Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 3

В знакомых тёмно-карих глазах сына стоял страх быть не узнанным мамой. Внезапно женщину охватило острое чувство жалости к своему малышу, а слёзы уже рекой лились по её щекам. Это были слёзы любви и слёзы раскаяния, ведь она сама обрекла детей на страдания и разлуку, а теперь вновь их обрела.

Витя не мог даже пошевелиться, чтобы не спугнуть чудесное видение, когда на перроне появилась мама, она была ещё красивее, чем прежде, красивее богини Венеры, только не в белых одеждах, а в своём кожаном плаще. Мальчик никак не мог решиться войти под её добрый покров, он стеснялся прижаться к ней, как делал это раньше, потому что чувствовал себя уже достаточно взрослым мужчиной, хотя страх вновь потерять маму и её любовь навсегда поселился в его сердце.

Вера подошла к сыну сама, она нежно провела рукой по его коротко подстриженным волосам, а потом прижала к себе негнущееся тело ребёнка и замерла от ощутимой Божьей милости, сошедшей на неё. Витя медленно высунул руку из кармана брюк и осторожно положил свою горячую ладошку на материнское плечо.

– Мама, нашего Витю в школе называли лысым панком.

Но Таню перебила подоспевшая Катюша, опять начались поцелуи и объятия. Радость встречи детей с их мамой переполнила сердце Риммы, хотя оно уже горевало от предстоящей разлуки с ними, но она не проронила ни одной слезинки.

Семья воссоединилась, но её будущее благополучие по воде вилами было писано. Вера привезла маму и детей в просторную комнату, которая была на самом деле палатой на четверых пациентов психиатрической больницы. На ночь Катя улеглась на больничную кровать, Таня с Витей устроились спать на полу, а Вера и Римма разместились на двух диванах. Когда весёлый шёпот детворы сменился на их сонное дыхание и в тёмной комнате наступила тишина, то тревога, а вернее сказать, паника, полностью овладела сознанием и телом Веры.

Как она могла признаться маме в первый день её приезда, что затея отправиться с детьми в Бельгию потерпела крах?

На днях она получила от бывшего мужа письменное разрешение на вывоз детей за границу, которое было написано от руки, где Женя разрешал ей, как матери, увезти детей в Бельгию на постоянное место жительства. С таким письмом визу Вере заведомо не получить! Оставалось одно, нищенствовать в Калининграде!!! Но даже грядущая нищета не могла заставить Веру вновь разлучиться с детьми. Осознание того, что она безумна, кружило голову, как на карусели.

«Безумству храбрых поём мы песню!» Эти знаменитые строки Горького уже потеряли силу вдохновлять бывшую комсомолку на подвиги. От безысходности Вера чувствовала, как её тело катастрофически быстро теряло вес и при этом стало медленно подниматься над диваном, но виртуальная невесомость не приносила облегчение. Какое-то время она чувствовала не только парение тела, но и абсолютную пустоту в голове. Теперь ей оставалось только перестать дышать, и… вдруг послышался тихий шёпот с дивана, где лежала мама. Этот шёпот прерывался шумными вздохами.

Вере тут же подумалось, что и с её мамой творится что-то неладное.

– Уж не колдует ли моя мама по ночам?

Эта мысль была неприятна, но от маминого бормотания Верино тело вновь приобрело тяжесть и опустилось на постель.

– Мама, что это ты там шепчешь? Почему не спишь?

– Верочка, я разговариваю с Господом и молюсь в Духе Святом Богу.

– Ты молишься Богу, лёжа в постели?

– Я молюсь Богу в любое время.

– Мама, если ты не спишь, то я должна тебе признаться в том, что все мои надежды на переезд рухнули. Я не вижу выхода. Ждать жильё, обещанное мне в администрации как специалисту, бесполезно. В лучшем случае я получу две комнаты в общежитии, а в том общежитии по коридору страшно даже днём проходить.

Римма села на диване и, прикрыв колени одеялом, приготовилась слушать, а Вера сидела по-казахски, сложив ноги калачиком, набиралась духа рассказать правду, и в этом ей помогала темнота, царившая в палате для умалишенных, а правда была горькая и безутешная.

– То письмо, которое я получила от Жени, я не рискну показать в посольстве, а без него мне не дадут визу, чтобы выехать за границу.

– Как можно от непутёвого человека ожидать чего-нибудь путёвого? – бодро начала ночную проповедь мама. – Но я, Вера, вот что тебе скажу. Я не знаю в жизни такой ситуации, когда бы я не получила то, что мне необходимо иметь. Но для этого надо действовать, даже если наши действия кажутся нам безнадёжными. Помнишь пословицу: под лежачий камень вода не течёт? Мы будем делать то, что мы сможем, а то, что не сможем, по нашим молитвам будут делать Божьи руки!

Вера нуждалась в любых утешениях, даже если они были совершенно бездоказательны.

На следующий день мама уехала на постой к Саше, так как Вере предстояло переселение из отделения для стариков с деменцией в бывшую сапожную мастерскую, которая представляла собой полуподвальное помещение, состоявшее из двух небольших комнат и длинного коридора. Окна располагались под потолком, в конце длинного коридора находился санузел, посередине коридора без окон, напротив входной двери, стояла газовая плита.

В доме у сына Римма не собиралась сидеть сложа руки и дожидаться даты своего отъезда в Караганду. Она с утра до вечера звонила по всем телефонам из рекламной газетки, то есть реально в небо пальцем тыкала, чтобы хоть как-то помочь дочери выехать в Бельгию.

Вера после работы в Прибрежном приезжала к брату в Калининград навестить маму, но прежде она заходила к Маргарите, увядающей аристократке, делала ей массаж спины и на заработанные деньги подкармливала маму мясными продуктами.

Римма неделю прожила в Калининграде, на жизнь не роптала, но про себя считала дни до отъезда домой, к мужу, потому что все накопленные ими сбережения она отдала детям и чувствовала себя нищей.

Вера взяла только небольшую часть этой суммы, чтобы оплатить получение заграничных паспортов и проезд в Бельгию, где собиралась быть беженкой, то есть без денег. Саше удалось сохранить в тайне от семьи, что он получил от мамы приличную сумму денежных средств на постройку дома его мечты с отдельным флигелем, предназначенным для его состарившихся родителей, а его жена Галя подумала, что свекровь все свои сбережения отдала одной Вере, чтобы та смылась за границу, а семью своего сына оставила на бобах.

Римма не понимала, почему к ней так холодно относятся в доме сына, словно она нахлебница, ведь она все накопления и то, что они с Володей смогли занять у друзей, отдала детям, в надежде, что её будут в Калининграде кормить, а её посадили на голодную диету, но делала вид, что перешла на сухари и воду добровольно.

Вера хорошо знала, что без мяса мама голодает, но что она могла поделать? Хорошо, что брат её приютил у себя в доме, а то бы ей пришлось маяться в тесных комнатушках Вериной полуподвальной квартиры, где через стенку круглосуточно работает больничная прачечная. Жить в бывшей сапожной мастерской при психиатрической больнице маме было бы куда тяжелее, чем в доме Саши, где хозяйничала обидчивая Галина.

В каждый приход дочери Римма её убеждала, что ей живётся привольно, что волноваться за неё не надо, так как после войны с голоду уже никто не умирал.

– Вера, доченька, подумай, много ли мне надо? Кусочек хлебушка с солью и стакан воды, вот я сыта и довольна жизнью, тем более, что я так занята тем, что обзваниваю разные фирмы, которые связаны с Бельгией, что уже не до еды.

– Мама, я опять звонила Жене. Он говорит, что потерял паспорт и не может оформить официальное разрешение на вывоз детей. Если ждать, пока он паспорт восстановит, то мне уже…

Вера не закончила фразу, потому что не хотела сыпать соль на рану себе и маме, которая выглядела всё-таки голодной.

– Мама, я кулёк свежемороженых пельменей принесла, – перевела она разговор на приятную для обоих тему. – Давай их сварим. Хоть по несколько штук, но достанется всем.

На запах отварных пельменей собралась вся семья, кроме Галины, у которой опять разболелась голова, а Саша давился хлебом с квашеной капустой, потому что не кушал мяса после того, как экстрасенсы посадили его на сыроедение.

Когда Вера пришла навестить маму на следующий день, то встревожилась за её здоровье, так как она осунулась и постарела, хотя и продолжала утверждать, что не голодна и чувствует себя хорошо.

– Ну что ты волнуешься за меня? Для волнений нет повода! Главное, чтобы хлеб и вода в достатке, а большего мне в мои-то годы и не надо! Я ведь не тружусь на даче, как ломовая лошадь, а целые дни дома сижу у телефона или в ожидании звонка, или сама звоню, наудачу. Ведь должен же быть выход с получением визы!

Надо сказать, что Римма так убедила Веру, что ей нравится эта тюремная диета, что та сама поверила в этот бред, но однажды та проговорилась.

– Ох, Вера, – размечталась как-то Римма вслух, когда поила дочь пустым чаем на кухне своей снохи, – вот скоро приеду я домой, в Караганду… там я уж мяса наемся: нет дураков голодными ходить.

От этой случайно оброненной мамой фразы Вера облегчённо рассмеялась. Как она любила свою необычную маму за неподражаемую стойкость характера.

Но домой уехала Римма сытой!

В последний вечер перед отъездом она заметила Юрика, который, не зажигая свет в коридоре, отправился на кухню и там стал втихомолку есть докторскую колбасу, купленную им для себя лично.

Римма прошла за ним следом на кухню и села напротив внука. Юрику, отрастившему усы и бородку, присутствие бабушки за столом не мешало есть с аппетитом бутерброды с колбасой. Вот тогда-то в Римму вселился бес. Она встала, взяла из выдвижного шкафчика большой кухонный нож и, крепко держа его перед собой, уверенным шагом подошла к внуку, а тот от неожиданности проглотил целиком непрожёванный кусок колбасы, откашлялся и пожелал бабушке спокойной ночи.

Но Римма спать не хотела, она хотела есть и одним махом ножа отрезала от колбасы толстый кружок, потом вернулась на своё место и стала кушать колбасу без хлеба, и Юра составил ей компанию, делясь с бабушкой последними новостями на работе.

Перед самым отъездом Римма нашла номер одной фирмы «Такси по Европе». Начальник фирмы «Такси по Европе» пригласил её дочь на собеседование, но собеседование состоялось уже после её отъезда в Караганду.

По дороге на фирму, а потом, сидя в комнате ожидания, Вера тихонько молилась всеми известными ей молитвами и заодно старалась представить рядом с собой слепую старицу Матрону, мощи которой она целовала в Москве.

Начальник фирмы «Такси по Европе» сидел за обычным столом в своём кабинете, он имел вид нормального человека, неспособного совершать чудеса. Не виляя вокруг да около, Вера напрямую рассказала свою проблему, которая заключалась в том, что ей крайне необходимо уехать с детьми в Бельгию, а визы на выезд у неё нет, потому что официального разрешения на вывоз детей за границу муж не прислал, а прислал только никем не заверенное письмо, и то, написанное собственноручно.

В ответ начальник ничего не сказал, быстро встал и удалился. Вера испугалась не на шутку: «Как я попалась!.. Теперь допрос… КГБ?»

Через десять минут в кабинет вошла представительная женщина, села в кресло начальника и жестом пригласила посетительницу продолжать разговор. Вере захотелось встать и сказать, что она пошутила, но дело уже было сделано.

– Я уже всё сказала.

Вера стала подниматься, но женщина, сидевшая в кресле начальника, коротким жестом повелела ей сесть обратно на стул и без каких-либо эмоций проговорила прейскурант, словно читала его по листочку: «Билеты в один конец будут стоить 100 долларов на одного человека, с 12 лет, до 12 лет проезд бесплатный».