Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России

У меня в книге говорится: «Необходимость внешнего рынка для капиталистической страны определяется… тем, что капитализм является лишь как результат широко развитого товарного обращения, которое выходит за пределы государства. Поэтому нельзя себе представить капиталистической нации без внешней торговли, да и нет такой нации. Как видит читатель, эта причина – свойства исторического» (26) [768 - См. настоящий том, стр. 56. Ред.]. Грозный Юпитер «критикует»: «я, как читатель, не вижу, что эта причина свойства исторического. Совершенно голословное указание» (2284) и т. д. Если товарное обращение является необходимым историческим предшественником капитализма, то неужели еще нужно пояснять, почему «эта причина – свойства исторического»?

Для абстрактной теории капитализма существует лишь развитой и вполне сложившийся капитализм, а вопрос об его происхождении устраняется.

«Г-н Ильин… для реализации продукта в капиталистическом обществе… обращается к помощи внешнего рынка» (2286). Читателю, который знаком с моими «Этюдами» и с «Развитием капитализма в России», мне вряд ли даже есть надобность пояснять, что это опять фокус, совершенный таким же приемом, как предыдущие. Цитата из Маркса: «… иностранная торговля только заменяет туземные товары товарами другой потребительной или натуральной формы…» [114 - К. Маркс. «Капитал», т. II, 1955, стр. 471.]. Вывод: «Каждый грамотный, за исключением критически мыслящих личностей, поймет, что Маркс говорит прямо противоположное теории г. Ильина, что на внешнем рынке не для чего находить «эквивалент для сбываемой части продукта», «другой части капиталистического продукта, способной заменить первую» (2284). О, великолепный г. Скворцов!

«Г-н Ильин, отвлекаясь от существенных черт капиталистического общества, превращая его, таким образом, в планомерное производство, – пропорциональность в развитии отдельных производств, несомненно, означает планомерность производства, – благополучно реализует, наконец, то же самое количество продуктов внутри страны» (2286). Этот новый прием «критика» основан на подсовываньи мне той мысли, будто капитализм обеспечивает постоянную пропорциональность. Постоянная, сознательно поддерживаемая пропорциональность, действительно, означала бы планомерность, – но не та пропорциональность, которая «устанавливается лишь как средняя величина из ряда постоянных колебаний» (именно это и указано мной в том месте, которое цитирует г. Скворцов). Я говорю прямо, что пропорциональность (или соответствие) «предполагается» теорией, а на деле оно «постоянно нарушается», что для создающей пропорциональность замены одного распределения капитала другим «необходим кризис» (все подчеркнутые слова находятся на той же, цитируемой г-ном Скворцовым, 26-ой стр.[769 - См. настоящий том, стр. 56–57. Ред.]). Спрашивается, что можно думать о критике, который приписывает своему противнику превращение капитализма в планомерное производство, ссылаясь на ту самую страницу и тот самый абзац, где этот противник говорит, что для капитализма необходим кризис, чтобы создавать постоянно нарушаемую пропорциональность??

II

Переходим ко второй части статьи г. Скворцова, посвященной критике фактических данных, приводимых и анализируемых в моей книге. Не встретим ли мы хоть здесь сколько-нибудь серьезной критики в области вопросов, которыми специально занимался г. Скворцов?

Общественное разделение труда является основой товарного хозяйства и основным процессом создания внутреннего рынка, – цитирует г. Скворцов мои слова, – «а просто «разделение труда», надо полагать не общественного, является основанием мануфактуры…» Этим «покушением на иронию» критик обнаруживает непонимание элементарного различия между разделением труда в обществе и разделением труда в мастерской: первое создает (в обстановке товарного хозяйства – условие, прямо указанное у меня, так что напоминание г-на Скворцова о разделении труда в индийской общине относится к печальной слабости этого автора приводить не относящиеся к делу места из Маркса) обособленных товаропроизводителей, производящих самостоятельно и независимо друг от друга различные продукты, поступающие в обмен; второе не изменяет отношения производителей к обществу, преобразовывая лишь их положение в мастерской. По этой-то причине, насколько я могу судить, Маркс и говорит иногда об «общественном разделении труда» [770 - В двенадцатой главе первого тома «Капитала», посвященной вопросу о мануфактуре, имеется особый параграф, озаглавленный: «Разделение труда внутри мануфактуры и разделение труда внутри общества». В начале этого параграфа Маркс говорит: «Коснемся вкратце отношения между мануфактурным делением труда и общественным делением труда, которое составляет общее основание всякого товарного производства» («Das Kapital»,? S. 362) [172 - К. Маркс. «Капитал», т. I, 1955, стр. 358.]. Не правда ли, как поучительно сопоставить с этим выходку нашего сердитого Юпитера?], иногда просто о разделении труда. Если г. Скворцов думает иначе, ему следовало бы изложить и разъяснить свое мнение, а не бросать грозные, но лишенные всякого смысла, замечания.

«Разделение труда совсем не характерный признак мануфактуры, так как и на фабрике существует разделение труда».

Очень хорошо, г. Скворцов! Но разве у меня только этим признаком и отделяется мануфактура от фабрики? Если бы критик хотел сколько-нибудь серьезно разобрать, правильно ли понимаю я «характерные признаки мануфактуры» (это – очень интересный и вовсе не такой простой вопрос, как можно бы думать с первого взгляда), то мог ли бы он умолчать о том, что в том самом параграфе, о котором идет речь, у меня прямо сказано: «Основные признаки понятия мануфактуры, по Марксу, мы имели случай перечислить в другом месте – «Этюды», 179[771 - См. Сочинения, 5 изд., том 2, стр. 398–399. Ред.]» (297 [772 - См. настоящий том, стр. 385. Ред.], прим. 1)? В «Этюдах» разделение труда фигурирует лишь как один признак в числе целого ряда других. Читатель статьи г-на Скворцова мог бы получить, след., совершенно искаженное представление о моих взглядах и не мог бы получить совершенно никакого представления о собственных взглядах критика.

Далее. Попытка представить целый ряд так называемых «кустарных» промыслов как мануфактурную стадию русского капитализма делается в моей книге, если я не ошибаюсь, впервые, и я, разумеется, далек от мысли считать этот вопрос вполне вырешенным (особенно ввиду того, что он рассматривается у меня с известной специальной точки зрения). Я наперед ожидал поэтому критики своих взглядов, ожидал с тем большим основанием и с тем большим интересом, что некоторые русские марксисты высказывали уже несколько отличные взгляды (см. стр. 437[773 - См. там же, стр. 551. Ред.] «Развития капитализма», примеч.). Как же отнесся к этому вопросу г. П. Скворцов? Его «критика» сводится целиком к великолепному, по своей лаконической грозности, назиданию – не ограничиваться «механическим перечислением числа наемных рабочих, суммой производства в таком-то и таком-то годах в той или другой области производства» (2278). Если это назидание не относится к тому отделу моей книги, который посвящен вопросу о фабрично-заводской статистике (г. Скворцов не говорит об этом ни слова), то оно должно относиться именно к главе о мануфактуре, большая половина которой занята фактическими данными. Каким образом можно было бы обойтись без них, – этой тайны грозный критик не открывает, и я продолжаю держаться того мнения, что лучше подвергнуться обвинению в сухости изложения, чем подать повод читателю думать, что мой взгляд основан на «цитировании» «Капитала», а не на изучении русских данных. Если г. Скворцов находит, что мое перечисление «механическое», то значит он считает неверными те выводы, которые сделаны у меня из этих данных во 2-й половине VI главы и повторены в VII гл., § XII? – значит, он не согласен с тем, что эти данные показывают особый строй промысла, характеризующийся особым укладом: 1) техники, 2) экономики и 3) культуры? Грозный Юпитер не проронил ни словечка об этом в своей «критике», в которой, если отбросить сердитые окрики, не остается абсолютно никакого содержания. Маловато ведь этого, почтеннейший г. Скворцов! Перейдем к вопросу о роли крестьянских податей в деле развития товарного хозяйства. Я утверждал, что подати в свое время были важным фактором развития обмена, но в настоящее время товарное хозяйство настолько уже встало на ноги, что это значение податей «отходит далеко на задний план». Г-н Скворцов обрушивается на это с грудой жалких и страшных слов, вроде «товарный фетишизм», все соединить, «всемогущество», могущество товарного производства и пр., но – увы! – сильные слова прикрывают только бессилие грозного критика опровергнуть делаемый мной вывод. «Даже г. Каутский, – пишет г. Скворцов, – с которым во многом сходствует г. Ильин»… (бедный «г. Каутский», «сходствующий» с «товарным фетишистом», обнаруживающий полное непонимание «Капитала» и сходный с придавленным «буржуазным горизонтом» г. Ильиным! Оправится ли он от удара, наносимого «настоящим» марксистом?)… «и тот говорит, что превращение крестьянских натуральных повинностей в денежные повышает потребность крестьян в деньгах» (2288). Очень хорошо, грозный г. критик, но только ведь это же совершенно не относится к вопросу о том, какую роль в денежном расходе крестьян играют подати сравнительно с расходом на остальные потребности и нужды. Этого вопроса Каутский и не затрагивает – г. Скворцов паки и паки обнаруживает свой замечательный талант приводить неуместные цитаты. «Вопрос основной, – выдвигает г. Скворцов свое второе возражение, – даже и по данным бюджетов не объясненный, сводится к тому: откуда безлошадный возьмет 25 руб. для уплаты податей» (25 процентов денежного расхода, 25 рублей из 100 рублей г. Скворцов превратил уже просто в 25 руб.!) «а лошадный – 10 руб.? – а вовсе не к тому, какую часть дохода (?) составляют подати во всех денежных расходах крестьян» (2290). Я советую г-ну Скворцову взять патент на замечательное открытие: самоновейший и легчайший способ «научной критики», в корень уничтожающей противника. Ваш противник на одной из нескольких сот страниц своей книги ставит между прочим вопрос о доле расходов на подати во всем денежном расходе; стоит только процитировать это место, подсунуть противнику другой вопрос, – и вы блестяще докажете, что противник – «товарный фетишист», не думающий, изверг этакий, о том, откуда взять бедному безлошадному крестьянину 25 рублей! А затем, другие страницы книги, где говорится об отношении податей к доходу, о составе и источнике доходов, – можете опустить, доказав этим еще «буржуазный горизонт» противника. Право, возьмите патент, г. Скворцов!

Вот еще образчик того, как пользуется г. Скворцов этим открытием. Я прошу у читателя внимания: такие перлы «научной критики» – единственные в своем роде.

Дело идет все о той же 101-й[774 - См. настоящий том, стр. 148. Ред.] странице, на которой идет речь о бюджетных данных по вопросу о крестьянских податях. Указав на роль податей в денежном расходе крестьянина, я продолжаю: «Если же мы будем говорить не о роли податей в развитии обмена, а об отношении их к доходу, то мы увидим, что отношение это непомерно высоко. Как сильно тяготеют над современным крестьянином традиции дореформенной эпохи, это всего рельефнее видно из существования податей, поглощающих седьмую часть валового расхода мелкого земледельца, или даже батрака с наделом. Кроме того распределение податей внутри общины оказывается поразительно неравномерным: чем состоятельнее крестьянин, тем меньшую долю составляют подати ко всему его расходу. Безлошадный платит сравнительно с своим доходом почти втрое больше, чем многолошадный (см. выше табличку о распределении расходов)…» У всякого читателя, который хоть сколько-нибудь внимательно относится к тому, что он читает, естественно, должен был явиться вопрос: почему я говорю о распределении податей внутри общины, когда бюджеты относятся к хозяйствам крестьян не только разных общин, но даже разных уездов? Может быть, неравномерность распределения здесь случайна, – может быть, она зависит от различного обложения одной десятины надельной земли в разных уездах или в разных общинах, из которых взяты хозяйства для составления типических бюджетов? И вот, чтобы устранить это неизбежное возражение, я сейчас же, вслед за сказанным, поясняю: «…Мы говорим о распределении податей внутри общины, потому что, если рассчитать размер податей и повинностей на 1 десятину надела, то размер их окажется почти уравнительным…» Если бы критик захотел проверить эти слова, то ему стоило бы только сопоставить табличку на стр. 96[775 - См. там же, стр. 143. Ред.] (размер податей и повинностей на 1 хозяйство), с табличкой на стр. 102[776 - См. там же, стр. 149. Ред.] (количество надельной земли на 1 Двор), и он легко убедился бы, что действительно, по бюджетным данным, несмотря на принадлежность бюджетных хозяйств к разным общинам и даже разным уездам, размер податей и повинностей на 1 дес. надела почти уравнителен.

И вот теперь полюбуйтесь, какими приемами уничтожает своего оппонента г. критик. Он выхватывает подчеркнутые мной слова о расчете податей на 1 дес. надела; не замечает (sic!), что эти слова относятся только к бюджетным данным; приписывает этим словам тот смысл, что размер податей на 1 дес. надела почти уравнителен во всем русском крестьянстве вообще; победоносно изобличает меня за этот последний «вывод» в незнакомстве с земско-стат. изданиями и приводит две таблички в подтверждение того (общеизвестного) факта, что в различных общинах, волостях, уездах размер податей на 1 дес. надела далеко неуравнителен. Совершив этот фокус, критик еще прибавляет: «Действительно, внутри общины, получившей один и тот же размер надела, размер платежей не почти, а наверно уравнительный. Все дело в том, что г. Ильин не знает, о какой общине он собственно говорит. Чтобы покончить с злоупотреблением г. Ильина земскими статистическими данными» и т. д… (2292). Мне было бы крайне интересно знать, можно ли найти в научной литературе другой образец подобного сорта критики.

Ознакомившись с теми приемами, посредством которых г. Скворцов «доказал» полнейшую «негодность» бюджетных данных, приводимых у меня, мы можем, по-видимому, миновать те сильные (и бессильные) выражения, в которых выражает критик свое недовольство самым употреблением бюджетных данных. Требуя массовых данных о бюджетах, г. Скворцов, вероятно, опять говорит о чем-либо не относящемся к делу, ибо описания конкретных хозяйств, которыми я пользовался, никогда массовыми не бывают и быть не могут. Литература бюджетов конкретных хозяйств указана мной в начале критикуемого параграфа, и я был бы, разумеется, только благодарен критику, если бы он пополнил или исправил мои указания. Но г. Скворцов умеет «критиковать», не касаясь существа дела! Попытку доказать типичность бюджетов сравнением среднего размера семьи, посева, аренды, количества скота на 1 безлошадный и 1 однолошадный двор по бюджетным и по «массовым данным» (стр. 102[777 - См. настоящий том, стр. 150. Ред.] моей книги) грозный критик просто называет «курьезом»; по какой причине – неизвестно; может быть, по той же, по которой один «критик» находил смешным слово Чичиков? Бюджеты «уже потому не типичны, что отчуждение с осени и приобретение весной хлеба очень редко встречались по Воронежской губернии, тогда как по всей России» такое отчуждение доказано, будто бы, г. Ник. —оном (2291). Недаром верно говорится, что les beaux esprits se rencontrent[778 - Великие души понимают друг друга. Ред.]: «настоящий» марксист г. Павел Скворцов, встречая противоречие между утверждениями «настоящего» марксиста г. Николая – она и земско-статистическими данными, решает вопрос не колеблясь в том смысле, что данные не типичны, а не в том, что слова г. Ник. – она неверны или слишком общи. И потом: какое отношение имеет вопрос о продаже осенью и покупке весной хлеба к спору о типичности бюджетов, которыми я для разбора этого вопроса вовсе и не пользуюсь?

III

После неблагодарной работы разъяснения подсовываний, приятно встретить, наконец, возражение по существу, хотя бы даже и формулированное с теми грозными окриками («фетишизм», «полное непонимание»), которые г. Скворцов считает, видимо, весьма убедительными, и хотя бы даже о собственных взглядах критика приходилось больше догадываться, чем видеть прямое изложение их. Г-н Скворцов совершенно прав, говоря, что мой взгляд «красной нитью проходит сквозь все сочинение».

Чтобы резче оттенить наше разногласие, сопоставлю два крайних выражения противоположных взглядов: г. Скворцов думает, вероятно (по крайней мере это вытекает из его возражений), что, чем меньше земли получили бы крестьяне при освобождении и чем дороже бы они ее получили, тем быстрее шло бы развитие капитализма в России. Я думаю наоборот: чем больше земли получили бы крестьяне при освобождении и чем дешевле бы они ее получили, тем быстрее, шире и свободнее шло бы развитие капитализма в России, тем выше был бы жизненный уровень населения, тем шире был бы внутренний рынок, тем быстрее шло бы применение машин к производству, тем больше, одним словом, походило бы экономическое развитие России на экономическое развитие Америки. Ограничусь указанием двух обстоятельств, подтверждающих, на мой взгляд, правильность этого последнего мнения: 1) на почве малоземелья и тяжести податей у нас в очень значительном районе развилась отработочная система частновладельческого хозяйства, т. е. прямое переживание крепостничества [779 - Кстати. Это последнее положение (что отработки – пережиток крепостничества) я прямо выставляю в своей книге. Г-н Скворцов об этом не говорит, а берет мое замечание, что отработки, в сущности, держатся с «Русской Правды», и бушует по поводу него: тут и цитата из Ключевского, и внутренние рынки в XII веке, и товарный фетишизм, и утверждение, что у меня «товарное производство является чудодейственным и все объясняющим началом в истории (sic!), начиная с «Русской Правды»» (sic!!). Это, видимо, все та же критика типа «чхи-чхи», которой я и без того, кажется, слишком много занимался в начале статьи.], а вовсе не капитализм; 2) именно на наших окраинах, где крепостное право либо вовсе не было известно, либо было всего слабее, где крестьяне всего менее страдают от малоземелья, отработков, тяжести податей, там всего больше развился капитализм в земледелии. Такое сопоставление необходимо именно для анализа «условий перехода из одной общественной формации в другую», в игнорировании которых меня так грозно и так голословно обвиняет г. Скворцов.

Крайняя шаблонность взглядов г-на Скворцова на экономические процессы, происходящие в нашем крестьянском хозяйстве, обнаруживается также его замечаниями о переселениях и о разрушении капитализмом средневековых перегородок. Ну, разве не прав я был, сопоставляя г. Павла Скворцова с г. Николаем – оном? Оба они «решают» вопрос о переселениях крайне простым и исключительно отрицательным замечанием против взглядов, «придающих значение» переселениям. Но ведь подобный вывод годен только для самого примитивного… то бишь, «настоящего» марксизма, удовлетворяющегося совершенно абстрактными… общими местами. Что это значит «придавать значение» переселениям? Если понимать эти слова в буквальном смысле, то разве может хоть один экономист, находящийся в здравом уме и твердой памяти, не придавать значения ежегодным переселениям. Если понимать эти слова в специальном смысле капитализма, то г. Скворцов, во-первых, извращает мою мысль, ибо я прямо говорю как раз обратное в цитируемом им месте. Во-вторых, экономист, который видит свою задачу в том, чтобы изучать особенности экономического строя и развития России (а не только в том, чтобы подробно цитировать, и зачастую не к месту цитировать, Маркса), необходимо должен поставить вопрос: какое именно влияние оказывают переселения в России? Не изучая специально этого вопроса, я отметил в указанном г. Скворцовым месте, что мои выводы по вопросу о разложении крестьянства вполне гармонируют с выводом г. Гурвича [780 - Кстати о г. Гурвиче. Своим немотивированным и высокомерно-презрительным отношением к «выводам» этого писателя, – который известен в марксистской литературе как автор двух книг и как сотрудник журналов, – г. Скворцов обнаруживает только свое самомнение.]. Помимо того, я и в других местах книги неоднократно касаюсь вопроса о переселениях. Может быть, этот взгляд мой неверен, но г. Скворцов уж ровно ничего не дает для его исправления или дополнения, совершенно заслоняя существо дела грозными окриками. Далее, мои замечания дают г-ну Скворцову повод заключить, что «товарный фетишист верит в чудодейственную силу своего фетиша теперь» (sic!). Вот уже, поистине можно сказать, «уничтожил»! Однако, почтеннейший г. критик, отрицаете ли вы мои соображения? Отчего бы не поделиться с публикой вашими фактическими соображениями и не разобрать данных хотя по одному уезду? Ведь это было бы так естественно со стороны лица, специально занимающегося земской статистикой! И я позволяю себе сохранить это мнение, несмотря на такие страшные слова г. Скворцова (фетишизм, чудодейственная сила), которые – кто ж в этом сомневается? – хоть кого испугать могут [781 - Из моих слов: «До капитализма земледелие было в России господским делом, барской затеей для одних, обязанностью, тяглом – для других» (см. настоящий том, стр. 310. Ред.), по мнению г. Скворцова, «оказывается, что целая общественная формация, крепостной способ производства, была только барской затеей». Нет, г. Скворцов, это еще вовсе не «оказывается», ибо я в своем месте указал на то, что «крепостное хозяйство было известной правильной и законченной системой» (129) (см. настоящий том, стр. 184. Ред.), и здесь охарактеризовал лишь один из признаков этой системы… Что в помещичьем хозяйстве был элемент «барской затеи», это легко увидит всякий, кто вспомнит известные типы «Обломовых крепостной или кабальной деревни» (152) (см. стр. 212. Ред.); – это указывают и земские статистики, которым принадлежит и выражение: «барская затея» (148) (см. стр. 207. Ред.); – это доказывают даже данные об одном периоде в развитии сельскохозяйственного машиностроения в России: попытка помещиков просто-напросто выписать из-за границы и рабочих и машины (130 и 153) (см. стр. 186 и 214. Ред.) была не чем иным, как «барской затеей». – «Когда и где совершилось превращение капитализмом государя-вотчинника» (г. П. С. напрасно думает, что эта категория применима только к эпохе «до образования крепостного права»; она применима и к эпохе крепостного права) «и зависимого крестьянина в промышленников, г. Ильин, к сожалению, не говорит» (2293). Я говорю об этом и во II и в III и особенно в IV главе книги, где речь идет именно о превращении земледелия в торгово-промышленное предприятие. Очень может быть, что мои указания на этот процесс требуют пополнений и исправлений; я не сомневаюсь, что всякий серьезный и сведущий критик сумел бы сделать их, а вот г. Скворцов, к сожалению, совершенно заслонил суть дела простыми грозными окриками. Маловато ведь этого!].

Наконец, последний вопрос, по которому можно говорить с г. Скворцовым о существе дела, это – вопрос о группировке земско-статистических данных о крестьянстве. Г-н Скворцов специально занимался и, если мы не ошибаемся, занимается земской статистикой: позволительно было поэтому ждать у него указаний, основанных на фактах и разъясняющих этот спорный и крайне интересный вопрос. «Мы отвергаем a limine – писал я – группировку по наделу и пользуемся исключительно группировкой по хозяйственной состоятельности (по рабочему скоту; по посеву)», и я указывал далее, что группировка по наделу, пользующаяся несравненно большей распространенностью в нашей земской статистике, совершенно непригодна по той причине, что жизнь нарушает уравнительность (внутри общины) надельного землевладения: стоит только вспомнить такие общеизвестные и никем не оспариваемые факты, как сдача наделов, забрасывание их, покупку и аренду земли, присоединение к земледелию торгово-промышленных предприятий и работы по найму. «Экономическая статистика необходимо должна положить в основание группировки размеры и типы хозяйства» (60) [782 - См. настоящий том, стр. 96. Ред.]. «Критика» г-на Скворцова состоит в следующем: «Г-н Ильин недоволен группировкой по наделу статистических данных о крестьянстве. Существуют две (sic!) группировки статистических данных. Одна историческая, при которой собираются в одно целое общины (!) с одинаковым размером надела на ревизскую душу, и другая, фактическая, при которой собираются в одно целое крестьянские хозяйства с одинаковым размером надела, к какой бы общине они ни принадлежали. Историческая группировка тем и важна, что она наглядно показывает, при каких условиях совершился переход крестьянства из крепостного общества в капиталистическое…» и т. д. на эту, тоже рассмотренную выше, тему… «Предлагаемая г. Ильиным группировка окончательно спутает историческое понимание условий перехода нашего крестьянства из одной общественной формации в другую. Предложение г. Ильина скорее относится к промысловой переписи (sic!), как это делается в Германии» (2289). Это – образец критики г. Скворцова по предмету его специальности и по вопросу, по которому Маркса, при всем желании, «цитировать» нельзя. Спрашивается, при чем эти рассуждения об «исторической» группировке общин, когда я говорю о группировке подворных данных? Какими чудесными путями группировка современных подворных данных может «окончательно спутать» давно установленные исторические данные об общинах? Ведь слово «исторический» г. Скворцов имеет право употреблять по данному вопросу лишь постольку, поскольку он оборачивается спиной к истории: если группировка общин по размеру надела на ревизскую душу относится к истории того, что было 40 лет тому назад, то ведь и то, что происходит все с большей и большей быстротой перед нашими глазами, есть тоже история. Далее, совершенно необъяснимо, каким образом человек, занимающийся земской статистикой и говорящий обо всех вещах не иначе, как тоном пророка, может писать, что «существуют две группировки» (общин по наделу и дворов по наделу), когда всякий знает, что существует очень много группировок: и по посеву, и по рабочему скоту, и по работникам, и по батракам, и по владению домом и проч.? Каким образом может г. Скворцов с такой безапелляционностью и без тени мотивировки объявлять «фактической» одну группировку по наделу, когда спорный вопрос в том-то и состоит, является ли эта. группировка фактической? Я показываю по ряду уездов, что распределение надельной земли между хозяйствами отличается и поныне еще сравнительно очень значительной «уравнительностью» (на 20 % зажиточных дворов, при 26–30 % населения, приходится 29–36 % надельной земли в разных уездах или группах уездов), тогда как распределение фактических показателей хозяйства, рабочего скота, посева, улучшенных орудий и пр., является везде и повсюду, без исключения, несравненно менее уравнительным. Г-н Скворцов ухитряется критиковать – и даже разносить – мои положения, не коснувшись ни единым словом существа дела.

Само собою разумеется, что, не будучи статистиком по специальности, я нисколько не претендовал на решение вопроса о группировке. Но я думаю, что об основных вопросах земской статистики (а вопрос о приемах группировки подворных сведений есть именно основной вопрос, как я указываю в цитируемом г. Скворцовым месте) вправе говорить и даже обязаны говорить вовсе не одни земские статистики, но и все экономисты. Нельзя себе представить экономиста, изучающего экономическую действительность России, который бы мог обойтись без данных земской статистики, и если земская статистика будет идти сама по себе, а работа экономистов сама по себе, то ни та, ни другая не может достигнуть удовлетворительных результатов. Что группировка по наделу не является удовлетворительной фактической группировкой, это признали уже отчасти и сами земские статистики, давшие ряд группировок по рабочему скоту и по посеву, которыми я и пользовался в своей книге. Именно теперь, когда важность вопроса особенно подчеркивается едва ли не всеми марксистами и не отрицается и экономистами других направлений, было бы особенно необходимо пересмотреть этот вопрос. А г. Скворцов вместо критики преподносит важные, но совершенно бессодержательные фразы вроде следующей: «нужна сводка земских сборников с подробным учетом производства и воспроизводства крестьянского хозяйства, так чтобы каждый желающий мог взять в руки такой сборник и проверить «выводы» г. Ильина, Постникова и Гурвича» (2292). Да, конечно, «нужна сводка», но чтобы эти слова не остались пустым звуком и чтобы сводка действительно могла дать ответ на главные проблемы, выдвигаемые современным экономическим строем России и эволюцией этого строя, для этого необходимо поставить и всесторонне обсудить основной вопрос о приемах сводки, обсудить непременно в общей литературе, а не среди одних только земских статистиков и тем более не в четырех стенах того или другого земско-статистического бюро. Этот вопрос я поставил в своей книге и попытался наметить решение его. О верности решения судить, конечно, не мне, но я вправе сделать тот вывод, что г. Скворцов, при всей своей грозности, не сказал ровно ничего об этом вопросе, а выступил, без всяких мотивов, защитником рутины, защитником точки зрения, которая была старой уже в 1885 году (см. прим. 2 на стр. 58[783 - См. настоящий том, стр. 94. Ред.] «Развития капитализма», где я цитирую статью г-на В. В. «Новый тип местно-статистического издания», его признание, что «необходимо цифровые данные приурочивать не к такому конгломерату разнообразнейших экономических групп крестьян, как село или община, а к самим этим группам», и ставлю вопрос, почему сам г. В. В. не воспользовался ни разу данными об этих разнообразнейших группах).

В заключение несколько слов об «ортодоксии», которые будут не лишни ввиду того, что выступление г-на П. Скворцова в роли «настоящего» марксиста делает особенно настоятельным возможно более точное определение своей, если позволительно так выразиться, позиции. Нисколько не желая ставить рядом с г. Скворцовым г-на Б. Авилова, я нахожу однако необходимым коснуться одного места статьи последнего, помещенной в той же книге «Научного Обозрения». В конце Postscriptum'a[784 - Приписки. Ред.] г. Б. Авилов говорит: «г. Ильин (стоит) за «ортодоксию». Но, кажется, что и для ортодоксии, т. е. простого истолкования Маркса, еще много места…» (стр. 2308). Я думаю, что подчеркнутые мною слова, вероятно, обмолвка, ибо я совершенно определенно сказал, что под ортодоксией понимаю отнюдь не простое истолкование Маркса. В той именно статье, которую имеет в виду г. Б. Авилов, вслед за словами: «Нет, уж лучше останемся-ка «под знаком ортодоксии»»! – сказано: «Не будем верить тому, что ортодоксия позволяет брать что бы то ни было на веру, что ортодоксия исключает критическое претворение и дальнейшее развитие, что она позволяет заслонять исторические вопросы абстрактными схемами. Если есть ортодоксальные ученики, повинные в этих действительно тяжких грехах, то вина падает всецело на таких учеников, а отнюдь не на ортодоксию, которая отличается диаметрально противоположными качествами» («Научное Обозрение», 1899 г., № 8, стр. 1579[785 - См. Сочинения, 4 изд., том 4, стр. 77. Ред.]) [115 - Статья Ленина «Еще к вопросу о теории реализации», напечатанная за подписью «В. Ильин» в журнале «Научное Обозрение» № 8, август 1899 г. (см. Сочинения, 5 изд., том 4, стр. 67–87).]. Таким образом я прямо сказал, что принимание чего-либо на веру, исключение критического претворения и развития есть тяжкий грех, а для того, чтобы претворять и развивать, «простого истолкования», очевидно, недостаточно. Разногласие между теми марксистами, которые стоят за так назыв. «новую критическую струю», и теми, которые стоят за так назыв. «ортодоксию», состоит в том, что те и другие в разных направлениях хотят претворять и развивать марксизм: одни хотят оставаться последовательными марксистами, развивая основные положения марксизма сообразно с изменяющимися условиями и с местными особенностями разных стран и разрабатывая дальше теорию диалектического материализма и политико-экономического учения Маркса; другие отвергают некоторые более или менее существенные стороны учения Маркса, становятся, напр., в философии не на сторону диалектического материализма, а на сторону неокантианства, в политической экономии – на сторону тех, кто приписывает некоторые учения Маркса «тенденциозности» и т. и. Первые обвиняют за это вторых в эклектизме и, по моему мнению, обвиняют совершенно основательно. Вторые называют первых «ортодоксальными», и, употребляя это выражение, никогда не следует забывать, что оно дано противниками в полемике, что «ортодоксальные» отвергают не критику вообще, а лишь «критику» эклектиков (которые лишь постольку имели бы право называться сторонниками «критики», поскольку в истории философии учение Канта и его последователей называется «критицизмом», «критической философией»). В той же самой статье я назвал и писателей (стр. 1569, примеч., и стр. 1570, примеч.[786 - См. Сочинения, 4 изд., том 4, стр. 65 и 66. Ред.]), которые, по-моему, являются представителями последовательного и целостного, а не эклектического развития марксизма и которые сделали для этого развития – ив области философии, и в области политической экономии, и в области истории и политики – несравненно больше, чем, напр., Зомбарт или Штаммлер [787 - Ср. против Штаммлера справедливые замечания Г. Кунова, часть статьи которого была переведена в «Научном Обозрении» за 1899 г., затем Б. Львова: «Социальный закон» (там же) и обещанный «Научным Обозрением» на 1900 г. перевод статьи г. Сади Гунтера.], простое повторение эклектических воззрений которых считается в настоящее время многими за крупный шаг вперед. Мне вряд ли надо добавлять, что представители эклектического направления группировались в последнее время вокруг Эд. Бернштейна. Этими краткими замечаниями по вопросу о своей «ортодоксии» я и ограничусь как потому, что к предмету моей статьи это прямо не относится, так и потому, что с полной обстоятельностью развить воззрения первых я лишен возможности и должен отослать интересующихся к немецкой литературе. По данному вопросу русские споры являются лишь отзвуком немецких, и без ознакомления с этими последними нельзя составить себе вполне точного представления о сути споров [788 - Именно к такому эклектизму сводится, на мой взгляд, то «новое» «критическое» направление, которое «начинает вырисовываться» в нашей литературе за последнее время (ср. статьи Струве в «Жизни», 1899, № 10, и 1900, № 2; Т.-Барановского в «Научном Обозрении», 1899, № 5, 1900, № 3). Первый из названных писателей начал «вырисовывать» свою склонность к эклектизму более пяти лет тому назад в своих «Крит, зам.», и тотчас по их появлении была сделана (как благоволит припомнить Струве) попытка «раскрыть глаза» публике на смешение марксизма с буржуазной наукой[173 - «Попытка «раскрыть глаза» публике на смешение марксизма с буржуазной наукой» – критика струвизма, «легального марксизма» дана в работе В. И. Ленина «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве (Отражение марксизма в буржуазной литературе). По поводу книги П. Струве: «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России»». СПБ. 1894 г. Эта работа входит в первый том настоящего и предыдущих изданий Сочинений В. И. Ленина. В ней разоблачена подлинная природа «легальных марксистов» как буржуазных демократов, пытавшихся использовать знамя марксизма и рабочее движение в интересах буржуазии. Ленин вскрыл в струвизме, «легальном марксизме» зародыш международного ревизионизма, принявшего впоследствии форму бернштейнианства и каутскианства. В последующие годы Ленин показал закономерную эволюцию струвистов в открытых защитников капитализма; многие из «легальных марксистов» стали потом кадетами – членами главной партии русской буржуазии. Ленин постоянно вел непримиримую борьбу со всеми проявлениями буржуазной «критики марксизма», направленной на восхваление и защиту капиталистического строя.] в его воззрениях. Странно поэтому слышать от Струве такую фразу: «Закрывать просто глаза на так называемую (напрасно, должно быть, man называемую? В. И.) «буржуазную» критику учения Маркса и заниматься его повторением и перефразировкой оказывалось до сих пор не только бесполезным, но даже и вредным» («Жизнь» № 2, 305). «Закрывать просто глаза» не только на буржуазную науку, но даже и на самые нелепые учения до крайнего мракобесия включительно, конечно, безусловно вредно; это – банальное общее место. Но одно дело – не закрывать глаз на буржуазную науку, следя за ней, пользуясь ею, но относясь к ней критически и не поступаясь цельностью и определенностью миросозерцания, другое дело – пасовать перед буржуазной наукой и повторять, напр., те словечки о «тенденциозности» Маркса и т. п., которые имеют совершенно определенный смысл и значение. А затем, если уж говорить о «повторении и перефразировке», то неужели повторение и перефразировка Бем-Баверка и Визера, Зомбарта и Штаммлера сами по себе a priori заслуживают большего внимания, чем повторение и перефразировка Маркса? Неужели Струве, ухитрившийся уже (в русской литературе, заметьте) усмотреть «вред» (sic!) от повторения Маркса, не заметил и не замечает вреда от некритического повторения модных поправок модной буржуазной «науки»? Как далеко надо было отойти от марксизма, чтобы прийти к подобному взгляду и к такому непростительному «закрыванию глаз» на современное «шатание мысли»! Струве выражает в конце своей статьи специальное пожелание, чтобы я высказался по вопросам, поднимаемым так называемой «критикой». Замечу на это, что меня особенно занимает в настоящее время вопрос о современном эклектическом направлении в философии и в политической экономии и что я не теряю еще надежды представить со временем систематический разбор этого направления[174 - «Систематический разбор этого направления» В. И. Ленин дал в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм». Это важнейшее философское произведение было написано Лениным в 1908 году и издано отдельной книгой в Москве в 1909 году.]; гоняться же за каждой отдельной «основной ошибкой» и «основной антиномией»… эклектизма представляется мне (да простят мне почтенные «критики»!) просто неинтересным. Поэтому ограничусь пока контрпожеланием: пусть новое «критическое направление» вырисуется с полной определенностью, не ограничиваясь одними намеками. Чем скорее это произойдет, тем лучше, ибо тем меньше будет путаницы и тем яснее будет публика сознавать различие между марксизмом и новым «направлением» буржуазной критики Маркса.].

Указатель литературных работ и источников, цитируемых и упоминаемых В. И. Лениным

А. М. Ставропольская губерния. (От нашего корреспондента). – «Северный Курьер», СПб., 1899, № 33, 3 (15) декабря, стр. 4, в Областном отделе. – 220.

Авдаков, Н. С. Краткий статистический обзор донецкой каменноугольной промышленности. (На память о Всероссийской художественно-промышленной выставке в Нижнем-Новгороде). Харьков, 1896. 32 стр. – 493.

– По вопросу о пошлинах на иностранный чугун. (Доклад комиссии, организованной XXII съездом горнопромышленников юга России). – «Вестник Финансов, Промышленности и Торговли», СПб., 1897, № 50, стр. 812–820. – 490, 524.

Авилов, Б. В. О «новой» теории рынков. – «Научное Обозрение», [СПб.], 1899, № 12, стр. 2296–2308. – 634, 635.

Андреев, Е. П. Кустарная промышленность в России. СПб., 1882. 31 стр. – 450.

– Кустарная промышленность в России по исследованиям «Комиссии для исследования кустарной промышленности в России» и другим источникам. СПб., 1885. II, 97 стр. – 450.

*[789 - Звездочкой отмечены книги, на которых имеются пометки В. И. Ленина. Эти книги хранятся в Архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.] Анненский, Н. Ф. Доклад по вопросу о положении кустарей Павловского района. – «Нижегородский Вестник Пароходства и Промышленности», 1891, № 1, стр. 10–16; № 2, стр. 40–45; № 3, стр. 58–62. – 338, 353, 416, 417, 434.

*– Стоимость производства хлеба в частновладельческих хозяйствах. – В кн.: Влияние урожаев и хлебных цен на некоторые стороны русского народного хозяйства. Под ред. проф. А. И. Чупрова и А. С. Посникова. Т. I. СПб., 1897, стр. 157–235. – 188.

Арнольд, Ф. К. Лесной товар. – В кн.: Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России. Т. I. СПб., 1862, стр. 251–325. – 475.

* Баталин, А. Ф. Огородничество и садоводство. – В кн.: Историко-статистический обзор промышленности России. Под ред. Д. А. Тимирязева. Т. I. Сельскохозяйственные произведения, огородничество, садоводство и домашние животные. Горная и соляная промышленность. СПб., 1883, стр. 1-42. (Все-рос. пром. – худож. выставка 1882 г. в Москве). – 301, 302, 303.

Баталин, Ф. А. Календарь и справочная книжка русского сельского хозяина на 1883 г. Сост. при уч. Ф. К. Арнольда и др. В 2-х ч. СПб., Девриен, 1883. 614 стр. – 66.

Бахмутский уезд, Екатеринославской губ., 31 октября. – «Русские Ведомости», М., 1897, № 322, 21 ноября, стр. 3, в отд.: Внутренние известия. – 524.

Белобородое, А. Пришлые рабочие на Кубанщине. – «Северный Вестник», СПб., 1896, № 2, стр. 1–8. – 241, 297.

Белов, В. Д. Кустарная промышленность в связи с уральским горнозаводским делом. – В кн.: Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. XVI. СПб., 1887, стр. 1-35. – 486–487.

Благовещенский, И. И. и Гарязин, А. Л. Кустарная промышленность в Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1895. II, 125 стр. – 408.

* Благовещенский, Н. А. Сводный статистический сборник хозяйственных сведений по земским подворным переписям. Т. I. Крестьянское хозяйство. М., 1893. XVI, 267 стр. На русск. и франц. яз. – 134, 271–272, 273.

Блажин, Н. Успехи техники молочного хозяйства. – В кн.: Производительные силы России. Краткая характеристика различных отраслей труда – соответственно классификации выставки. Сост. под общ. ред. В. И. Ковалевского. СПб., [1896], стр. 38–45, в отд.: III. Домашние животные. (М-во финансов. Комиссия по заведованию устройством Всерос. пром. и худож. выставки 1896 г. в Н. – Новгороде). – 262, 265.

Боголюбский, И. Опыт горной статистики Русской империи. СПб., 1878. 216 стр. – 484, 490.

Борисов, В. История развития кустарных промыслов в г. Туле, Тульском уезде и меры к дальнейшему развитию промыслов. – В кн.: Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. IX. СПб., 1883, стр. 2234–2291. – 306, 423–424, 426.

Кустарная промышленность на Всероссийской промышленно-художестеенной выставке в Москве в 1882 г. – В кн.: Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. IX. СПб., 1883, стр. 151–247. – 412, 424–425, 426.

Кустарные промыслы Сергиевской волости, Тульского уезда. – В кн.: Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. VII. СПб., 1881, стр. 891–969. – 425, 434.

Борисовский, А. Ложкарстео в Семеновском уезде. – В кн.: Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. II. СПб., 1879, стр. 7-28. – 400.

Булгаков, С. Н. О рынках при капиталистическом производстве. Теоретический этюд. М., Водовозова, 1897. 280 стр. – 30, 39, 41, 55.

* Бычков, Г. Н. Опыт подворного исследования экономического положения и хозяйства крестьян в 3-х волостях Новгородского уезда. Новгород, 1882. 116, 70, III стр. -276.

В. В. – см. Воронцов, В. П.

Варзер, В. Е. Кустарная промышленность в Черниговском, Борзенском и Новозыбковском уездах. – В кн.: Труды комиссия по исследованию кустарной промышленности в России. Вып. V. СПб., 1880, стр. 327–364. – 342.

Васильев, П. А. и Шерер, А. А. Шерстяная промышленность. – В КН.: Обзор различных Отраслей мануфактурной промышленности России. Т. I. СПб., 1862, стр. 145–250. – 470.

Васильчиков, А. Землевладение и земледелие в России и других, европейских государствах. Т. I. Сиб., 1876. V, L, 565 стр. – 166, 197.