Полное собрание сочинений. Том 5. Май – декабрь 1901

Урок февральских и мартовских событий[7 - Имеются в виду массовые революционные выступления студенчества и рабочих: политические демонстрации, сходки, забастовки, происходившие в феврале – марте 1901 года в Петербурге, Москве, Киеве, Харькове, Казани, Ярославле, Варшаве, Белостоке, Томске, Одессе и других городах России.Студенческое движение 1900–1901 учебного года, возникшее на почве академических требований, приобрело характер революционных политических выступлений против реакционной политики самодержавия, получило поддержку со стороны передовых рабочих, нашло отклик во всех слоях русского общества. Непосредственным поводом к демонстрациям и стачкам февраля и марта 1901 года послужила отдача в солдаты 183-х студентов Киевского университета за участие в студенческой сходке. См. об этом статью В. И. Ленина «Отдача в солдаты 183-х студентов» (Сочинения, 5 изд., том 4, стр. 391–396). Правительство обрушилось на участников революционных выступлений: полиция и казаки разгоняли демонстрации и избивали их участников, сотни студентов были арестованы и исключены из высших учебных заведений; особенно жестокая расправа была учинена над участниками демонстрации 4(17) марта 1901 года на площади у Казанского собора в Петербурге. События февраля – марта 1901 года свидетельствовали о нарастании революционного подъема в России; огромное значение имело участие рабочих в движении, происходившем под политическими лозунгами.] так внушителен, что вряд ли можно встретить теперь принципиальные возражения против такого вывода. Но от нас требуется в настоящее время не принципиальное, а практическое решение вопроса. Требуется не только уяснить себе, какая именно организация, для какой именно работы необходима, – требуется выработать известный план организации, чтобы к постройке ее могло быть приступлено со всех сторон. Ввиду неотложной важности вопроса мы решаемся, с своей стороны, предложить вниманию товарищей набросок плана, подробнее развиваемого нами в подготовляемой к печати брошюре[8 - Речь идет о книге В. И. Ленина «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения». Книга была напечатана издательством Дитца в Штутгарте, в марте 1902 года.].

По нашему мнению, исходным пунктом деятельности, первым практическим шагом к созданию желаемой организации, наконец, основною нитью, держась которой мы могли бы неуклонно развивать, углублять и расширять эту организацию, – должна быть постановка общерусской политической газеты. Нам нужна прежде всего газета, – без нее невозможно то систематическое ведение принципиально выдержанной и всесторонней пропаганды и агитации, которое составляет постоянную и главную задачу социал-демократии вообще и особенно насущную задачу настоящего момента, когда интерес к политике, к вопросам социализма пробужден в наиболее широких слоях населения. И никогда не чувствовалась с такой силой, как теперь, потребность в том, чтобы дополнить раздробленную агитацию посредством личного воздействия, местных листков, брошюр и пр., той обобщенной и регулярной агитацией, которую можно вести только при помощи периодической прессы. Вряд ли будет преувеличением сказать, что степень частоты и регулярности выхода (и распространения) газеты может служить наиболее точным мерилом того, насколько солидно поставлена у нас эта самая первоначальная и самая насущная отрасль нашей военной деятельности. Далее, нам нужна именно общерусская газета. Если мы не сумеем и пока мы не сумеем объединить наше воздействие на народ и на правительство посредством печатного слова, – будет утопией мысль об объединении других, более сложных, трудных, но зато и более решительных способов воздействия. Наше движение и в идейном и в практическом, организационном отношении всего более страдает от своей раздробленности, от того, что громадное большинство социал-демократов почти всецело поглощено чисто местной работой, суживающей и их кругозор, и размах их деятельности, и их конспиративную сноровку и подготовленность. Именно в этой раздробленности следует искать наиболее глубоких корней той неустойчивости и того шатания, о которых мы говорили выше. И первым шагом вперед по пути избавления от этого недостатка, по пути превращения нескольких местных движений в единое общерусское движение должна быть постановка общерусской газеты. Наконец, нам нужна непременно политическая газета. Без политического органа немыслимо в современной Европе движение, заслуживающее название политического. Без него абсолютно неисполнима наша задача – сконцентрировать все элементы политического недовольства и протеста, оплодотворить ими революционное движение пролетариата. Мы сделали первый шаг, мы пробудили в рабочем классе страсть «экономических», фабричных обличений. Мы должны сделать следующий шаг: пробудить во всех сколько-нибудь сознательных слоях народа страсть политических обличений. Не надо смущаться тем, что политически обличительные голоса так слабы, редки и робки в настоящее время. Причина этого – отнюдь не повальное примирение с полицейским произволом. Причина – та, что у людей, способных и готовых обличать, нет трибуны, с которой бы они могли говорить, – нет аудитории, страстно слушающей и ободряющей ораторов, – что они не видят нигде в народе такой силы, к которой бы стоило труда обращаться с жалобой на «всемогущее» русское правительство. И теперь все это изменяется с громадной быстротой. Такая сила есть, это – революционный пролетариат, он доказал уже свою готовность не только слушать и поддерживать призыв к политической борьбе, но и смело бросаться на борьбу. Мы в состоянии теперь, и мы обязаны создать трибуну для всенародного обличения царского правительства; – такой трибуной должна быть социал-демократическая газета. Русский рабочий класс, в отличие от других классов и слоев русского общества, проявляет постоянный интерес к политическому знанию, предъявляет постоянно (а но только в периоды особого возбуждения) громадный спрос на нелегальную литературу. При таком массовом спросе, при начавшейся уже выработке опытных революционных руководителей, при той сконцентрированности рабочего класса, которая делает его фактическим господином в рабочих кварталах большого города, в заводском поселке, в фабричном местечке, – постановка политической газеты есть дело вполне посильное для пролетариата. А через посредство пролетариата газета проникнет в ряды городского мещанства, сельских кустарей и крестьян и станет настоящей народной политической газетой.

Роль газеты не ограничивается, однако, одним распространением идей, одним политическим воспитанием и привлечением политических союзников. Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. В этом последнем отношении ее можно сравнить с лесами, которые строятся вокруг возводимого здания, намечают контуры постройки, облегчают сношения между отдельными строителями, помогают им распределять работу и обозревать общие результаты, достигнутые организованным трудом. При помощи газеты и в связи с ней сама собой будет складываться постоянная организация, занятая не только местной, но и регулярной общей работой, приучающей своих членов внимательно следить за политическими событиями, оценивать их значение и их влияние на разные слои населения, вырабатывать целесообразные способы воздействия на эти события со стороны революционной партии. Одна уже техническая задача – обеспечить правильное снабжение газеты материалами и правильное распространение ее – заставляет создать сеть местных агентов единой партии, агентов, находящихся в живых сношениях друг с другом, знающих общее положение дел, привыкающих регулярно исполнять дробные функции общерусской работы, пробующих свои силы на организации тех или иных революционных действии. Эта сеть агентов[2 - Понятно само собой, что такие агенты могли бы работать успешно только при условии полной близости их к местным комитетам (группам, кружкам) нашей партии. Да и вообще весь намечаемый нами план осуществим, конечно, лишь при самой активной поддержке комитетов, которые не раз делали шаги к объединению партии и которые – мы уверены – добьются этого объединения не сегодня, так завтра, не в той, так в другой форме.] будет остовом именно такой организации, которая нам нужна: достаточно крупной, чтобы охватить всю страну; достаточно широкой и разносторонней, чтобы провести строгое и детальное разделение труда; достаточно выдержанной, чтобы уметь при всяких обстоятельствах, при всяких «поворотах» и неожиданностях вести неуклонно свою работу; достаточно гибкой, чтобы уметь, с одной стороны, уклониться от сражения в открытом поле с подавляющим своею силою неприятелем, когда он собрал на одном пункте все силы, а с другой стороны, чтобы уметь пользоваться неповоротливостью этого неприятеля и нападать на него там и тогда, где всего менее ожидают нападения. Сегодня перед нами встала сравнительно легкая задача – поддержать студентов, демонстрирующих на улицах больших городов. Завтра встанет, может быть, более трудная задача, – напр., поддержать движение безработных в известном районе. Послезавтра мы должны оказаться на своем посту, чтобы принять революционное участие в крестьянском бунте. Сегодня мы должны воспользоваться тем обострением политического положения, которое создало правительство походом на земство. Завтра мы должны поддержать возмущение населения против того или другого зарвавшегося царского башибузука и помочь – посредством бойкота, травли, манифестации и т. п. – проучить его так, чтобы он принужден был к открытому отступлению. Такую степень боевой готовности можно выработать только на постоянной деятельности, занимающей регулярное войско. И если мы соединим свои силы на ведении общей газеты, то такая работа подготовит и выдвинет не только наиболее умелых пропагандистов, но и наиболее искусных организаторов, наиболее талантливых политических вождей партии, способных в нужную минуту дать лозунг к решительному бою и руководить им.

В заключение – пару слов во избежание возможного недоразумения. Мы говорили все время только о систематической, планомерной подготовке, но мы отнюдь не хотели этим сказать, что самодержавие может пасть исключительно от правильной осады или организованного штурма. Такой взгляд был бы нелепым доктринерством. Напротив, вполне возможно и исторически гораздо более вероятно, что самодержавие падет под давлением одного из тех стихийных взрывов или непредвиденных политических осложнений, которые постоянно грозят со всех сторон. Но ни одна политическая партия, не впадая в авантюризм, не может строить своей деятельности в расчете на такие взрывы и осложнения. Мы должны идти своим путем, неуклонно делать свою систематическую работу, и, чем меньше будем мы рассчитывать на неожиданности, тем больше вероятия, что нас не застанут врасплох никакие «исторические повороты».

Новое побоище

По-видимому, мы переживаем момент, когда наше рабочее движение опять с неудержимой силой приводит к тем обостренным столкновениям, которые так пугают правительство и имущие классы, так ободряют и радуют социалистов. Да, нас ободряют и радуют эти столкновения, несмотря на громадное число жертв военной расправы, потому что своим сопротивлением рабочий класс доказывает, что он не мирится со своим положением, не хочет оставаться рабом, не подчиняется молча насилию и произволу. Современный порядок всегда и неизбежно, даже при самом мирном течении дел, возлагает на рабочий класс бесчисленные жертвы. Тысячи и десятки тысяч людей, трудящихся всю жизнь над созданием чужого богатства, гибнут от голодовок и от постоянного недоедания, умирают преждевременно от болезней, порождаемых отвратительными условиями труда, нищенской обстановкой жилищ, недостатком отдыха. И стократ заслуживает название героя тот, кто предпочитает лучше умереть в прямой борьбе с защитниками и сберегателями этого гнусного порядка, чем умирать медленной смертью забитой, надорванной и покорной клячи. Мы вовсе не хотим сказать, что рукопашная с полицией есть лучшая форма борьбы. Напротив, мы всегда указывали рабочим, что в их же интересах сделать борьбу более спокойной и выдержанной, постараться направить всякое недовольство на поддержку организованной борьбы революционной партии. Но главным источником, питающим революционную социал-демократию, является именно тот дух протеста в рабочих массах, который при окружающем рабочих гнете и насилии не может не прорываться от времени до времени в отчаянных вспышках. Эти вспышки пробуждают к сознательной жизни самые широкие слои задавленных нуждою и темнотою рабочих, распространяют в них дух благородной ненависти к угнетателям и врагам свободы. И вот почему известно о таком побоище, какое было, напр., 7-го мая на Обуховском заводе, заставляет нас воскликнуть: «Рабочее восстание подавлено, да здравствует рабочее восстание!»

Было время, и сравнительно очень недавнее, когда рабочие восстания являлись редким исключением, вызывались только какими-нибудь особыми условиями. Теперь не то. Несколько лет тому назад мы переживали период процветания промышленности, когда торговые дела шли бойко, спрос на рабочих был большой. И тем не менее рабочие устраивали ряд стачек, добиваясь лучших условий труда: рабочие поняли, что они должны не упускать момента, должны пользоваться именно тем временем, когда прибыли фабрикантов особенно высоки и их легче принудить к уступкам. Но вот процветание сменилось кризисом: товары не идут с рук у фабрикантов, прибыли их уменьшаются, увеличивается число банкротств, фабрики сокращают производство, распускают рабочих, которые массами оказываются на улице без куска хлеба. Рабочим приходится отчаянно бороться уже не за улучшение своего положения, а за сохранение старого, за уменьшение тех потерь, которые взваливает на них фабрикант. Таким образом, рабочее движение углубляется и расширяется: сначала борьба в исключительных отдельных случаях, потом упорная и непрерывная борьба во время оживления промышленных дел и бойкого хода торговли, наконец – такая же непрерывная и упорная борьба во время кризиса. Теперь мы можем уже сказать, что рабочее движение стало постоянным явлением нашей жизни, что оно будет расти при всяких условиях.

Но смена промышленного оживления кризисом научит рабочих не только тому, что объединенная борьба стала для них постоянной необходимостью. Эта смена разрушит также те вредные иллюзии, которые начали уже образовываться в период процветания промышленности. Кое-где рабочим сравнительно легко удавалось вынуждать у хозяев уступки посредством стачек, и значение этой «экономической» борьбы стали преувеличивать, стали забывать о том, что профессиональным (цеховым) союзам рабочих и стачкам удается в лучшем случае только отстоять несколько более выгодные условия продажи товара: рабочей силы. Цеховые союзы и стачки бессильны помочь, когда этот «товар» в силу кризиса не находит спроса, бессильны изменить те условия, которые превращают рабочую силу в товар, осуждают массы трудящихся на самую тяжелую нужду и безработицу. Чтобы изменить эти условия, необходима революционная борьба со всем современным общественным и политическим строем, и промышленный кризис заставит многих и многих рабочих убедиться в справедливости этой истины.

Вернемся к побоищу 7-го мая. Мы приводим ниже имеющиеся у нас сведения о майских стачках и волнениях рабочих Петербурга[9 - Имеется в виду корреспонденция «Первое мая в России», напечатанная в «Искре» № 5, июнь 1901 г., в отделе «Хроника рабочего движения и письма с фабрик и заводов».]. Здесь же разберем полицейское сообщение о побоище 7-го мая. В последнее время мы уже немного приучены к правительственным (полицейским тож) сообщениям о стачках, демонстрациях, столкновениях с войсками; мы имеем уже теперь изрядный материал для суждения о степени достоверности таких сообщений, мы можем иногда по дыму полицейской лжи догадываться об огне народного возмущения.

«7-го сего мая, – гласит официальное сообщение, – после обеденного перерыва, на Обуховском сталелитейном заводе в селе Александровском, по Шлиссельбургскому тракту, около 200 рабочих разных отделений завода прекратили работу и, при объяснении с помощником начальника завода подполковником Ивановым, предъявили разные неосновательные требования».

Если рабочие прекратили работу без предупреждения за две недели – допустив, что прекращение работ не было вызвано беззакониями со стороны хозяев, как это случается очень нередко, – то это даже по русскому законодательству (которое в последнее время систематически дополнялось и усиливалось против рабочих) составляет простой полицейский проступок, подсудный мировому. Но русское правительство все больше попадает в смешное положение со своими строгостями: с одной стороны, издаются законы, устанавливающие новые преступления (напр., самовольный отказ от работы или участие в скопище, повреждающем чужое имущество или насильственно противодействующем вооруженной силе), повышаются наказания за стачки и пр., – с другой стороны, теряется и физическая, и политическая возможность применять эти законы и налагать законосообразные наказания. Нет физической возможности тянуть к ответу за отказ от работы, за стачку, за «скопище» тысячи и десятки тысяч людей. Нет политической возможности устраивать в каждом таком случае судебное разбирательство, ибо, как ни подстраивай состав суда, как ни кастрируй гласность, все же хоть тень суда останется и, конечно, – «суда» не над рабочими, а над правительством. И вот уголовные законы, изданные с прямой целью облегчить политическую борьбу правительства с пролетариатом (и в то же время прикрыть ее политический характер посредством «государственных» соображений об «общественном порядке» и т. п.), неумолимо оттесняются на задний план прямой политической борьбой, открытой уличной схваткой. «Правосудие» сбрасывает с себя маску беспристрастия и возвышенности и обращается в бегство, предоставляя поле действия полиции, жандармам и казакам, которых угощают камнями.

Вспомните, в самом деле, эту ссылку правительства на «требования» рабочих. С точки зрения закона, прекращение работы есть проступок независимо от того, какие были требования рабочих. Но правительство именно потеряло уже возможность, становиться на почву того самого закона, который оно так недавно издало, и расправу «своими средствиями» оно старается оправдать, заявляя, что требования рабочих были неосновательны. А кто был судьей в этом вопросе? Подполковник Иванов, помощник начальника завода, т. е. то самое начальство, на которое рабочие и жаловались! Неудивительно, что на такие объяснения власть имущих рабочие отвечают камнями!

И вот, когда рабочие вышли все на улицу, остановив движение конки, началась уже настоящая баталия. Рабочие бились, видимо, изо всех сил, ибо им удалось дважды отбить нападение полиции, жандармов, конной стражи и вооруженной команды завода[3 - Кстати. Правительственное сообщение заявляет, что «вооруженная команда завода» «находилась уже наготове во дворе завода», тогда как жандармы, конная стража и городовые были вызваны лишь впоследствии. С какого же времени и почему держали наготове во дворе завода вооруженную команду? Не с первого ли мая? Не ожидали ли рабочей демонстрации? Этого мы не знаем, но несомненно, что правительство умышленно скрывает имеющиеся у него фактические данные о том, чем вызывалось и как росло недовольство и возбуждение рабочих.] – и это, несмотря на то, что единственным оружием рабочих были камни. Правда, «несколько выстрелов» раздалось и из толпы, – если верить полицейскому сообщению, – но ранен этими выстрелами никто не был. Зато камни летели «градом», причем рабочие проявляли не только упорство сопротивления, но и находчивость, умение сразу приспособиться к условиям и выбрать лучшую форму борьбы. Они заняли соседние дворы и осыпали царских башибузуков камнями из-за заборов, так что даже после трех залпов, которыми был убит один (будто бы только один?) рабочий и ранено восемь (?) (один умер на другой день), даже после этого, несмотря на бегство толпы, сражение еще продолжалось, и вытребованные роты омского пехотного полка должны были «очищать от рабочих» соседние дворы.

Правительство победило. Но каждая такая победа будет неуклонно приближать его окончательное поражение. Каждая битва с народом будет увеличивать число возмущенных и готовых к бою рабочих, будет выдвигать более опытных, лучше вооруженных, смелее действующих вожаков. По какому плану должны стараться действовать вожаки, об этом нам уже приходилось высказываться. На безусловную необходимость крепкой революционной организации мы уже не раз указывали. Но по поводу таких событий, как 7-ое мая, надо также не упускать из виду следующее.

В последнее время много говорили о том, что уличная борьба против современного войска невозможна и безнадежна; особенно настаивали на этом те «критические» умники, которые выдавали старый хлам буржуазной учености за новые выводы беспристрастной науки, извращая при этом слова Энгельса, говорившего, и притом с оговорками, только о временной тактике немецких социал-демократов[10 - Речь идет о «Введении» Ф. Энгельса к работе К. Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.». В 1895 году, при публикации «Введения» в газете «Vorw?rts» («Вперед»), из него, без ведома Энгельса, были выброшены все важнейшие формулировки о классовой борьбе пролетариата и текст был напечатан в искаженном виде. См. об этом письма Ф. Энгельса 1.IV и 3.IV 1895 года (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, 1953, стр. 487–488). Оппортунистические лидеры германской социал-демократии использовали этот документ в целях оправдания проводимой ими линии отказа от революции, отрицания необходимости вооруженного восстания и баррикадных боев пролетариата, для защиты примиренческой тактики.Полный текст «Введения» был впервые опубликован в СССР в книге К. Маркс. «Классовая борьба во Франции 1848–1850», М. —Л., 1930. «Введение» напечатано также в книге К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. I, 1955, стр. 91–110.]. Мы видим даже на примере отдельной схватки, что все эти толки совершенно вздорны. Уличная борьба возможна, безнадежно не положение борцов, а положение правительства, если ему придется иметь дело с населением не одного только завода. Рабочие при схватке 7-го мая не имели ничего, кроме камней, – и уж, конечно, не запрещение же градоначальника помешает им в следующий раз запастись другим оружием. Рабочие были не подготовлены, и их было только 3

/

тысячи, и тем не менее они отбивали несколько сотен конной стражи, жандармерии, городовых и пехоты. Вспомните, легко ли удался полиции штурм одного дома номер 63 по Шлиссельбургскому тракту[11 - Ленин имеет в виду столкновение рабочих фабрики Максвеля за Невской заставой в Петербурге с полицией во время забастовки в декабре 1898 года. Чтобы сломить забастовку, полиция решила арестовать наиболее активных рабочих – организаторов забастовки. В ночь на 16 декабря отряды пеших и конных городовых окружили фабричную казарму, находившуюся в доме № 63 по Шлиссельбургскому тракту. При попытке ворваться внутрь дома полиция встретила упорное сопротивление безоружных рабочих, их жен и детей, героически оборонявшихся в течение нескольких часов. Это событие свидетельствовало о стойкости, мужестве и решительности рабочих в борьбе за свои права.]! Подумайте, легко ли будет «очистить от рабочих» не два-три двора и дома, а целые рабочие кварталы Петербурга! Не придется ли также, когда дело дойдет до решительной борьбы, «очищать» столичные дома и дворы не только от рабочих, но и от всех тех, кто не забыл гнусной бойни 4-го марта[12 - 4(17) марта 1901 года на площади у Казанского собора в Петербурге состоялась демонстрация в знак протеста против отдачи в солдаты 183-х студентов Киевского университета за участие в революционном движении. Демонстрация, в которой приняли участие несколько тысяч студентов и рабочих, была разогнана царским правительством. При этом сотни участников демонстрации были жестоко избиты казаками, полицейскими и жандармами, несколько человек было убито, многие ранены и искалечены. Подробное сообщение об этой демонстрации было помещено в «Искре» № 3, в апреле 1901 года.], кто не примирился с полицейским правительством, а только запуган им и не верит еще в свои силы.

Товарищи! Постарайтесь собрать имена всех убитых и раненых 7-го мая. Пусть все рабочие столицы чтят память их и готовятся к новой решительной борьбе с полицейским правительством за народную свободу!

«Искра» № 5, июнь 1901 г.

Печатается по тексту газеты «Искра»

Секретный документ

Обращаем внимание читателей на появившуюся у Дитца в Штутгарте записку Витте, напечатанную «Зарей»[13 - «Заря» – марксистский научно-политический журнал; издавался легально в 1901–1902 годах в Штутгарте редакцией «Искры». Всего вышло четыре номера (три книги) «Зари»: № 1 в апреле 1901 года (фактически вышел 23 марта нового стиля), № 2–3 в декабре 1901 года, № 4 в августе 1902 года.Задачи журнала были определены в проекте заявления «Искры» и «Зари», написанном В. И. Лениным в России. Поскольку при обсуждении вопроса об издании этих органов за границей, совместно с группой «Освобождение труда», было решено «Зарю» издавать легально, а «Искру» нелегально, в опубликованном заявлении редакции «Искры» о «Заре» уже не упоминалось. Заявление редакции «Зари» для номера первого было поручено написать П. Б. Аксельроду. Однако оно было отвергнуто издательством Дитца, поскольку в нем были ссылки на нелегальную «Искру». № 1 «Зари» открывался кратким обращением «К читателям»; в целях сохранения легальности на обложке «Зари» было указано, что журнал выходит при участии Г. В. Плеханова, В. И. Засулич и П. Б. Аксельрода; имя Ленина не упоминалось, так же как и не упоминалось, что редактирование «Зари» осуществляется редакцией «Искры». В 1902 году во время возникших разногласий и конфликтов внутри редакции «Искры» и «Зари» Плеханов выдвинул проект отделения журнала от газеты (с тем, чтобы оставить за собой редактирование «Зари»), но это предложение не было принято, и редакция этих органов оставалась все время общей.Журнал «Заря» выступил с критикой международного и русского ревизионизма («легального марксизма» и «экономизма»), в защиту теоретических основ марксизма. Этому вопросу были посвящены напечатанные в «Заре» работы Ленина: «Гонители земства и Аннибалы либерализма», «Гг. «критики» в аграрном вопросе» (первые четыре главы работы «Аграрный вопрос и «критики Маркса»»), «Аграрная программа русской социал-демократии», а также работы Г. В. Плеханова: «Критика наших критиков. Ч. 1. Г-н П. Струве в роли критика марксовой теории социального развития», «Cant против Канта или духовное завещание г. Бернштейна» и др.]. Направленная против проекта бывшего мин. вн. дел Горемыкина о введении земств в неземских губерниях, «Записка» интересна как документ, бесстыдно разоблачающий сокровеннейшие вожделения наших правителей. Мы надеемся подробно поговорить в ближайшем номере нашей газеты об этом замечательном документе, равно как и о предисловии к нему г. Р. Н. С. Это предисловие, обнаруживая в его авторе понимание политического значения русского рабочего движения, во всех остальных отношениях отличается обычной, характерной для наших либералов незрелостью политической мысли.

«Искра» № 5, июнь 1901 г.

Печатается по тексту газеты «Искра»

Гонители земства и Аннибалы либерализма[14 - Статья «Гонители земства и Аннибалы либерализма» была написана В. И. Лениным в связи с появлением в свет, в 1901 году, книги «Самодержавие и земство. Конфиденциальная записка министра финансов статс-секретаря С. Ю. Витте (1899 г.)» с предисловием и примечаниями Р. Н. С. (П. Б. Струве), содержавшей материал, обличающий политику царского правительства по отношению к земству и раскрывавший буржуазную сущность либерализма в России. Аннибалами либерализма Ленин иронически называет русских либералов, которые, как писал П. Струве, подобно карфагенскому полководцу Аннибалу, поклявшемуся не прекращать борьбы с Римом до конца своей жизни, дали клятву бороться с самодержавием.Первоначально Ленин предполагал поместить статью в газете «Искра», о чем сообщалось в № 5 газеты, в заметке «Секретный документ» (см. настоящий том, стр. 20). Но, ввиду большого размера статьи, было решено поместить ее в журнале «Заря».Обсуждение статьи в редакции «Искры» и «Зари» длилось почти полтора месяца. Оно сопровождалось оживленной перепиской, показавшей наличие серьезных разногласий внутри редакции по вопросам тактики марксистской партии по отношению к буржуазному либерализму. Часть членов редакции: Плеханов Г. В., Аксельрод П. Б., Засулич В. И., признавая справедливой ленинскую критику либерализма, требовали смягчения резко обличительного тона и полемического характера статьи и смягчения критики либерализма. Согласившись изменить ряд незначительных формулировок, Ленин категорически отказался менять тон, направление и характер полемики в статье. В таком виде статья была напечатана в № 2–3 журнала «Заря» в декабре 1901 года. Первоначальный текст статьи не сохранился.]

Написано в июне 1901 г.

Впервые напечатано в декабре 1901, в журнале «Заря» № 2–3.Подпись: Т. П.

Печатается по тексту журнала, сверенному с текстом сборника: Вл. Ильин. «За 12 лет», 1907

Обложка журнала «Заря» № 2–3, 1901 г., в котором были напечатаны работы В. И. Ленина: «Гонители земства и Аннибалы либерализма», первые четыре главы работы «Аграрный вопрос и «критики Маркса»» (под заглавием «Гг. «критики» в аграрном вопросе») и «Внутреннее обозрение»

Если про русского крестьянина было сказано, что он всего более беден сознанием своей бедности, то про русского обывателя или подданного можно сказать, что он, будучи беден гражданскими правами, особенно беден сознанием своего бесправия. Как мужик привык к своей безысходной нищете, привык жить, не задумываясь над ее причинами и возможностью ее устранения, так русский обыватель вообще привык к всевластию правительства, привык жить, не задумываясь над тем, может ли дальше держаться это всевластие и нет ли рядом с ним таких явлений, которые подтачивают застарелый политический строй. Особенно хорошим «противоядием» против этой политической бессознательности и спячки являются обыкновенно «секретные документы»[4 - Я говорю, разумеется, только о том – далеко не единственном и далеко не особенно «сильно действующем» – роде «противоядий», который состоит из произведений печати.], показывающие, что не только какие-нибудь отчаянные головорезы или завзятые враги правительства, но и сами члены правительства, до министров и царя включительно, сознают шаткость самодержавной формы правления и изыскивают всяческие способы улучшить свое положение, совершенно их не удовлетворяющее. К таким документам принадлежит записка Витте, который, повздорив с министром внутренних дел, Горемыкиным, из-за вопроса о введении земских учреждений на окраинах, решил особенно выставить свою проницательность и преданность самодержавию составлением обвинительного акта против земства[5 - «Самодержавие и земство. Конфиденциальная записка министра финансов С. Ю. Витте, с предисловием и примечаниями Р. П. С.» Печатано «Зарей». Stuttgart, Verlag von J. H. W. Dietz Nachf. (Штутгарт, издание наследников И. Г. В. Дитца. Ред.) 1901, стр. XLIV и 212.].

Обвиняется земство в том, что оно несовместимо с самодержавием, что оно конституционно по самому своему характеру, что существование его неизбежно порождает трения и столкновения между представителями общества и правительства. Обвинительный акт составлен на основании очень (сравнительно) обширного и очень недурно обработанного материала, а так как это обвинительный акт по политическому делу (и притом довольно своеобразному), то можно быть уверенным, что его будут читать с не меньшим интересом и с не меньшей пользой, чем печатавшиеся некогда в наших газетах обвинительные акты по политическим процессам.

I

Попробуем же рассмотреть, оправдывается ли фактами утверждение, что наше земство конституционно, и если да, то в какой мере и в каком именно смысле.

В этом вопросе особенно важное значение имеет эпоха введения земства. Падение крепостного права было таким крупным историческим переломом, который не мог не надорвать и полицейской завесы, прикрывающей противоречия между классами. Самый сплоченный, самый образованный и наиболее привыкший к политической власти класс – дворянство – обнаружил с полной определенностью стремление ограничить самодержавную власть посредством представительных учреждений. Напоминание об этом факте в записке Витте чрезвычайно поучительно. «Заявления о необходимости общего дворянского «представительства», о «праве земли русской иметь своих выборных для совета верховной власти» делались уже в дворянских собраниях 1859–1860 годов». «Произносилось даже слово «конституция»»[6 - Драгоманов. «Земский либерализм в России», стр. 4. Автор записки г-н Витте частенько не указывает, что он списывает Драгоманова (ср., напр., «Записку», стр. 36–37 и назв. статью, стр. 55–56), хотя в других местах он на него ссылается.]. «На необходимость призыва общества к участию в управлении указывали и некоторые губернские комитеты по крестьянскому делу, и члены комитетов, вызванные в редакционные комиссии. «Депутаты явно стремятся к конституции», писал в 1859 г. в дневнике своем Никитенко».

«Когда, после обнародования Положения 19-го февраля 1861 г., эти надежды на самодержавие оказались далеко не осуществленными, и вдобавок от исполнения этого Положения были удалены более «красные» элементы из самой администрации (как Н. Милютин), то движение в пользу «представительства» стало единодушнее. Оно выразилось в предложениях, внесенных во многие дворянские собрания 1862 г., и в целых адресах этих собраний в Новгороде, Туле, Смоленске, Москве, Петербурге, Твери. Из адресов более замечательный московский, который просил местного самоуправления, гласного судопроизводства, обязательного выкупа крестьянских земель, публичности бюджета, свободы печати и созвания в Москве Земской думы из всех классов для приготовления цельного проекта реформ. Резче всех были постановления и адрес тверского дворянства от 2-го февраля о необходимости ряда гражданских и экономических реформ (например, уравнения прав сословий, обязательного выкупа крестьянских земель) и «созвания выборных всей земли русской, как единственного средства к удовлетворительному разрешению вопросов, возбужденных, но не разрешенных Положением 19-го февраля»[7 - Драгоманов, 5. Сокращенный пересказ в «Записке», стр. 64, с ссылкой не на Драгоманова, а на цитируемые Драгомановым «Колокол»[133 - «Колокол», выходивший под девизом «Vivos Voco!» («Зову живых!»), издавался А. И. Герценом и Н. П. Огаревым с 1 июля 1857 по апрель 1865 года в Лондоне и с 1865 по июль 1867 года в Женеве ежемесячно, а некоторое время два раза в месяц. Вышло 245 номеров. В 1868 году журнал выходил на французском языке; к некоторым номерам печатались приложения на русском языке. «Колокол» печатался тиражом до 2500 экземпляров и широко распространялся по всей России. Обличая произвол самодержавия, хищничество и казнокрадство чиновников, беспощадную эксплуатацию крестьян помещиками, «Колокол» обращался с революционными призывами и содействовал пробуждению масс к борьбе против царского правительства и господствующих классов.«Колокол» стоял во главе революционной бесцензурной печати, предшествовавшей появлению рабочей печати в России, и сыграл важную роль в развитии общедемократического и революционного движения, в борьбе против самодержавия и крепостничества.] № 126 и «Revue des deux Mondes»[134 - «La Revue des deux Mondes» («Обозрение Старого и Нового Света») – французский ежемесячный буржуазно-либеральный журнал; выходил в Париже с 1829 по 1940 год. Начал выходить как литературно-художественный журнал, затем все большее место уделял вопросам философии и политики. В журнале в разное время сотрудничали виднейшие писатели: В. Гюго, Жорж Санд, О. Бальзак, А. Дюма и др. С 1948 года журнал выходит под названием «La Revue. Litterature, histoire, arts et sciences des deux mondes» («Обозрение. Литература, история, искусство и наука старого и нового света»).], 1862, 15-го июня.].

Несмотря на административные и судебные наказания, которым подверглись инициаторы тверского адреса[8 - Кстати. Недавно (19-го апреля настоящего года, т. е. 1901 г.) скончался в своем родном имении Тверской губернии один из этих инициаторов, Николай Александрович Бакунин, младший брат знаменитого М. А. Бакунина. Н. А. вместе с своим младшим братом Алексеем и другими посредниками подписал адрес 1862 г. Этот адрес – сообщает автор заметки о Н. А. Бакунине в одной из наших газет – навлек кару на подписавшихся. После годового ареста в Петропавловской крепости заключенные были освобождены, причем Н. А. и брат его Алексей остались непрощенными (они не подписали просьбы о помиловании), вследствие чего им более не разрешили занимать общественных должностей. После этого Н. А. никогда более не выступал, да и не мог более выступать на общественном поприще… Вот как расправлялось во время самых «великих реформ» наше правительство с легально действовавшими дворянами-помещиками! И это было в 1862 г., до польского восстания[135 - Имеется в виду польское национально-освободительное восстание 1863–1864 годов, направленное против гнета царского самодержавия. Непосредственным поводом к восстанию послужил особый рекрутский набор, который решили провести царское правительство и правящие круги Польши в целях массового удаления из городов революционно настроенной молодежи. Вначале восстанием руководил Центральный национальный комитет, сформированный мелко шляхетской партией «красных» в 1862 году. Его программа, содержащая требования национальной независимости Польши, равноправия всех мужчин страны без различия религии и происхождения; передачи крестьянам обрабатываемой ими земли в полную собственность без выкупа, отмены барщины; вознаграждения помещиков за землю из государственных средств и др., привлекла к восстанию самые разнообразные слои польского населения: ремесленников, рабочих, студенчество, шляхетскую интеллигенцию, часть крестьянства, духовенства.В ходе восстания к нему примкнули элементы, объединявшиеся вокруг партии «белых» (партия крупной земельной аристократии и крупной буржуазии), которые стремились использовать восстание в своих интересах и при помощи Англии и Франции добиться выгодной сделки с царским правительством.Революционная демократия России с глубоким сочувствием относилась к восставшим. Члены тайного общества «Земля и воля», связанного с Н. Г. Чернышевским, стремились оказать им всяческую помощь. Центральным комитетом «Земли и воли» было выпущено воззвание «К русским офицерам и солдатам», которое распространялось в войсках, посланных на усмирение восставших. А. И. Герцен и Н. П. Огарев поместили в «Колоколе» ряд статей, посвященных борьбе польского народа, оказывали восставшим материальную помощь.Благодаря непоследовательности партии «красных», упустивших революционную инициативу, руководство восстанием перешло к партии «белых», предавших его. К лету 1864 года восстание было жестоко подавлено царскими войсками.К. Маркс и Ф. Энгельс оценивали польское восстание 1863–1864 годов как прогрессивное и относились к нему с большим сочувствием, желали победы польскому народу в его борьбе за национальное освобождение. От имени немецкой эмиграции в Лондоне Маркс написал воззвание о помощи полякам. Ленин, отмечая прогрессивный для того времени характер польского восстания, писал: «Пока народные массы России и большинства славянских стран спали еще непробудным сном, пока в этих странах не было самостоятельных, массовых, демократических движений, шляхетское освободительное движение в Польше приобретало гигантское, первостепенное значение с точки зрения демократии не только всероссийской, не только всеславянской, но и всеевропейской» (см. Сочинения, 4 изд., том 20, стр. 403).], когда даже Катков предлагал созвание всероссийского Земского собора.], – продолжает Драгоманов, – (впрочем, не прямо за адрес, а за резкую мотивировку коллективного выхода из должности мировых посредников) заявления в духе его делались в разных дворянских собраниях 1862 и начала 1863 г., в которых в то же время вырабатывались и проекты местного самоуправления.

В это время конституционное движение шло и среди «разночинцев» и выразилось здесь тайными обществами и прокламациями, более или менее революционными: «Великорусе» (с августа по ноябрь 1861 г.; в издании принимали участие офицеры, как Обручев и др.), «Земская дума» (1862 г.), «Земля и воля» (1862–1863 гг.)… Пущен был при «Великоруссе» и проект адреса, который должен быть представлен государю, как говорилось многими, к празднованию 1000-летия России в августе 1862 г.». В этом проекте адреса, между прочим, говорилось: «Благоволите, государь, созвать в одной из столиц нашей русской родины, в Москве или Петербурге, представителей русской нации, чтобы они составили конституцию для России…»[9 - Ср. «За сто лет» В. Бурцева, стр. 39.]

Если мы припомним еще прокламацию «Молодой России»[15 - «Молодая Россия» – прокламация, выпущенная в мае 1862 года московским революционным студенческим кружком П. Г. Заичневского. Прокламация обличала самодержавно-крепостнический строй России, разоблачала соглашательство либералов и призывала к борьбе за свержение монархии и создание «социально-демократической республики русской» на основе добровольного федеративного союза областей. Она, как указывал Маркс, содержала «ясное и точное описание внутреннего положения страны, состояния различных партий, положения печати и, провозглашая коммунизм», делала «вывод о необходимости социальной революции» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XIII, ч. 2, 1940, стр. 642). В прокламации выдвигались требования равноправия женщин, выборного суда, справедливого обложения налогами, устройства общественных фабрик и магазинов, общественного воспитания детей, независимости Польши и Литвы, замены постоянной армии национальной гвардией и т. д. Агитируя за революционный переворот, «Молодая Россия» советовала революционным элементам искать опоры среди старообрядцев, крестьян, образованных, офицеров, но главной силой движения прокламация провозглашала революционную разночинную интеллигенцию.Прокламация распространялась в Москве, Петербурге и многих провинциальных городах России.], многочисленные аресты и драконовские наказания «политических» преступников (Обручева, Михайлова и др.), увенчавшиеся беззаконным и подтасованным осуждением на каторгу Чернышевского, то для нас ясна будет та общественная обстановка, которая породила земскую реформу. Говоря, что «мысль при создании земских учреждений была несомненно политическая», что с либеральным и конституционалистическим настроением общества в правящих сферах «несомненно считались», «Записка» Витте говорит лишь половину правды. Тот казенный, чиновнический взгляд на общественные явления, который обнаруживает везде автор «Записки», сказывается и здесь, сказывается в игнорировании революционного движения, в затушевывании тех драконовских мер репрессии, которыми правительство защищалось от натиска революционной «партии». Правда, на наш современный взгляд кажется странным говорить о революционной «партии» и ее натиске в начале 60-х годов. Сорокалетний исторический опыт сильно повысил нашу требовательность насчет того, что можно назвать революционным движением и революционным натиском. Но не надо забывать, что в то время, после тридцатилетия николаевского режима, никто не мог еще предвидеть дальнейшего хода событий, никто не мог определить действительной силы сопротивления у правительства, действительной силы народного возмущения. Оживление демократического движения в Европе, польское брожение, недовольство в Финляндии, требование политических реформ всей печатью и всем дворянством, распространение по всей России «Колокола», могучая проповедь Чернышевского, умевшего и подцензурными статьями воспитывать настоящих революционеров, появление прокламаций, возбуждение крестьян, которых «очень часто» [10 - Л. Пантелеев. «Из воспоминаний о 60-х годах», стр. 315 сборника «На славном посту»[136 - «На славном посту» – литературный сборник, выпущенный народниками в честь сорокалетнего (1860–1900) юбилея литературной и общественной деятельности одного из идеологов народничества Н. К. Михайловского. В сборнике были напечатаны статьи Н. Анненского, Н. Карышева, П. Милюкова, Н. Михайловского, П. Мокиевского, В. Мякотина, А. Пешехонова, М. Рафаилова, Н. Рубакина, В. Семевского, В. Чернова, А. Чупрова, С. Южакова и др.]. В этой статейке сгруппированы некоторые очень интересные факты о революционном возбуждении 1861–1862 гг. и полицейской реакции… «К началу 1862 г. общественная атмосфера была до крайности напряжена; малейшее обстоятельство могло резко толкнуть ход жизни в ту или другую сторону. Эту роль и сыграли майские пожары 1862 года в Петербурге». Начались они 16-го мая, особенно выделились 22 и 23-го мая – в этот последний день было пять пожаров, 28-го мая запылал Апраксин двор и выгорело громадное пространство вокруг него. В народе стали обвинять в поджогах студентов, и эти слухи повторялись газетами. Прокламацию «Молодой России», которая объявляла кровавую борьбу всему современному строю и оправдывала всякие средства, рассматривали как подтверждение слухов об умышленных поджогах. «Вслед за 28-ым мая в Петербурге было объявлено нечто вроде военного положения». Учрежденному особому комитету было поручено принятие чрезвычайных мер к охране столицы. Город был разделен на три участка, с военными губернаторами во главе. По делам о поджоге введен военно-полевой суд. Приостановлены на 8 месяцев «Современник»[137 - «Современник» – ежемесячный научно-политический и литературный журнал, основанный А. С. Пушкиным; выходил в Петербурге с 1836 по 1866 год. С 1847 по 1862 год журнал издавался Н. А. Некрасовым и И. И. Панаевым, а с 1863 года одним Н. А. Некрасовым. В журнале сотрудничали: В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Н. В. Шелгунов, М. Е. Салтыков-Щедрин, М. А. Антонович и др. «Современник» являлся лучшим журналом своего времени, отражавшим стремления революционной демократии и имевшим большое влияние на прогрессивные элементы русского общества и особенно на революционно настроенную молодежь. В период крестьянской реформы журнал был органом революционной демократии, проповедовал идеи революции, борьбы масс за свержение царизма, отстаивал интересы крестьянства. В 1866 году журнал был закрыт царским правительством.] и «Русское Слово»[138 - «Русское Слово» – ежемесячный литературно-политический журнал, издавался в Петербурге с 1859 по 1866 год. В нем сотрудничали Д. И. Писарев, Н. В. Шелгунов и др. Журнал являлся одним из прогрессивных, влиятельных органов, проповедовавших идеи революционного демократизма, и оказывал большое влияние на передовую молодежь 60-х годов. В 1866 году журнал был закрыт царским правительством.], прекращен «День»[139 - «День» – еженедельная газета славянофильского направления, издававшаяся И. С. Аксаковым; выходила в Москве с 1861 по 1865 год.] Аксакова, объявлены суровые временные правила о печати (утвержденные еще 12-го мая, т. е. до пожаров. След., «ход жизни» резко направлялся в сторону реакции и независимо от пожаров, вопреки мнению г. Пантелеева), правила о надзоре за типографиями, последовали многочисленные аресты политического характера (Чернышевского, Н. Серно-Соловьевича, Рымаренко и др.), закрыты воскресные школы и народные читальни, затруднено разрешение публичных лекций в С.-Петербурге, закрыто 2-ое отделение при Литературном фонде[140 - «Литературный фонд» («Общество литературного фонда для пособия нуждающимся литераторам и ученым и их семьям») – легальное добровольное общество, основанное при участии Н. Г. Чернышевского в Петербурге в 1859 году. Под предлогом оказания помощи нуждающимся литераторам и ученым организаторы общества пытались сплотить передовую, революционно настроенную часть интеллигенции. В апреле 1862 года была сделана попытка создать легальную студенческую организацию. Было создано «Отделение для пособия бедным учащимся» (2-ое отделение при «Литературном фонде»). Во главе отделения стоял студенческий комитет. Значительная часть членов комитета была связана с нелегальной революционной организацией «Земля и воля». В июне 1862 года «Отделение» было закрыто царским правительством.], закрыт даже Шахматный клуб[141 - Шахматный клуб был создан по инициативе Н. Г. Чернышевского и его ближайших друзей в Петербурге в январе 1862 года. В числе руководителей клуба были Н. А. Некрасов, братья А. А. и Н. А. Серно-Соловьевичи, братья В. С. и Н. С. Курочкины, П. Л. Лавров, Г. Е. Благосветлов, Г. 3. Елисеев, Н. Г. Помяловский. В состав членов клуба входили участники нелегальной революционной организации «Земля и воля». Шахматный клуб фактически являлся клубом литераторов, центром политической и общественной жизни передовой революционно-настроенной интеллигенции Петербурга. В июне 1862 года клуб был закрыт царским правительством.].Следственная комиссия не открыла никакой связи пожаров с политикой. Член комиссии, Столбовский, рассказывал г. Пантелееву, «как удалось ему в комиссии вывести на свежую воду главных лжесвидетелей, которые, кажется, были простым орудием полицейских агентов» (325–326). Итак, есть очень веское основание думать, что слухи о студентах-поджигателях распускала полиция. Гнуснейшее эксплуатирование народной темноты для клеветы на революционеров и протестантов было, значит, в ходу и в самый разгар «эпохи великих реформ».] приходилось с помощью военной силы и с пролитием крови заставлять принять «Положение»[16 - Имеется в виду «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», которое было подписано Александром II 19 февраля 1861 года вместе с Манифестом, провозглашавшим отмену крепостного права.«Крестьянская реформа» 1861 года была проведена царским правительством в интересах крепостников-помещиков. Необходимость реформы обусловливалась всем ходом экономического развития страны и ростом массового крестьянского движения против крепостнической эксплуатации. По форме «крестьянская реформа» была буржуазной реформой, проводимой крепостниками. Ее буржуазное «содержание выступало наружу тем сильнее, чем меньше урезывались крестьянские земли, чем полнее отделялись они от помещичьих, чем ниже был размер дани крепостникам» (В. И. Ленин. Сочинения, 4 изд., том 17, стр. 95). «Крестьянская реформа» была шагом на пути превращения России в буржуазную монархию.Всего было «освобождено» 22,5 млн. крестьян. Однако помещичье землевладение было сохранено. Крестьянские земли объявлялись собственностью помещика. Крестьянин мог получить надел земли лишь по установленной законом норме (и то с согласия помещика), за выкуп. Последний выплачивался крестьянами царскому правительству, которое выплатило установленную сумму помещикам. По приблизительным подсчетам, земли у дворян после реформы было 71,5 млн. дес, у крестьян – 33,7 млн. дес. Благодаря реформе помещики отрезали себе свыше

/

и даже

/

крестьянской земли.Старая, барщинная система хозяйства была лишь подорвана реформой, но не уничтожена. В руках помещиков оставались лучшие части крестьянских наделов («отрезанные земли», леса, луга, водопои, выгоны и другие), без которых крестьяне не могли вести самостоятельного хозяйства. До заключения сделки о выкупе крестьяне считались «временнообязанными» и несли повинность в пользу помещика в виде оброков и барщины. Выкуп крестьянами своих наделов в собственность был прямым ограблением их помещиками и царским правительством. Для уплаты крестьянами долга царскому правительству устанавливалась рассрочка в 49 лет с платежом 6 %. Недоимки по выкупной операции росли из года в год. Только бывшие помещичьи крестьяне выплатили царскому правительству по выкупной операции 1,9 млрд. руб., в то время как рыночная цена земли, перешедшей к крестьянам, не превышала 544 млн. руб. Фактически крестьяне были вынуждены за свои земли платить сотни миллионов рублей, что вело к разорению крестьянских хозяйств и массовому обнищанию крестьянства.Русские революционные демократы во главе с Н. Г. Чернышевским критиковали «крестьянскую реформу» за ее крепостнический характер.В. И. Ленин назвал «крестьянскую реформу» 1861 года первым массовым насилием над крестьянством в интересах рождавшегося капитализма в земледелии, помещичьей «чисткой земель» для капитализма.О реформе 1861 года см. статью Ф. Энгельса «Социализм в Германии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. II, 1936, стр. 252–254) и работы В. И. Ленина: «Пятидесятилетие падения крепостного права», «По поводу юбилея», ««Крестьянская реформа» и пролетарски-крестьянская революция» (Сочинения, 4 изд., том 17, стр. 64–67, 84–92, 93–101).], обдирающее их, как липку, коллективные отказы дворян – мировых посредников[17 - Мировые посредники – административная должность, введенная царским правительством в период проведения «крестьянской реформы» 1861 года. Мировые посредники, назначавшиеся губернатором из местных дворян, уполномачивались разбирать и решать конфликты между помещиками и крестьянами, возникавшие при проведении в жизнь «Положений» об освобождении крестьян, и фактически призваны были охранять интересы помещиков. Основной функцией мировых посредников было составление так называемых «уставных грамот», в которых точно определялись размеры и местоположение крестьянских наделов и крестьянские повинности, а также надзор за крестьянским самоуправлением. Мировые посредники утверждали выборных должностных лиц крестьянского управления, имели право налагать на крестьян взыскания, подвергать их аресту или штрафу, а также отменять постановления крестьянских сходов.В. И. Ленин имеет в виду либерально настроенных мировых посредников Тверской губернии, отказавшихся проводить в жизнь «Положения». Они приняли постановление руководствоваться в своей деятельности решениями дворянского собрания своей губернии, которое в феврале 1862 года признало неудовлетворительность «Положений», необходимость немедленного выкупа крестьянских наделов при содействии государства и введения ряда демократических институтов. Тверские мировые посредники были арестованы царским правительством и осуждены к заключению на два с лишним года каждый.] применять такое «Положение», студенческие беспорядки – при таких условиях самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание – опасностью весьма серьезной. При таких условиях самодержавное правительство, которое свое высшее назначение видело в том, чтобы, с одной стороны, отстоять во что бы то ни стало всевластие и безответственность придворной камарильи и армии чиновных пиявок, а с другой стороны, в том, чтобы поддерживать худших представителей эксплуататорских классов, – подобное правительство не могло поступать иначе, как беспощадно истребляя отдельных лиц, сознательных и непреклонных врагов тирании и эксплуатации (т. е. «коноводов» «революционной партии»), запугивать и подкупать небольшими уступками массу недовольных. Каторга – тому, кто предпочитал молчать, чем извергать тупоумные или лицемерные хвалы «великому освобождению»; реформы (безвредные для самодержавия и для эксплуататорских классов реформы) тем, кто захлебывался либерализмом правительства и восторгался эрой прогресса.

Мы не хотим сказать, что эта рассчитанная полицейско-реакционная тактика была отчетливо сознаваема и систематически преследуема всеми или хотя бы даже несколькими членами правящей клики. Отдельные члены ее могли, конечно, по своей ограниченности не задумываться над этой тактикой в ее целом и наивно восторгаться «либерализмом», не замечая его полицейского футляра. Но в общем и целом несомненно, что коллективный опыт и коллективный разум правящих заставлял их неуклонно преследовать эту тактику. Недаром же большинство вельмож и сановников прошло длинный курс николаевской службы и полицейской выучки, прошло, можно сказать, огонь и воду и медные трубы. Они помнили, как монархи то заигрывали с либерализмом, то являлись палачами Радищевых и «спускали» на верноподданных Аракчеевых; они помнили 14-ое декабря 1825 г.[18 - Имеется в виду восстание части войск петербургского гарнизона 14 декабря 1825 года, возглавляемое дворянскими революционерами (отсюда название «декабристы»).Декабристы образовали три тайных общества: «Северное» – в Петербурге, во главе которого стояли Н. М. Муравьев, К. Ф. Рылеев, С. П. Трубецкой; «Южное» – на Украине, во главе с П. И. Пестелем, С. И. Муравьевым-Апостолом, М. П. Бестужевым-Рюминым и др. и общество «Соединенных славян», возглавлявшееся братьями А. И. и П. И. Борисовыми. Все эти общества имели свои программы, в основе которых было требование отмены крепостного права и ограничения царского самодержавия. Боясь вызвать широкое народное восстание, декабристы рассчитывали осуществить эти требования путем военного переворота, без участия народных масс.Утром 14 декабря 1825 года, в день присяги новому императору Николаю I, члены «Северного общества» вывели на Сенатскую площадь преданные им воинские части, которые отказались принять присягу, но не решились перейти в наступление. К вечеру того же дня восстание было подавлено. Последовавшее затем восстание Черниговского полка 29 декабря 1825 года, возглавляемое членами «Южного общества», было подавлено 3 января 1826 года.Царское правительство жестоко расправилось с восставшими. Было арестовано несколько сот офицеров и более 4 тысяч солдат. Видные деятели декабристов: Пестель, Рылеев, Муравьев-Апостол, Бестужев-Рюмин, Каховский – были повешены, свыше ста человек было сослано в Сибирь на каторгу и поселение, часть офицеров разжалована в солдаты и сослана на Кавказ в действующую армию; 188 солдат прогнано сквозь строй, свыше трех тысяч солдат сослано в пограничные войска.Ленин высоко оценивал деятельность декабристов, как первых революционных борцов, которые создали нелегальные революционные организации и подняли вооруженное восстание против самодержавия и крепостничества. Отмечая классовую ограниченность декабристов, Ленин подчеркивал их самоотверженность, высокий патриотизм и революционность, значение их движения в деле пробуждения революционно-демократического движения в России. «Узок круг этих революционеров, – писал он. – Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию» (Сочинения, 4 изд., том 18, стр. 14).] и проделывали ту функцию европейской жандармерии, которую (функцию) исполнило русское правительство в 1848–1849 годах[19 - Речь идет об участии войск русского царя Николая I в подавлении революционного национально-освободительного движения в западноевропейских странах. В 1848 году царь ввел войска в Румынию, Польшу, Прибалтику, Правобережную Украину, предоставил австрийскому императору шестимиллионную ссуду для подавления национально-освободительного движения в Италии. В 1849 году с помощью царских войск была подавлена революция в Венгрии.]. Исторический опыт самодержавия не только заставлял правительство следовать тактике запугивания и развращения, но и многих независимых либералов побуждал рекомендовать правительству эту тактику. Вот в доказательство правильности этого последнего мнения рассуждения Кошелева и Кавелина. В своей брошюре: «Конституция, самодержавие и Земская дума» (Лейпциг, 1862 г.) А. Кошелев высказывается против конституции за совещательную Земскую думу и предвидит такое возражение:

«Созывать Земскую думу – значит вести Россию к революции, т. е. к повторению у нас Еtats generaux[11 - Генеральные штаты. Ред.], превратившихся в Конвент и заключивших свои действия событиями 1792 года, с проскрипциями, гильотиной, noyades[12 - Массовым потоплением. Ред.] и пр.» «Нет! господа, – отвечает Кошелев, – не созвание Земской думы открывает, подготовляет поприще для революции, как вы ее понимаете; а скорее и вернее ее производят действия со стороны правительства нерешительные и противоречащие, шаг вперед и шаг назад, повеления и законы неудобоисполнимые, оковы, налагаемые на мысль и слово; полицейское (явное и тем еще хуже тайное) наблюдение за действиями сословий и частных людей, мелочные преследования некоторых личностей, расхищения казны, чрезмерные и неразумные ее расходы и награды, неспособность государственных людей и их отчужденность от России и пр. и пр. Еще вернее могут довести до революции (опять в вашем смысле) в стране, только очнувшейся от многолетнего гнета, военные экзекуции, казематы и ссылки: ибо раны наболевшие несравненно чувствительнее и раздражительнее, чем раны новые. Но не опасайтесь: революции, произведенной во Франции, как вы полагаете, журналистами и другими писателями, – у нас не будет. Надеемся также, что в России не составится (хотя за это отвечать труднее) общество горячих, отчаянных голов, которые изберут убийство средством к достижению своих целей. Но гораздо вероятнее и опаснее то, что возникнет, незаметно для земской, городской и тайной полиции, под влиянием раскола, согласие между крестьянами и мещанами, к которым присоединятся молодые и немолодые люди, сочинители и приверженцы «Великорусса», «Молодой России» и пр. Такое согласие, все уничтожающее и проповедующее равенство не перед законом, а вопреки ему (какой бесподобный либерализм! Мы, разумеется, за равенство, но за равенство не вопреки закону, – закону, разрушающему равенство!), не народную, историческую общину, а болезненное ее исчадие, и власть не разума, которую так боятся некоторые государственные дельцы, а власть грубой силы, к которой они сами так охотно прибегают, – такое согласие, говорю, у нас гораздо возможнее, и оно может быть гораздо сильнее, чем умеренная, благомыслящая и самостоятельная оппозиция правительству, которая так противна нашим бюрократам и которую они всячески теснят и стараются удушить. Не думайте, что партия внутренней, тайной, безыменной печати малочисленна и слаба, и не воображайте, что вы захватили ее ветви и корни; нет! воспрещением молодежи доучиться, возведением шалостей и чин государственных преступлений, всякими мелочными преследованиями и наблюдениями вы удесятерили силу этой партии, рассеяли и размножили ее по империи. При взрыве такого согласия к чему прибегнут наши государственные люди? – К военной силе? Но можно ли будет на нее наверное рассчитывать?» (стр. 49–51).

Разве из пышных фраз этой тирады не вытекает с очевидностью тактика: истребить «отчаянные головы» и приверженцев «согласия между крестьянами и мещанами», а «благомыслящую умеренную оппозицию» удовлетворить и разъединить уступками? Только правительство оказалось умнее и ловчее, чем воображали гг. Кошелевы, и отделалось меньшими уступками, чем «совещательная» Земская дума.

А вот частное письмо К. Д. Кавелина к Герцену от 6-го августа 1862 года: «… Вести из России, на мой взгляд, не так плохи. Арестован не Николай, а Александр Соловьевич. Аресты меня не удивляют и, признаюсь, не кажутся мне возмутительными. Революционная партия считает пригодными все средства, чтобы ниспровергнуть правительство, а правительство защищается всеми средствами. Другое дело были аресты и ссылки при подлом Николае. Люди гибли за свои мысли, убеждения, веру и слова. Я хотел бы, чтобы ты был на месте правительства, и посмотрел бы я тогда, как стал бы ты поступать против партий, которые и тайно и открыто работают против тебя. Я люблю Чернышевского, очень, очень люблю, но такого brouillon» (задиру, сварливого, неуживчивого человека, сеющего раздоры), «такого бестактного, самоуверенного человека я еще никогда не видал. Погибать из-за ничего, ровно-таки из-за ничего! Что пожары находятся в связи с прокламациями, это не подлежит теперь никакому сомнению»[13 - Цитируем по немецкому переводу драгомановского издания переписки К. Д. Кавелина и И. С. Тургенева с А. И. Герценом: Bibliothek russischer Denkw?rdigkeiten, herausgegeben von Th. Schiemann, Bd. 4, S. 65–66. Stuttgart, 1894 (Библиотека русских литературных памятников, издаваемая Т. Шиманом, т. 4, стр. 65–66. Штутгарт, 1894. Ред.).]. Вот образчик профессорски-лакейского глубокомыслия! Виноваты во всем эти революционеры, которые так самоуверенны, что освистывают фразерствующих либералов, так задорны, что тайно и явно работают против правительства, так бестактны, что попадают в Петропавловку. С подобными людьми и он, либеральный профессор, расправлялся бы «всеми средствами», если бы был у власти.

II

Итак, земская реформа была одной из тех уступок, которые отбила у самодержавного правительства волна общественного возбуждения и революционного натиска. Мы остановились особенно подробно на характеристике этого натиска, чтобы дополнить и исправить изложение «Записки», бюрократический автор которой затушевал борьбу, породившую эту уступку. Но половинчатый, трусливый характер этой уступки довольно ясно обрисован и «Запиской»:

«Вначале, когда только что приступлено было к земской реформе, несомненно, имелось в виду сделать первый шаг по пути к введению представительных учреждений[14 - «Несомненно», что автор «Записки», говорящий со слов Леруа-Болье, впадает в обычное бюрократическое преувеличение. «Несомненно», что ни Ланской, ни Милютин ничего действительно определенного в виду не имели, и принимать за «первый шаг» уклончивые фразы Милютина («в принципе сторонник конституции, но считает введение ее преждевременным») смешно.]; но потом, когда графа Ланского и Н. А. Милютина сменил граф Валуев, проявилось весьма ясно желание, которое не отрицал и сам бывший министр внутренних дел, действовать в духе «примирительном», «мягко и уклончиво». «Правительство само не выяснило себе своих видов», говорил он в это время. Словом, была сделана попытка, которая, к сожалению, весьма часто повторяется государственными людьми и всегда дает отрицательные для всех результаты, – попытка действовать уклончиво между двумя противоположными мнениями и, удовлетворяя либеральным стремлениям, сохранить существующий порядок…»

Презабавно здесь это фарисейское «к сожалению»! Министр полицейского правительства выставляет здесь случайностью тактику, которой это правительство не может не следовать, которую оно проводило при издании законов о фабричной инспекции, закона о сокращении рабочего дня (2-го июня 1897 г.), – которую оно проводит и теперь (1901 г.) посредством заигрывания генерала Ванновского с «обществом»[20 - Генерал Ванновский, назначенный в марте 1901 года министром народного просвещения, в целях успокоения студенческих волнений выступил с либеральными фразами о «любви» к учащейся молодежи и «сердечном попечении» о ней. Проводя ряд незначительных реформ в области просвещения, Ванновский продолжал применять репрессивные меры борьбы с революционным студенчеством: аресты, ссылки, исключения из университетов и т. п.].