Гонки с дьяволом

– Все нормально, – успокоил он меня, – я бы только поместил «инспектора» пока на бывшую базу университета. Интересно, кого же пришлют? Если Голубева – это правая рука Покровского. С ним нужно быть предельно внимательными и осторожными. Это хитрая лиса. Любит прикидываться дурачком, на самом же деле, крайне собран и внимателен.

– У него есть какие-нибудь слабости, особенности?

– Любит выпить. Но знает свою слабость и по-этому воздерживается. Если же выпьет достаточно, то потом теряет контроль и пьет до полного опьянения. Но, я думаю, что, в данной ситуации он не притронется к бутылке.

– Еще что?

– Ну, неравнодушен к красивым женщинам. Но, это все такие, кто к ним равнодушен? – майор засмеялся. – Да! Тщеславен. Переживает, что не стал генералом. Это тоже не характерно. Все военные такие.

– Разве сейчас это имеет какое-то значение?

– Для армейских это всегда имеет значение. Тем более, что там еще не поняли всей глубины нашей катастрофы. Покровский носится с идеей восстановления государства, армии. У него даже по этому поводу есть теория, которую он называет теорией опережения развития.

– Опережения чего?

– Других стран. Покровский говорит, что те страны, которые раньше других смогут восстановить армию, будут диктовать свою волю всему миру.

– Серьезно?

– В том-то и дело, что – да! И надо сказать, что поначалу его идеи увлекли многих офицеров. Это еще тогда, когда размеры катастрофы не были ясны. Теперь же над ним посмеиваются.

– А как Голубев?

– Кто его знает? Он редко бывает откровенен. Мне кажется, что его больше всего волнует личное благополучие. Сегодняшнее положение его вполне устраивает. Что будет завтра – не знаю.

– Так вы говорите, что он крайне подозрителен?

– Я этого не говорил, но это так.

– В таком случае вот что! В сценарии можно оставить все почти без изменений, но надо все сделать так чтобы у Голубева сложилось впечатление, будто мы скрываем свои истинные силы, стараемся показать, что мы слабее, чем на самом деле. Вы меня понимаете?

– Вполне. Мысль ясна, а детали додумаем сами.

– Но это надо сделать достаточно тонко.

– Само собой. Только вот что.. – майор заколебался.

– Вы хотите что-то возразить? Пожалуйста.

– Дело в том, что, получив такую информацию, Покровский сделает все, чтобы усилиться.

– Это входит в мои планы.

– Не совсем понимаю.

– Во-первых, мы выиграем время.

– Вы хотите сказать, оттянем. Но потом?

– Я все понял, – Паскевич снял очки и протер их стекла.

Это был явный признак, что сейчас он произнесет речь.

– Усиливаясь в военном отношении, Покровский, – Паскевич поднялся и прошелся по кабинету, – вынужден будет ослабить хозяйственную деятельность, которая, как я понял, и так находится в плачевном состоянии. Солдат надо кормить. Не так ли? Следовательно, усилятся поборы с крепостных хозяйств. Это, в свою очередь, вызовет еще больший распад в хозяйстве, что неизбежно приведет к недовольству в самой армии. Учитывая малые размеры системы, это недовольство разовьется в ближайшее время. Я правильно тебя понял?

– Абсолютно. И теперь, поскольку границ не существует, люди будут бежать к нам. Таким образом, пытаясь усилиться, Покровский будет усиливать нас. Причем, я думаю, процесс этот будет идти с ускорением. Если генерал сообразит, в чем дело, то вынужден будет перейти к демократической системе. И, как говорится, на здоровье. Он тогда не будет нам ничем угрожать, и мы с ним станем мирными соседями. Если же нет – то эта организация скоро развалится.

– Теперь мне все ясно! – майор вытащил сигареты в вопросительно посмотрел на меня.

– Курите, – я достал трубку и стал набивать ее.

– При таком положении, – майор протянул мне зажженную спичку, – мы, в любом случае, избегаем вооруженного конфликта.

– Могут быть случайности. Это надо учитывать. У него должна сложиться твердая уверенность в нашем миролюбии, что полностью соответствует истине. Иначе на нас могут напасть просто из-за страха, рассчитывая на преимущество неожиданного удара.

Майор сделал еще две глубокие затяжки и затушил окурок.

– Многое зависит от окружения Покровского.

– Что оно собой представляет?

– Разные люди. Есть такие, вроде меня, а есть и те, которым все «до лампочки». Лишь бы им было хорошо. Они дорожат теми преимуществами и благами, которыми сейчас располагают.

– Что за блага?

– Питание, обслуживание.

– Ваша жена что-то такое говорила. Домработница, что-ли?

– И не одна. Молодых девушек объявляют мобилизованными для работы в штабе. На самом же деле их используют для обслуживания старших офицеров и их семей. Начиная с полковника все содержат целый штат слуг. Ну, конечно, питание. Солдаты и младшие офицеры едят в основном кашу и консервы. По праздникам дают мясо. Все «деликатесы» поступают на стол высшего командного состава. Это, конечно, не афишируется, но все знают. Пожалуй, ничто так не вызывает недовольства, как этот прискорбный факт. У вас, я тут уже насмотрелся, все питаются одинаково. Разве что мужчинам перепадает больше. Но это и понятно! Они выполняют основную физическую работу. И, вообще, отношения между людьми другие, доброжелательные. Непривычно, но, скажу откровенно, приятно видеть.

– Значит, вам у нас нравится? – Сашка подошел сзади к сидящему в кресле майору и положил ему руки на плечи.

– Конечно, Александр Иванович! Я вот думаю, много ли надо человеку, чтобы чувствовать себя счастливым? Немного любви, уважения, доброжелательности…

– И, в первую очередь, чтобы человек не чувствовал над собой власть другого человека.

– Разве это возможно?

– Стараемся, – я поднялся, давая знать, что совещание закончено.

Ко мне должен был еще зайти Виктор, а потом – Наталья. Я не хотел, чтобы она встречалась здесь с Паскевичем.

– Так я еду сегодня, с Алексеем, – напомнил мне Паскевич.

– Вынужден тебя огорчить! Вместо тебя поедет Николай.

– Что такое?