 октября (12 ноября) 1910 года по 30 июля (12 августа) 1912 года; вышло 9 номеров. Инициатором создания «Рабочей Газеты» был В. И. Ленин. Официально вопрос об ее издании был решен на совещании представителей РСДРП – большевиков, меньшевиков-партийцев, представителей социал-демократической думской фракции и др. – во время международного социалистического конгресса в Копенгагене (август 1910). В совещании участвовали: В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, А. М. Коллонтай, А. В. Луначарский, Н. Г. Полетаев, И. П. Покровский и другие.Ленин руководил «Рабочей Газетой» и редактировал ее. В газете сотрудничали большевики: С. И. Гопнер, П. А. Джапаридзе, Н. А. Семашко, С. Г. Шаумян и др., а также меньшевики-партийцы. Секретарем редакции была Н. К. Крупская. Большую материальную помощь газете оказывал М. Горький. В заграничных большевистских группах были созданы кружки содействия «Рабочей Газете», оказывавшие ей значительную материальную поддержку и помощь в пересылке в Россию. «Рабочая Газета» боролась за сохранение и укрепление марксистской нелегальной партии против меньшевиков-ликвидаторов, отзовистов и троцкистов, отстаивала революционную тактику, идейно готовила рабочий класс России к новой революции. Она широко освещала вопросы партийной жизни в России и международного социалистического движения. В «Рабочей Газете» было напечатано 14 статей Ленина, в том числе «Уроки революции», «Начало демонстраций», «Толстой и пролетарская борьба», «Иван Васильевич Бабушкин», «Пятидесятилетие падения крепостного права», «Накануне выборов в IV Думу». Газета пользовалась большой популярностью среди рабочих в России; тираж ее доходил до 6000 экземпляров. Рабочие материально поддерживали газету денежными сборами и активно сотрудничали в ней. В отделах «Партийная жизнь», «Письма с мест» газета регулярно печатала письма и корреспонденции рабочих, местных партийных организаций.«Рабочая Газета» выполнила большую работу по подготовке VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП (январь 1912). Конференция, отметив, что «Рабочая Газета» решительно и последовательно отстаивала партию и партийность, объявила ее официальным органом ЦК РСДРП.]

Тяжелый кризис рабочего движения и социал-демократической партии в России все еще продолжается. Распад партийных организаций, почти повальное бегство из них интеллигенции, разброд и шатания среди оставшихся верными социал-демократии, уныние и апатия среди довольно широких слоев передового пролетариата, неуверенность в том, где путь выхода из этого положения, – таковы те черты, которыми отличается современное положение. Не мало находится малодушных и маловеров среди социал-демократов, которые готовы отчаяться в возможности разобраться в царящей путанице, отчаяться в задаче восстановления и укрепления партии, РСДРП с ее революционными задачами и традициями, готовы махнуть рукой и замкнуться в личную жизнь или в узкие, мелкие кружки, занятые одной «культурной» работой и т. п.

Кризис продолжается, но его конец уже ясно виден теперь, дорога к выходу вполне намечена и испробована партией, разброд и шатания отлились уже в довольно определенные и весьма определенным образом оцененные партией течения, направления, фракции, – а определенность антипартийных течений, ясная оценка их есть уже половина избавления от разброда и шатаний.

Чтобы не поддаваться отчаянию и разочарованию, необходимо только понять всю глубину источников кризиса. Через этот кризис нельзя перескочить, его нельзя обойти, его можно только изжить в упорной борьбе, ибо это кризис не случайный, а порожденный особым этапом и экономического и политического развития России. Самодержавие царит, как и прежде. Еще грубее насилия. Еще сильней бесправие. Еще наглее экономический гнет. Но самодержавие не может уже держаться только старыми средствами. Оно вынуждено делать новую попытку, попытку открытого союза с черносотенными помещиками-крепостниками, с октябристскими капиталистами, союза в Думе и через Думу. Всем, кто не потерял способности думать, очевидна безнадежность этой попытки, очевидно нарастание нового революционного кризиса. Но этот революционный кризис подготовляется в новой обстановке, при неизмеримо большей сознательности, сплоченности, организованности классов и партий, которых до революции 1905 г. не было. Русский либерализм из добродушной, мечтательной, рыхлой и сырой оппозиции благих пожеланий превратился в крепкую, парламентски вышколенную партию интеллигентных буржуа, которые являются сознательными врагами социалистического пролетариата и революционной расправы крестьянских масс с гг. крепостниками. Клянчить уступки у монархии, грозить ей революциею (ненавистной и страшной для самого либерала), вечно изменять освободительной борьбе и перебегать на сторону врага – такова неизбежная, в силу классовой природы неизбежная, участь либеральной, к.-д., партии. Русское крестьянство доказало свою способность к массовой революционной борьбе, если она начата пролетариатом, и свое свойство бесконечно колебаться между либерализмом и социал-демократией. Русский рабочий класс доказал, что он единственный до конца революционный класс, единственный руководитель в борьбе за (буржуазную даже) свободу. И теперь великая задача продолжения борьбы за свободу может быть решена и будет решена только революционной борьбой пролетариата, увлекающего за собой массы трудящихся и эксплуатируемых. Действуя в новой обстановке, среди более сознательных и более сплоченных врагов, рабочий класс должен перестроить и свою партию, РСДРП. На место руководителя-интеллигента он выдвигает руководителей из рабочей среды. Растет новый тип с.-д. рабочего партийца, самостоятельно ведущего все дела партии и способного сплотить, объединить, организовать вдесятеро и во сто раз большие, по сравнению с прежним, пролетарские массы.

К этому новому рабочему и обращаемся мы в первую голову с нашей «Рабочей Газетой». Этот рабочий вырос из того возраста, когда ему могло нравиться, чтобы с ним говорили сюсюкая, чтобы его кормили молочной кашицей. Ему нужно знать все о политических задачах партии, о ее строительстве, о внутрипартийной борьбе. Ему не страшна неприкрашенная правда о партии, укреплением, восстановлением и перестройкой которой он занят. Ему не помогают, а приносят вред те общереволюционные фразы, те слащаво-примиренческие возгласы, которые он находит в сборниках «Вперед» или в газете Троцкого «Правда», не находя ни там, ни здесь ясного, точного, прямого изложения партийной линии и партийного положения.

Это партийное положение очень трудное, но главная трудность состоит не в том, что партия страшно ослаблена и организации зачастую совсем разбиты, и не в том, что обострена внутрипартийная борьба фракций, а в том, что передовой слой социал-демократических рабочих недостаточно ясно сознал сущность и значение этой борьбы, недостаточно сплотился для успешного ведения ее, недостаточно самостоятельно и недостаточно энергично вмешался в нее для создания, поддержки, укрепления того партийного ядра, которое выводит РСДРП из разброда, развала и шатаний на твердую дорогу.

Эта дорога намечена вполне решениями Декабрьской 1908 года конференции, развитыми в решениях пленума ЦК 1910 года. Это ядро состоит из того союза ортодоксальных большевиков (противников отзовизма и буржуазной философии) и партийных меньшевиков (противников ликвидаторства), который сейчас ведет, на деле, а не в силу формальных только отношений, ведет главную работу в РСДРП.

Рабочим говорят, что этот союз только усиливает и обостряет фракционную борьбу, борьбу с ликвидаторами и отзовистами «вместо» того, чтобы бороться с ликвидаторством и отзовизмом. Это – пустая фраза, это одно сюсюканье, предполагающее в рабочем не взрослого человека, а ребенка. Неприятна та правда, что при слабости партии, при разбитости организаций, при неизбежности заграничной базы всякое течение легко составляет фактически совершенно независимую и самостоятельную от партии заграничную фракцию, но эту правду смешно (или преступно) скрывать от с.-д. рабочего, который должен перестроить свою партию на основе определенной, точной, ясной партийной линии. Самые нежелательные формы фракционной борьбы господствуют у нас сейчас, это несомненно, но именно для того, чтобы переделать формы этой борьбы, необходимо передовым рабочим не морщить презрительно нос, не отмахиваться фразой от неприятной (для дилетанта, для гостя в партии) задачи переделки неприятных форм неприятной борьбы, а понять сущность и значение этой борьбы и поставить работу на местах так, чтобы по каждому вопросу социалистической пропаганды, политической агитации, профессионального движения, кооперативной работы и т. д. и т. п. определять ту грань, за которой начинается уклонение от социал-демократии в либеральное ликвидаторство или полуанархический отзовизм, ультиматизм и т. п., вести партийное дело в правильной линии, определяемой этими гранями. Одной из главных задач «Рабочей Газеты» ставим мы – помочь рабочим в определении этих граней по каждому из важнейших конкретных вопросов современной русской действительности.

Рабочим говорят: именно объединительная попытка пленума (полного собрания) ЦК в январе 1910 г. доказала бесплодность и безысходность внутрипартийной фракционной борьбы, которая-де «сорвала» объединение. Говорят так люди или неосведомленные или совсем неспособные думать или скрывающие свои настоящие цели посредством тех или иных звонких, благозвучных и ничего не говорящих фраз. Пленум «разочаровал» только тех, кто боялся смотреть правде в глаза и тешил себя иллюзиями. Как ни велика была подчас «примиренческая каша» на пленуме, а в результате получилось как раз то объединение, которое только и возможно, которое только и нужно. Если ликвидаторы и отзовисты подписали резолюцию о борьбе с ликвидаторством и отзовизмом, а на другой день еще «усерднее» взялись за старое, то это только доказало невозможность партии рассчитывать на непартийные элементы, только показало яснее, каковы эти элементы. Партия есть добровольный союз, и объединение возможно и полезно лишь тогда, когда объединяются люди, которые хотят и могут вести хоть сколько-нибудь добросовестно общую партийную линию, вернее: которые заинтересованы (своими идеями, своими тенденциями) ведением общей партийной линии. Объединение невозможно и вредно, когда оно пытается запутать и затемнить сознание этой линии, когда оно пытается связать фиктивной связью тех, кто тянет партию решительно по антипартийному направлению. И объединение между основными группами большевизма и меньшевизма достигнуто пленумом и упрочено, если не благодаря пленуму, то через пленум. Рабочий, который не хочет, чтобы с ним говорили сюсюкая, не может не понимать, что ликвидаторство и отзовизм такие же не случайные, глубоко заходящие своими корнями направления, как большевизм и меньшевизм. Только сочинители побасенок «для рабочих» объясняют различие этих фракций «интеллигентскими» спорами. На деле эти два направления, наложившие свой отпечаток на всю историю российской революции, на все первые годы (и во многих отношениях самые важные годы) массового рабочего движения в России, порождены самым процессом экономической и политической перестройки России из крепостнической в буржуазную страну, порождены теми влияниями разных буржуазных классов, которые на пролетариат действовали, или вернее: той обстановкой различных слоев буржуазии, в которой пролетариат действовал. Отсюда вытекает, что невозможно объединение социал-демократии в России путем уничтожения одного из двух направлений, сложившихся в эпоху наиболее открытых, наиболее широких, массовых, свободных, исторически-важных действий рабочего класса в революции. Но отсюда вытекает также, что не в благожелательных фразах о единстве, об уничтожении фракций и т. п., а только во внутреннем развитии двух фракций заложены основы реального сближения их. Именно такое сближение и переживает партия рабочего класса с тех пор, как мы, большевики, весной 1909 г. окончательно похоронили «отзовизм», а партийные меньшевики, с Плехановым во главе, начали не менее решительную борьбу с ликвидаторством. Что сознательные рабочие в обеих фракциях в громадном большинстве стоят на стороне противников отзовизма и ликвидаторства, это несомненно. Поэтому, как бы ни тяжела, временами трудна и всегда неприятна ни была внутрипартийная борьба на этой почве, мы не должны забывать сути явления из-за формы его. Из-за деревьев не видят леса, кто не видит в основе этой борьбы (неизбежной при данном состоянии партии в форме борьбы фракций) процесса сплочения основного партийного ядра сознательных с.-д. рабочих.

Целям такого сплочения настоящего с.-д. ядра будет служить и «Рабочая Газета», которую основываем мы, большевики, заручившись согласием партийных меньшевиков (с Плехановым во главе) на поддержку нашего издания. Это издание вынуждено появиться на свет, как фракционное издание, как фракционное предприятие большевиков. Найдутся, пожалуй, люди, которые и тут за деревьями не заметят леса и закричат о возврате «назад» к фракционности. Изложив подробно наш взгляд на сущность и значение действительно происходящего, действительно важного и необходимого партийного объединения, мы уже тем самым показали цену подобным возражениям, которые на деле означали бы лишь запутывание вопроса об объединении и прикрытие тех или иных фракционных целей. А мы хотим больше всего, чтобы «Рабочая Газета» помогла рабочим с полной ясностью и до конца понять все партийное положение и все партийные задачи.

Приступая к изданию «Рабочей Газеты», мы рассчитываем на помощь и ЦК нашей партии, и местных организаций, и отдельных групп сознательных рабочих, оторвавшихся в данную минуту от партии. Мы рассчитываем на помощь ЦК, зная, что в течение ряда месяцев ему не удавалось поставить свою работу правильно в России, не удавалось именно потому, что кроме большевиков и партийных меньшевиков он не встречал нигде содействия, а нередко встречал прямое противодействие других фракций. Эта тяжелая полоса в жизни ЦК пройдет и, чтобы она прошла скорее, мы должны не просто «ждать», пока ЦК восстановится, пока он окрепнет и т. д., а немедленно приступать по инициативе отдельных групп и отдельных местных организаций к налаживанию – сначала пусть в самых скромных размерах – того именно дела укрепления партийной линии и действительного партийного единства, над которым больше всего трудится и ЦК. Мы рассчитываем на помощь местных организаций и отдельных групп рабочих, ибо исключительно их активная работа над газетой, исключительно их поддержка, их отзывы, их статьи, материалы, сведения и замечания могут поставить на ноги и обеспечить ведение «Рабочей Газеты».

Написано в октябре 1910 г.

Впервые напечатано 5 мая 1937 г. в газете «Правда» № 122